Синяя дорога - Жанна Браун

Выскочив на кухню, я схватил со сковородки картофелину — не ел ведь со вчерашнего дня. Облизал пальцы. И набрал было номер маминого рабочего телефона, готовый сказать: "Мамуль! Это я…" Но тут в голову пришла одна мысль — и я бросился по комнатам, заглядывая в углы, распахивая шкафы, выдвигая ящики. Я искал… Ан нет, Володиного магнитофона не было нигде.

"Эх, дурень-дурень! — говорил я себе. — Если уж брать у Володи маг, так не вчера. Брать надо было сегодня!.." Я вспомнил, что как раз сегодня — двадцать девятого мая — день рождения Ники из нашего шестого «а». И на него непременно прибудет ее сестра Катерина.

Дело в том, что на Никин день меня в этот раз не пригласили. Когда мы были маленькие, тетя Инга — Никина мама всегда меня к ним звала. Но теперь распоряжалась сама Ника.

Однако если бы в руках у меня оказался настоящий репортерский маг… С ним можно и без зова прийти куда угодно. Я пришел бы, а Катерина бы сказала: "Ой, какой прекрасный маг!" А я сказал бы ей: "Здравствуй"…

А может, в крайнем случае, подойдет и немного сломанный маг? Я мог бы сказать потом: "Ах, а я не знал, что он сломался!"

Но магнитофона не было нигде-нигде: сдали уже, наверное, в ремонт. Между тем пошел уже пятый час — маме звонить поздно, она скоро придет сама…

Мысль эта меня испугала. Неужели вот сейчас придется встретиться с родителями с глазу на глаз? Я чувствовал теперь, что этого просто не смогу. Во всяком случае не так сразу. Может быть, чуть позже, когда соберусь с силами?

И, забыв данное себе обещание, я бросился прочь. Но все же задержался, чтобы начертать поперек маминой записки огромными печатными буквами: "Жив и здоров!"

КАК НА НИКИНЫ ИМЕНИНЫ…

Если бы Нина Александровна — тетя Нина с папиной работы — училась в нашем классе, ее бы так и звали: «Нравиться». Это было ее любимое слово, она произносила его в минуту раз пять. Но мама говорила, что смеяться над этим просто грех, ведь тетя Нина самый добрый человек в округе.

Так считала не одна только мама. Тетя Нина переехала к нам во дворы недавно, и у папы на работе она была тоже новенькая, но доброту ее признавали уже все.

Испытал ее на себе и я, хотя было это, правду сказать, не так уж приятно: тетя Нина притащила вдруг к папе на работу аквариум для моих будущих рыбок. (Папа считал почему-то, что для моего гармоничного развития необходимы рыбки. Но считал он так давно: когда я был еще в пятом классе. Тогда аквариума не достали.) И надо же было, чтоб мы с моим Геркой завернули на папину работу как раз в тот день! Хотели попросить на кино. Папы в отделе не было. А вокруг тети Нининого стола собралась небольшая толпа и говорила разом:

— Какая роскошь! Да это же целое море! Нина Александровна, вы ангел во плоти!.. Нина! Вы с ума сошли — такая хрупкая женщина и таскать такую тяжесть! Да я б никогда, ни ради каких разлюбимых детей!

Тут они заметили нас с Геркой и начали:

— А, сам герой дня! Он как почувствовал!.. Валя, ты только взгляни, что тебе принесла наша тетя Нина!

Аквариум был гигантский.

— Валя, ты рад? Хотел такой?

По правде сказать, рыбки мне были ни к чему. Я хотел собаку — ирландского сеттера, я назвал бы его Лорд…

— Рад. Хотел. Спасибо вам, тетя Нина.

И пришлось нам с Геркой вместо кино тащить на себе домой эту огромную банку… Но тетя Нина была тут ни при чем: откуда ей знать, что я хочу не рыбок, а Лорда?

Теперь тетя Нина помогала тете Инге печь именинный пирог. Через приоткрытую форточку слышно было, как они переговариваются на кухне: сперва обсуждали, сколько класть изюму, потом втыкали свечки — тринадцать свечей по числу полных Никиных лет…

А на улицу лился праздничный вкусный запах.

Есть в Никином дворе местечко под названием «Угол». Никакой это на самом деле не угол, а такая ниша в стене — архитектурный каприз. Из «каприза» и кустиков, посаженных вдоль стены, получился тайник: ты видишь оттуда Никин подъезд и все четыре подворотни, а тебя не видит никто.

Тут я и сидел на брошенной кем-то досочке. Родителям моим в Никин двор заглядывать не к чему: мама, как пришла, сразу, конечно, увидала мою записку. И успокоилась. Может быть, прилегла даже чуточку отдохнуть… "Наверное, и хорошо, что взял и не остался ждать маму, — думалось мне. — А то бы ей не отдыхать, а мне не сидеть бы в засаде".

Не сидеть здесь я не мог. Я держал под присмотром главный, уличный, вход. Ведь здесь сегодня под аркой из серого гранита появится Катерина.

Она не являлась. Шли и шли с цветами, с коробками девчонки из нашего класса, девчонки из параллельного. Мальчишек вообще как будто не звали. Интересно, что они делают там одни?.. Никина комнатушка выходила как раз в «каприз». И, подтащив мусорный бак, я шагнул с него на выступ стены…

Ника завязывала перед зеркалом кушачок и чему-то смеялась. Остальных видно не было.

Эта Ника — смешная, похожая на щенка — была для меня совсем особым человеком, как никто: ведь с ней шепталась обычно ее двоюродная сестра Катерина…

Вдруг кто-то больно схватил меня за лодыжку. Геркин голос рыкнул:

— Что? Шпионить?

— Чего ты? — спрыгивая, изумился я.

— А ничего! — он приблизил ко мне красное от злости лицо. — В лоб получишь, вот что!

— Да? А если я сам тебе врежу?

Драться с ним не хотелось. И, глядя на его выставленную челюсть, я только подумал про себя: "Неужели ему нравится Ника? Ну и дела!" И ушел от него, презрительно сплюнув.

Разве мог я тогда подумать, что вижу моего Герку в последний раз?

"Как на Никины именины испекли мы каравай…" — я услышал это нестройное пение и сразу понял, что пришествие Катерины было мною бездарно пропущено. Никина двоюродная сестра жила с их бабушкой, и с тетушками, и с детьми тетушек не у нас, а на Мытнинской улице. И похоже, что пока я ждал, когда Герка уберется со двора, они все прошли. Из окон доносился теперь хохот, поцелуи и общий гвалт. Катеринин голос, правда, не пробивался. Но Катерина и не станет орать. Стоит небось в сторонке со своей полуулыбкой и спокойно ждет, пока обратятся к ней…

Я подобрался ближе, выставил ухо:

— Спасибо, спасибо! Ой, какое спасибо! — щебетала Ника. — Погодите, а где же Катюшка?

Гвалт сразу пропал, будто его выключили. Осталось лишь покашливание Никиной (и Катерининой) бабушки. Оно было такое, будто бабушка хотела сказать: "Ах, лучше вы меня не спрашивайте!.."

— А ты еще не знаешь? — ворвался голосок одной из сестриц. — Очередное Катькино сумасбродство. Представь только…

Но бабушка перебила решительным баском: