Мне есть что вам сказать - Борис Джонсон

«Гниды, – говорит первая группа, – это что. Если такой-то станет лидером, гниды превратятся в мутантов, невосприимчивых к шампуню…» И так далее и тому подобное. Люди, перестаньте. Возьмите себя в руки. Действительно, из-за странного алгоритма выдвижения нового лидера тори оставили блистательного кандидата на обочине.

В этом месте можно сочинить огромную проповедь о том, почему он проиграл, о тайных планах газет, о слегка фашистском тоне некоторых статей об «отцовстве». Можно скучно писать о его внутренних мучениях, сложной личности, артистическом темпераменте, благородном испанском происхождении и всякую другую чепуху. Но поскольку Майкл Портилло проиграл с разницей всего в один голос человеку, которого все называли ведущим кандидатом, думаю, вы согласитесь с тем, что любая такая статья будет перевернутой пирамидой вздора.

Так что мы остались с двумя кандидатами, и это уже преподносится как борьба света и тьмы, как инь и ян, как Том и Джерри и прочее.

В то же время, согласно некоторым любителям писать мрачные письма, есть человек, который хочет сдать фунт стерлингов за ненадобностью в утиль и превратить Вестминстер в своего рода отделение Брюссельской бундесканцелярии. «О да, – продолжают они, – и он хочет загнать евроскептиков в норы, как когда-то было с католиками, заставить всех наших детей учить хоровую партию Девятой симфонии Бетховена и вытатуировать уродливую 12-звездную эмблему Евросоюза прямо на животах некогда гордых футбольных хулиганов».

«Ха! – говорит другая группа моих корреспондентов. – Но если мы поддержим другого парня, он заведет нас в зловонный тупик правых 1950-х годов, полный авторитарной морали и потайных бельевых ящиков с аксессуарами из шкуры леопарда. В воздухе будут раздаваться удары плеток о сапоги, мужчины будут похожи на Терри-Томаса[73], а общественность будет думать, что тори бесполезны как никогда. Все это симметричные сценарии Судного дня, и оба, конечно, полная чушь.

Теперь каждый согласится с анализом Майкла Портилло, что партия в определенном смысле не сумела «определиться», похоже, она копалась в относительно второстепенных вопросах и вроде бы ничего не сказала о коммунальных услугах. Если почитать манифесты Кларка и Дункана Смита, они уже давно говорят практически то же самое.

Поэтому хватит фальшивых заверений, что один из двух оставшихся кандидатов вызовет конец известной нам цивилизации. Назовите меня тупым оптимистом, но самое время рассмотреть этот вопрос с другой стороны: не в аспекте урона, который каждый из них может нанести, а в аспекте замечательных добродетелей обоих.

Итак, Иан Дункан Смит, молодой человек, учтивый, дружелюбный, способный, в этой колонке в 1994 году его назвали будущим консерватизма. У него куча детей (спешу заявить, что это не так уж и важно). Жил и работал в том мире, который политики и журналисты трогательно называют «реальным», и своей прямотой он выгодно отличается от Тони Блэра.

Теперь Кен Кларк, за плечами работа в глубинке, увлечение джазом, крикетом, в родстве с королями Анжуйской династии и все такое. У него тоже есть дети (не то чтобы… и т. д.) и прекрасная жена, которая занимается гобеленами. У него большой опыт в государственном управлении. Он обладает бурным, напористым и дружелюбным темпераментом и приличным животиком и посему являет великолепный контраст с манерным Тони Блэром.

Правда, они не пришли к соглашению по Европе. Дункан Смит мог бы возглавить партию тори в ходе кампании по референдуму о бескомпромиссном пренебрежении единой валютой. Кларк не мог бы, хотя и позволил бы, остальным членам партии проявить бескомпромиссное неповиновение.

Вопрос заключается в том, будет ли от этого лучше: а) фунту стерлингов и б) партии тори. Подозреваю, что результат референдума вообще ничего не даст. Опыт других стран по еврореферендуму говорит, что лучший способ добиться ответа «нет» – это обеспечить ответ «да» от политического истеблишмента. В этом случае общественность находит особое удовольствие сказать всем: «Идите к черту!»

Если бы Блэр был достаточно глуп, чтобы проводить референдум, он почти точно получил бы от ворот поворот, будет Кларк лидером или нет, и это был бы довольно безумный эксперимент. А вот был бы такой раскол в верхах во время кампании по референдуму выгоден тори – это вопрос. В ходе последних выборов позиция была более или менее единой (хотя и слишком слабой для многих из нас), и победа нам досталась отнюдь не быстро. Во время своей кампании Майкл Портилло сделал одно из своих проницательных замечаний относительно того, что во время следующих выборов Европа уже будет другой.

Давайте посмотрим, кто из двух предложит в течение следующих нескольких недель что-то наиболее интересное по коммунальным услугам, а также по вопросам, которые начинают интересовать богатых британцев: окружающая среда, глобализация, даже третий мир. Что бы ни происходило, нельзя говорить, что идет борьба за душу партии тори. Таковой не существует. Партия тори – огромный организм, приводимый в движение несколькими туманными общими принципами, такими как традиция и любовь к стране, но прежде всего – стремлением получить и удержать власть.

Несмотря на громадное большинство, министры-лейбористы показали во всей красе свой дар к саморазрушению.

Может ли Блэр сделать Мэнди канцлером?

Черт возьми. Да пропади все пропадом! Я придумал такую блестящую кампанию для тори. Кампанию по сохранению поста за Стивеном Байерсом[74]. На шестом месяце героического сопротивления Байерса, тягучего и безумного, как выживание немцев под Сталинградом, стало ясно, что его увольнение с должности уже ничего не давало. Тори надо было признать, что он достиг своего апогея в нашей национальной культуре, и нацепить на него охранную грамоту. Его место на министерской скамье лейбористов следовало отметить мемориальной табличкой в дань уважения его личному достижению в эволюции человека: хватательная ягодица.

Место Байерса в кабинете надлежало обозначить как «Место особого научного интереса» – уникальная среда обитания для новой и замечательной формы человекообразной улитки. Государственные организации «Английское наследие», «Английская природа», «Совет по охране безнадежных политиков», каждую квазиавтономную неправительственную организацию[75] можно было мобилизовать для защиты г-на Байерса от бульдозера. Ибо спустя месяцы абсурдной лжи и некомпетентности он превратился в памятник лживости лейбористов, подлежащий охране государством по высшему разряду. Байерс олицетворял обманчиво пышное, как сахарная вата, ничтожество этого правительства. Безусловно, все добропорядочные консерваторы обязаны были сохранить и выставлять его перед общественностью как постоянное напоминание о том, что на самом деле было в голове Блэра и его сотоварищей. Конечно, прошли почти сутки после того, как меня осенила вдохновляющая идея, что г-ну Байерсу пожаловали фантастическую привилегию уйти в отставку с Даунинг-стрит, и это показывает, вероятно, что мозги у лейбористов работают в одном направлении с моими.

Проводив его с Даунинг-стрит, Тони дает понять, что Стивен по-прежнему его любимый последователь, который безжалостно подвергнут гонениям. Как эпонимический святой, Стивен забит до смерти – только на этот раз снарядами Флит-стрит, говорят лейбористы. Его выжил с должности и заставил молчать какофонический треп прессы. Или по крайней мере это трактовка Даунинг-стрит, и она, кажется, сработала. Во вторник днем я в шоке лицезрел прощание женской половины персонала The Spectator с Байерсом. Слышались охи и ахи, и даже наша обычно невозмутимая американская издательница Кимберли Фортьер, кажется, смахнула слезу.

«Что за дела? – заорал я на них. – Как можно запасть на парня только потому, что он учтивый, опрятный и жалостливый? Он не был жертвой согласованной медийной кампании, – напомнил я им. – Он стал жертвой собственной межгалактической бездарности и халтуры, которые он постоянно прикрывал ложью». Если и назвать кого-то причиной происходящего хаоса на железных дорогах, так это Стивен Байерс. Никто не знает, когда компанию Railtrack выведут из-под управления государством, где ее, как в криогене, сохраняют юристы и бухгалтеры. Может, в ноябре. Может, еще позже.

Никто не знает, когда и в чьи руки она перейдет, кто восстановит моральный дух и устранит задержки, вызванные сбоями инфраструктуры, которые увеличились на 45 % за два месяца после экспроприации в стиле Мугабе, проведенной Байерсом в октябре 2001 года.

Наверняка известно только следующее: если принять во внимание счет, выставленный аудиторской компанией Ernst and Young и другими на сумму £1 млн в день, и стоимость компенсации акционерам, составляющей на данный момент £500 млн и постоянно растущей, Байерс добился ошеломляющего результата. Налогоплательщик уже платит больше за госуправление, чем Railtrack просила в прошлом году для поддержания себя в рабочем состоянии.