Любовь в облаках - Барбара Картленд

В этот момент откуда-то снаружи донесся шепот:

— Мем-сахиб! Мем-сахиб!

Выглянув из окна, она испытала такое чувство, словно с гулким ударом свалилась с небес на землю. Прямо перед ней стоял маленький индийский мальчик.

У него, как и у всех индийских детей, были огромные, подернутые туманной поволокой глаза и умоляющий взгляд.

Она в своей жизни видела множество таких ребятишек и, несмотря на это, каждый раз чувствовала, как к горлу подкатывает комок и ее захлестывает чувство сострадания.

Костлявые смуглые маленькие тельца индийских ребятишек казались очень хрупкими и уязвимыми.

— Мем-сахиб! Пойдем! Святой человек говорить с тобой!

Мальчик с трудом говорил по-английски, и поэтому Чандра ответила ему на урду:

— Что ты говоришь? Кто тот человек, которому я нужна?

Услышав звуки родного языка, малыш явно приободрился.

— Святой человек, очень великий Святой человек хочет говорить мем-сахиб. Пойдем сейчас!

— Но как? И где он? — спросила изумленная Чандра.

Мальчик махнул куда-то рукой, но из окна она не могла разглядеть, куда был направлен его палец.

— Идем, мем-сахиб! Очень важно! — продолжал он уговаривать ее.

Чандра была заинтригована и ответила:

— Подожди меня. Сейчас я к тебе выйду.

Она закрыла окно и подошла к двери своей спальни.

Прежде чем открыть ее, она прислушалась.

Снаружи все тихо. Чандра знала, что двери двух других номеров были заперты. Бесшумно ступая на цыпочках по коридору, она прокралась мимо них и мимо умывальной и вышла из бунгало через заднюю дверь.

Девушка была уверена, что лорд Фроум, если он только не улегся спать, сейчас находится на веранде, там, где она его оставила.

На заднем дворе гостиницы Чандра увидела колодец и несколько кустов не правильной формы, за которыми вырисовывались смутные очертания низких построек. В них жил смотритель бунгало со своей семьей.

Она зашла за угол и увидела ждавшего ее мальчика.

Явно обрадованный ее приходом, он улыбнулся и повел ее по узкой тропинке, петлявшей в низких кустах, туда, где на краю сада, окружавшего бунгало, росло несколько высоких деревьев.

Следуя за ним, Чандра не переставала удивляться этой странной просьбе и одновременно упрекая себя за опрометчивость и поспешность, с которой она ушла из гостиницы, не предупредив никого о своем уходе.

Однако она не испытывала никакого желания доверяться лорду Фроуму и сказала себе, что ей нечего бояться в этом тихом местечке, населенном лишь железнодорожными рабочими.

Тропинка вскоре закончилась, и Чандра увидела, что мальчик, который бежал впереди, стоит перед человеком, сидевшим под раскидистым деревом.

Подойдя ближе, она увидела, что человеком, ждавшим ее, был праведник. Она сразу же поняла, что он пришел с гор.

Когда они с отцом были в Индии, люди, с которыми профессор Уорделл познакомился в Тибете, добирались даже до Бомбея, чтобы повидаться с ним.

Тогда Чандре довелось повидать множество разных индийцев, однако не было среди них более выдающихся, чем праведники с севера.

Человек, сидевший у подножия дерева, был высокого роста. Его одеяние состояло лишь из халата, по фасону напоминавшего европейское пальто и сшитого из плотного сукна.

На голове у него была шляпа с загнутыми полями, отороченная мехом, как у китайского мандарина, на поясе висели деревянные четки, а на лице запечатлелось выражение, которое невозможно ни с чем спутать.

Это выражение было трудно описать, и все же по нему Чандра сразу же определила, что перед ней человек, беззаветно посвятивший себя служению Будде, один из тех, кто всю свою жизнь монотонным речитативом повторял священные слова в великих ламаистских монастырях, затерянных в горах Тибета.

Когда Чандра подошла к праведнику вплотную, он не сделал попытки встать или даже заговорить. Она поняла, чего он ожидает от нее, и сложила руки вместе перед собой.

Ладонь к ладони, палец к пальцу она подняла их ко лбу в традиционном приветствии» намаскар «, с которым индийцы обращались к гуру или другим людям, которых они почитали святыми.

— Приветствую вас, дочь профессора! — произнес праведник очень низким голосом, какой редко встречается у жителей Южной Индии. — С глубоким сожалением я узнаю, что ваш почтенный отец серьезно болен.

— Как вы об этом узнали? — изумилась Чандра. Однако не успели эти слова слететь с ее языка, как она поняла, что задает смешной вопрос.

Конечно, в Байрании уже знали о предстоящем приезде ее отца и о том, что вместо него прибыла его дочь.

— Я был знаком с вашим достопочтенным отцом.

Глаза Чандры зажглись.

— Вы знаете моего отца? — воскликнула она. — Как интересно! Как вас зовут?

— Я лама Тешоо из монастыря Сакья-Чо, — ответил праведник.

— Ах да, припоминаю, что мой отец говорил о вашем монастыре. Он в Тибете?

Лама кивнул.

— Да, Тибет, где ваш достопочтенный отец посетил нас десять лет назад.

— Тогда вы, должно быть, разочарованы тем, что его сейчас нет здесь, — сказала Чандра. — В самый последний момент перед отъездом у него случился сердечный приступ и он не мог поехать.

— Он в надежных руках, — медленно произнес лама, — и Проживет еще много лет, прежде чем освободится от тягостен этого мира.

Он говорил так уверенно, что Чандра поверила ему и улыбнулась.

— Однако так как вашего отца здесь нет, — сказал лама, — я должен просить помощи у вас, его дочери.

— Моей помощи? — удивилась Чандра.

Лама кивнул.

Чандра попыталась оценить его возраст и подумала, что подобно многим праведникам, чьи лица и тела не стареют в отличие от обычных людей, он был в преклонных летах.

— Завтра, — сказал он, — вы отправитесь с лордом-сахибом в Непал.

То, что он так уверенно говорил о том, чего она сама езде не знала несколько минут назад, поразило Чандру.

Однако она никак не выразила своего изумления, и лама продолжал:

— Когда вы окажетесь в Катманду, вам представится случай оказать нашему монастырю услугу, благодаря чему вы будете пользоваться огромным уважением в этой жизни и в тех, что последуют за ней.

— Что я должна для вас сделать? — спросила Чандра.

Старый лама жестом пригласил ее пододвинуться поближе и сесть у его ног, и она догадалась, что он хочет поведать ей какую-то тайну.

Индийский мальчик отошел от них, хотя его и не просили об этом, на такое расстояние, на котором их голоса вряд ли могли быть ему слышны, и улегся на траву, забавляясь с какой-то деревяшкой.

Прежде чем дать ответ на вопрос Чандры, лама погрузился в раздумье и затем через несколько минут спросил:

— Ты знаешь, кого я имею в виду, когда я говорю о Нана-Сахибе?