Пиксельный - Александр Интелл

По сравнению с Ромой-богатырем, Миша выглядит несколько меньше, а если быть точнее, то на Ромином фоне он настоящий шибздик, дрищь. Хотя в казармах его задрачивали прилично, хорошую телесную форму Миша так и не принял. Что поделать, конституция такая.

– Ох, скока времени прошло. – Миша присоединяется к нам, чему я не рад, как впрочем, и Рома, что понятно по его выражению лица – Столько все успели сделать, афигеть просто. Я смотрю, многие на дорогих машинах, которые за лям точно стоят. Нишьтяк, всегда хотел, что бы наш класс был таким. Что бы вот так вот тусовались вместе, что б среди нас лохов не было, понимаешь?

– Нет. Не понимаю я тебя, Миша. И рад, что это так. – Миша в ответ улыбается, а Рома, это ощущается в воздухе, совсем не весел такому повороту в разговоре – А где, кстати, ты там увидел дорогие машины, а? Это случайно не те пять штук, собранных в России бюджетных иномарок, и купленные со скидкой по какой-нибудь мещанской акции в кредит?

– Ххх… Пусть так. Ну а ты че добился? – в словах Михаила чувствуется суровость и легкая рана.

– Судя по твоим словам, я добился гораздо большего, чем ты.

– Ой, ой, ой! Знаю я, ты же у нас писатель, ха-ха! Да к тому же детский! Хыыы.

Я пропускаю это мимо ушей. Подобную чушь приходится слышать не в первый раз.

– Миш. А о чем ты мечтаешь?

– Мечтаю? Гм. – Миша скорчил гримасу – Ну если ты уж так интересуешься, ну вообще в политику хочу, а че?

– А ты в политику хочешь для пользы общества или из-за личных интересов?

– Ну… вместе все. Не все ж так просто в этой жизни. Ха-ха! – Мише это кажется забавным.

– То есть, воровать будешь. Пополнишь ряды коррупционеров?

– Слы! Я тебе такого не говорил и вообще… ты че мне завидуешь? В этом все дело?

– Нет, дело не в этом. Просто твоя мечта плохая. Вот и все. Но у тебя она хотя бы есть…

– Ой, вот только не надо тут свои лекции читать. – Мои слова действуют раздражителем для Миши – Надоело слушать всякие умные мысли. Вас философов таких развелось…. да только нихера вы в жизни не понимаете.

– Еще бы. Вояка ты наш. – я принимаю виски.

– Парни – вмешивается Рома – Короче, пойдемте лучше еще чего-нибудь махнем!

– Да я не против, – говорю как бы в сторону – главное, что бы Мишка одобрил. Он у нас тут старший, человек армейский, столько лет в казармах…

– Да. Ну и че?! Ты чето против имеешь?! – Миша принимается бычить. Такое чувство, что вот-вот выскочит из-за стола, порвет на груди гламурную футболку, под которой окажутся армейские наколки, и полезет в драку. Только мне этот вариант развития сюжета совершенно не сперся: драться с этим мудаком – глупо.

– Да ниче, ниче Миша. Ты главное, про воинский этикет не забывай.

И со словами «Да че ты ваще про воинский этикет знаешь, сука!» Миша подлетает ко мне, бьет в голову, отчего я подаю на пол вместе со стулом, потерянный, и со звенящей головой.

Под охи-ахи и одобрительные крики толпы Михаил продолжает поединок, мутузя ногами в область живота и правого плеча. Почувствовав резкие болезненные удары, и ничего оригинального не придумав, я, лежа на полу, хватаю его за правую ногу, которой он меня продолжает бить, и тяну. Вместо того что бы упасть, Миша лишается своего гламурного ботиночка, который теперь оказывается в моих руках и приобретает очертания дешевого кроссовка с вьетнамского рынка. Удары прекращаются.

Ситуация довольно неприятная и унизительная: побежденный в драке и практически избитый, я валяюсь на полу, посреди стольких знакомых с чужой кроссовкой в руках. Не пожелаешь никому, даже Мише. На него я меньше всего держу зла.

Я откладываю кроссовок, – тем временем Мишу уже держат с обеих сторон – встаю, поднимаю стул и как ни в чем не бывало, продолжаю пить виски. Миша уходит в основную толпу, краем глаза я наблюдаю, как он с отвращением на меня смотрит.

Постепенно все затухает. Драка не продлилась и минуты. Прибывших охранников быстро отправляют назад, а героя, отстоявшего честь мундира, успокаивают девушки, явно возбужденные его подвигом и этим коротким, но запоминающимся шоу.

В России на праздниках или вечеринках люди почему-то до сих пор думают мозгами, построенными по формуле «Свадьбы без драки не бывает». И когда драка случается – все рады. Значит, вечер удался, все было не зря. Потом долго мусолят, и вспоминают моменты жизни именно по таким вот происшествиям: «Серег, а помнишь на днюхе Андрея, Федя и Коля подрались? Вот круто тогда было!», «А помните, в тот вечер мы еще с Вованом подрались? Во, во. Все так и было!». Если драки на мероприятии нет, то всем делается скучно, вспомнить нечего. В таком случае строят небылицы или довольствуются простенькими зарисовками: «Вот я тогда нажрался!», «Зинка, помните, как блевала?!».

И я решаю подарить этим господам незабываемый вечер, который они точно не забудут. Я вообще, щедрый.

Неспешно поднимаюсь, возношу бокал, и немного погодя, начинаю речь.

– Эй! Эй вы! – большая часть толпы поворачивается в мою сторону. – Вы либо жалкие содержанки и будущие воры-бюрократы, этого не скрывающие, либо тупое быдло, которому впору смеяться над шутками Петросяна! – теперь весь зал уставился на меня. – Еще вы настоящие колхозники! Что, напялили дорогих шмоток, и теперь думаете, что стали красивыми и успешными!? Хрен там! Вы все такие же колхозники! Ни у кого из вас нет достойной мечты! Вы все уроды! Я вас ненавижу! – затем залпом выпиваю содержимое бокала, и весело добавляю – Спасибо, я кончил!

Повисает пауза. Молча и не шевелясь, толпа переглядывается. Очень забавно, не хватает только тишины. Отрубить бы музыку, и картинка точ в точ как в фильмах.

Я ставлю бокал и направляюсь к выходу. За спиной слышится незнакомый мужской голос: «Ты не кончил, а кончен!»

2

В такси стремительно накрывает вязким алкогольным дурманом. Но дурман, к несчастью моему, не прогоняет мыслей. Моя голова так устроена, что постоянно чем-то занята, даже когда не требуется. Мысли не выветриваются просто так, их приходится усваивать. Именно тогда я принимаюсь писать, чтобы избавиться от них. Если этого не делать, липкие мысли не дадут покоя.

Думать, грезить, ощущать, записывать. Так устроена моя жизнь. И я устал от нее.

Я больше не вижу смысла в окружающем, голова постоянно забита чем-то непонятным, как огромная кладовая. Хочешь поставить туда что-то нужное, полезное, а разный хлам громко сыпется с полок. Приходится ставить его на место, сортировать, перебирать в руках. А где там что-то новое и полезное? Где эта мысль?

Нет ее. Затерялась средь бесчисленных полок – видать случайно закинул с остальным хламом. Лезть ее искать?

Хочется поменяться. Как жить в таком беспомощном состоянии? Ничего больше не интересно, от всего устал.

* * *

Стоя возле домофона, долго не решаюсь набрать номер ее квартиры. Скорее всего, не откроет. Я набираю на бум.

– Кто? – из домофона звучит женский голос.

– Э… почта.

– В девять часов?

– Ну да. Срочный выпуск. Газету отпечатали раньше времени и вот… решили сразу разослать. – сочиняю на ходу.

К моему удивлению, женщина принимает всерьез эту скудную басню и дверь радостно пиликает.

Подъезд покрыт тьмой; ни зги не видно. Лишь где-то вдалеке, на лестничной клетке, еле-еле горит лампочка, и я смутно вижу ступени, которые ведут меня до самого 6-го этажа, на котором уже заметно светлее.

Я нахожу квартиру и долго не притрагиваюсь к кнопке звонка. Я нервничаю, как школьник у доски.

Чуть помявшись и выдохнув, тихо стучу в дверь. За дверью начинается суматоха, потом слышатся тихие шаги. Вскоре я слышу ее голос:

– Кто там?

–Это я.

Наступает пауза. Кажется, что я чувствую ее дыхание и вижу беспокойные мысли.

Дверь отворяется и взору предстает самое прекрасное создание на свете. На ней какая-то бесформенная футболка, потертые джинсы, она босиком и без косметики, но выглядит лучше всех девушек в мире.

– Я люблю тебя. – к сожалению, это произношу я.

– Послушай, – я смотрю в ее глаза, и хочется в них утонуть– ты что, опять пил? У тебя язык заплетается.

– Прости, что в прошлый раз так получилось. Обещаю, больше не буду тебя игнорировать. Приходи в гости, или можем погулять, ну… то есть куда-нибудь сходить. Как друзья.

– Нет. Не хочу. – в голосе слышится тревога.

– Я не прошу сегодня. Можно завтра, или когда сама захочешь. Давай фильм какой-нибудь посмотрим, пообщаемся, расскажешь про своих подружек.

– Нет. Ни сегодня, ни завтра. Я не хочу с тобой видеться, не хочу с тобой разговаривать.

– Родная, не говори так. Ну, прости еще раз, я тогда был не в себе. Пожалуйста… – ее слова ранили меня и гнали тревогу, но я пытался не показывать это.

– Слушай, ты перепил, я к тебе не приходила.

– Как не приходила? О чем ты? То есть… ты приходила неделю назад, хотела пообщаться! Ты что!? – я реально пугаюсь. Может, я уже не ориентируюсь в пространстве и времени?