Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

Когда Костелло сменил Лучано, Дженовезе занялся наркотиками и был главным наркоторговцем семьи. Однако дело об убийстве избавило Костелло от беспокойства по поводу ревности Дженовезе. В 1937 году Вито был замешан в убийстве партнера, который тремя годами ранее помог ему в мошенничестве. Убийство произошло после того, как партнер имел наглость пожаловаться на то, что не получил свою долю награбленного. Узнав, что у прокуроров есть свидетель, готовый дать против него показания, Дженовезе бежал в Италию. Мальчик-иммигрант без гроша в кармане вернулся на родину в комфортных условиях, по слухам, с 750 000 долларов наличными. Кроме того, Анна Дженовезе часто навещала Вито в качестве курьера, каждый раз перевозя от 50 000 до 100 000 долларов наличными от брата Дженовезе, Майкла, который следил за рэкетирскими интересами Вито в Соединенных Штатах.

Уход Дженовезе устранил внутреннюю враждебность к правлению Костелло со стороны других группировок семьи и утихомирил недовольство его большой долей семейных богатств от азартных игр, ростовщичества, вымогательства в Гармент-центре, а также обычных краж и угонов. Хорошие времена позволили Костелло закрепиться в легальном бизнесе, используя родственников как ширму для инвестиций в импорт спиртного, недвижимость и нефтяные компании.

Безусловно, самой опасной деятельностью Костелло было его тонкое проникновение в важные правительственные учреждения через влияние в Демократической партии города. Он был теневым маклером, который подрывал справедливость в судах и подкупал крупных чиновников, чтобы защитить мафиози и их рэкет. Пользуясь связями Лучано с политиками-демократами, Костелло использовал явные взятки и тайные пожертвования для установления беспрецедентного криминального контроля над Таммани-холлом.

С 1789 года Таммани-холл (или его официальное название — Исполнительный комитет Демократического комитета округа Нью-Йорк) был прототипом политической машины большого города к 1930-м годам. Название «Таммани-холл» стало синонимом фальсификации выборов, заключения муниципальных контрактов и раздачи патронажных должностей. За исключением редких и недолгих побед реформаторов, объединившихся с Республиканской партией для избрания независимого мэра, Таммани доминировал в городском правительстве более ста лет.

Уильям Марси Твид (Босс Твид), председатель Таммани в 1850-х и 1860-х годах, стал непревзойденным символом коррупции. Его самым возмутительным грабежом стало строительство здания суда за мэрией, которое должно было обойтись в 250 000 долларов. Под руководством Твида и его липкими пальцами цена взлетела до 12 миллионов долларов.

За свои излишества Твид в конце концов угодил в тюрьму, где и умер в 1878 году, но его скандалы не смогли положить конец влиянию Таммани. Он был последним протестантским главой Таммани, и его кончина привела к захвату власти чередой ирландско-американских политиков, которые были у руля на момент прихода Костелло.

Избрание Фиорелло ЛаГуардиа в 1933 году и его разгром «Таммани» неожиданно сделали политиков демократической машины более подвластными деньгам мафии, чем раньше. Под благосклонным управлением мэра-плейбоя Джимми Уокера с 1926 по 1933 год Таммани занимала тысячи муниципальных должностей и получала откаты от тех, кто занимал эти должности. ЛаГуардиа лишил Таммани покровительства, огромного количества должностей на государственной службе и возможности получать взятки, заключая муниципальные контракты. Лишившись нормального притока средств для обеспечения выборов на десятки жизненно важных городских должностей, включая должности судей и окружных прокуроров, Таммани обратилась к Фрэнку Костелло. Босс мафии с радостью открыл денежные шлюзы и, в свою очередь, стал фактическим главой Таммани-холла.

«Костелло управлял Таммани на протяжении десятилетий», — отметил Ральф Ф. Салерно, детектив из Нью-Йорка и эксперт по организованной преступности. «Многие политики и судьи были обязаны ему своими выборами и должностями».

Пока не появился Костелло, Демократическая партия города находилась в основном в руках ирландских прихлебателей. Босс мафии решил, что настало время ввести в иерархию Таммани больше итало-американских районных лидеров, многие из которых находились на его содержании, и он это сделал. В результате изменений лидер мафии возглавил самое важное отделение Демократической партии в городе, получив право выдвигать кандидатов на самые высокие выборные должности. Томас Кесснер, биограф ЛаГуардиа, считает, что Костелло перевернул отношения, существовавшие между мафией и лидерами демократов. «В период своего расцвета Таммани продавала защиту организованной преступности, но к 1940-м годам гангстер Фрэнк Костелло стал заправлять всем, и до его ухода Таммани говорила с итальянским акцентом», — пишет Кесснер.

Другие боссы мафии стали обязаны Костелло за то, что он оказывал влияние на них, когда их солдатам и подельникам требовалась услуга от судьи, прокурора или хорошо поставленного городского чиновника. Способность Костелло дергать за политические и судебные ниточки повышала его авторитет в мафиозной комиссии и укрепляла его позиции на переговорах с другими боссами. Среди мафиози его политическая смекалка принесла ему гордое прозвище «премьер-министр».

Судьи, важные политики, конгрессмены, писатели, а также представители нью-йоркского общества и кафе без стеснения посещали званые вечера, которые Костелло часто устраивал в своем пентхаусе в Majestic Apartments с видом на Центральный парк. Со вкусом оформленные в стиле арт-деко, единственными показными нотами в квартире были позолоченное пианино и несколько игровых автоматов. Приветливый Костелло не пытался скрыть своего увлечения азартными играми, призывая своих гостей попробовать сыграть в слоты. Неизменно каждый игрок выигрывал небольшой джекпот из звонких монет. Когда один из гостей попытался вернуть четвертаки, Костелло напутствовал его: «Ты что, думаешь, я сопляк? В моем доме никто не проигрывает».

Костелло успешно маскировал свои политические мускулы и криминальное прошлое от общественности до 1943 года, когда он был поставлен в тупик законным прослушиванием его домашнего телефона, установленным рэкетирами, работавшими на Фрэнка С. Хогана, окружного прокурора Манхэттена, сменившего Тома Дьюи. Расследование не смогло уличить Костелло ни в одном обвинении в рэкете, но прослушка застала его за неприкрытыми разговорами о его участии в избирательных кампаниях. Разговор с Томасом Аурелио, который только что получил от Таммани-Холла кандидатуру на должность судьи Верховного суда штата, наглядно продемонстрировал умение Костелло надевать судейские мантии на услужливых кандидатов.

«Доброе утро, Франческо, как дела, и спасибо за все», — сказал Аурелио в качестве вступительного слова.

«Поздравляю, — ответил Костелло. — Все прошло идеально. Когда я говорю тебе, что дело сделано, можешь не сомневаться».

«А сейчас, — продолжил благодарный Аурелио, — я хочу заверить вас в своей преданности за все, что вы сделали. Она нерушима».

На слушаниях, посвященных выдвижению кандидата, Костелло с готовностью признался, что заручился благословением Таммани для Аурелио, что обеспечило его избрание. Невозмутимый Костелло признал, что именно он поставил на пост нынешнего лидера Таммани-холла Майкла Кеннеди, убедив четырех руководителей округов поддержать его. У Костелло было простое объяснение, почему руководители округов последовали его совету: они были «старыми друзьями».

Прокурор опубликовал телефонные записи в прессе, пытаясь