Зимняя коллекция детектива - Устинова Татьяна

– Это чей?

– По-моему, Володин.

Диман еще посмотрел на рюкзак, повернулся, вздохнул и забормотал виновато:

– Алла Ивановна, не обращайте внимания! Извините. Я думал, это мой, они у нас почти одинаковые! А я терпеть не могу, когда в моих вещах роются, просто ненавижу!

Он подошел и аккуратно опустил рюкзак возле сидящей на полу Аллы.

– Это у меня с детства психоз. Я от брата все время вещи прятал, понимаете? Он у меня все таскал!

Диман протянул руку и помог Алле подняться.

– Да ничего, – пробормотала она. – Бывает.

– Давайте я вам лучше помогу. Куда тащить?

– Тащи в подвал, там есть где вещи развесить.

Безмолвная Зоя Петровна, протиравшая пыль в «оружейной», аккуратно и бесшумно вернула на место винтовку. Рядом на полке лежал охотничий нож в кожаных ножнах. Зоя Петровна посмотрела на нож и вышла.

Звук был равномерный и сильный – вжи-ик, вжи-ик, вжи-ик, – с отзвуком металла.

Женька остановилась перед табличкой «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала» и прислушалась. Звук явно шел откуда-то изнутри, что-то там происходило, за дверью «только для персонала».

Она еще постояла, посмотрела по сторонам – никого не было на втором этаже, все внизу, – и потянула дверь на себя.

Звук стал отчетливей.

В комнате было сумрачно от метели, свет не горел. Книжные полки, диван, письменный стол, а на столе компьютер! Вот так так! Выходит, не зря Петечка мечется, ищет Интернет! Выходит, есть здесь Интернет, если хорошенько поискать, можно и найти! Женька подошла к письменному столу и посмотрела – бумаги, много бумаг. Какие-то графики, стрелки.

Вжик, вжик, доносилось из-за стены.

Широкий диван, на диване – комом – меховой плед. В кресле навалены какие-то вещи. Женька обошла кресло стороной и пошла на звук.

Марк Ледогоров в трусах и футболке, мокрый с головы до ног, как будто катился на лыжах, но не двигался с места в каком-то диком тренажере. Тренажер состоял из широкой плоской ленты, которая двигалась под ним, когда он отталкивался ногами, и тросов с гирями, те, по всей видимости, заменяли лыжные палки. Вжик – налево! Вжик – направо! Вжик! Вжик!..

Женька стояла в дверях и смотрела.

Здесь оказалось полно всяких тренажеров, о назначении которых невозможно было догадаться по виду: отполированные плоские напольные штуки с ограничителями; колодки, похожие на пыточные; еще как будто ворота с дисками для утяжеления в створах. Странные, тяжелые, угрюмые механизмы – ничего общего с хромированными, блестящими, самодовольными тренажерами в фитнес-клубах.

Женька вошла и очутилась у Ледогорова за спиной. Пот капал у него с подбородка, оставлял на черном пластике ленты следы.

Вжи-ик!.. Вжи-ик!..

«Посторонним вход воспрещен. Только для персонала».

Женька тихонько присела на какую-то зеленую резиновую штуку, похожую на гирю. Сидеть было очень неудобно, штука качалась и кособочилась под ней. Уходить Женька не собиралась.

Он соскочил с тренажера, наклонился и подышал. И негромко сказал, не поворачиваясь:

– Это надолго.

– Можно мне посмотреть?

Он перешел к следующему стенду. Тросы натянулись и задрожали, и мышцы у него на руках, переплетенные синими венами, натянулись тоже. Диски тяжело поднимались в пазах, и казалось, должны падать с оглушительным грохотом, но Марк опускал их мягко, почти нежно, почти неслышно – бесконечное число раз.

Потом к этим бесконечным монотонным движениям добавилось еще одно – ногами. Снова поехала лента на полу – влево, вправо, влево, вправо.

Зеленая резиновая гиря, на которой сидела Женька, как-то вывернулась, и она плюхнулась на пол.

Он взмахнул руками и пошел, на этот раз как будто с палками, движения изменились, стали неровными, более сложными, но никак не заканчивались. Бесконечное количество раз влево, бесконечное количество раз вправо, и все по новой.

Женьке стало трудно дышать, словно она сама делала все эти движения. Смотреть было почти невыносимо, как будто на ее глазах угрюмые фантастические механизмы пытали живого человека, вытягивали из него силы, медленно, по капле, – вон они падают, эти капли!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И снова, и опять, и влево, и вправо.

Женька закрыла глаза и сглотнула. Ее затошнило от его усилий.

Может, лучше уйти?..

Он продолжал работать, а она сидеть на полу, и неизвестно, сколько это длилось. Он сказал – долго, но Женьке показалось, что не просто долго, а вечно, механизмы его пытали, а он как будто старался спастись, совершал всякие магические ритуалы, чтобы их задобрить, но они оставались безжалостными!

А потом он куда-то ушел.

Женька еще посидела, повздыхала, встала на четвереньки и подползла к широкой резиновой ленте. Она в самом деле была мокрой, вся залита потом, и Женька подумала – странно, что не кровью.

Прошло еще довольно много времени, и Марк появился – как ни в чем не бывало.

Никаких следов пыток, никакого изнеможения.

Он был в белой футболке и брезентовых штанах, на шее полотенце, волосы мокрые.

Женька снизу вверх посмотрела на него.

– Так каждый день?

– Обычно два раза в день.

– И сегодня два раза?

Он кивнул и кинул в кресло полотенце.

– Ты извини, что я… влезла без приглашения.

– Ничего, – сказал он вежливо. – Мне зрители не мешают.

И посторонился, пропуская ее.

Не говоря друг другу ни слова, они вышли в коридор, он прикрыл за собой дверь и придержал Женьку за руку.

– Кто из ваших мог убить?

Она посмотрела на него очень серьезно.

– Можно мне потом еще к тебе на тренировку?

– То есть ты не знаешь?

Она покачала головой.

– Зачем ты сюда пришла?

Женька опустила голову, краска залила щеки. Она отняла руку и кубарем скатилась по лестнице.

Дверь распахнулась, дернуло ледяным ветром, метель ворвалась в дом. Вик вбежал весь в снегу, шкура загорелась под светом тусклой лампочки, как будто усыпанная мелкими бриллиантами. Пес сунул Кузьмичу в ладонь широкую холодную морду.

– Здорово, здорово, – сказал Кузьмич рассеянно и потрепал его между ушами.

Вик фыркнул и поддал носом.

– Здорово, говорю, – повторил Кузьмич. – Ну, чего там? Метет?

– Метет, – отозвался Марк, сбивая снег с унтов. – Нагонять на лыжне много придется.

– Нагоним.

Марк зашел, пристроил на вешалку пуховик и осмотрелся.

Его тренер сидел в кресле, вытянув ноги, и задумчиво созерцал шеренгу лыж, выставленных у стены. Их было ровно восемь и все не парные. Марк сел в соседнее кресло и тоже стал созерцать.

– А сосед твой где?

– Антон в большом доме. Чего ему со мной сидеть? Нервничает он, понятное дело. Начальника, считай, на глазах убили!

Вик обошел все три комнаты, чихнул на фотографию полярной совы, которую он отчего-то терпеть не мог, устроился между Марком и Кузьмичом и зевнул во всю пасть. Сверкнули сахарные чудовищные клыки.

– Кофе хочешь?

– Давай.

Кузьмич подобрал ноги, нехотя поднялся и пошел на кухню.

– Ты оценил, – громко спросил он оттуда, – что я тебя ни о чем не спрашиваю?

Марк промолчал. Он рассматривал лыжи.

Вернулся Кузьмич, ткнул ему в ладонь кружкой. Кружка была очень горячей. Марк отхлебнул.

Кузьмич подошел к шеренге лыж и простер руку с видом экскурсовода, который собирается провести лучшую экскурсию в своей жизни. Так оно и было на самом деле, и Марк приготовился наблюдать представление. Кузьмич безошибочно, с первого взгляда умел определять уровень, класс лыж и креплений и их соответствие лыжнику и задаче, которую тот решает. У Марка тоже получалось, но хуже, чем у тренера.

…Посмотрим, послушаем. Сравним выводы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Значит, так. Вот эта, склеенная, недотепы, который считает, что он командир, тут ошибки быть не может, – и отодвинул лыжу в сторону.

– Заметь, только он так и считает, – согласился Марк. – И заблуждается.

– Заблуждается. И я пока не понял, кто на самом деле командир.