Мне есть что вам сказать - Борис Джонсон

Борис Джонсон

Мне есть что вам сказать

Издание подготовлено при поддержке ООО «Бакарди Рус»

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры Е. Аксёнова, С. Чупахина

Компьютерная верстка К. Свищёв, Ю. Юсупова

Художник обложки О. Галкин

© Boris Johnson 2006, 2008

© Издано с разрешения AP Watt Limited и The Van Lear Agency

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2012

© Электронное издание. ООО «Альпина Паблишер», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Серия «Чтения Дюаристов»

«Чтения Дюаристов» – новая серия книг. Это произведения современных авторов, адресованные всем, кто ценит неординарность мышления, юмор, иронию, и особенно тем, кому близки философия и взгляд на мир выдающегося шотландца Томми Дюара. Остроумие и афористичность его высказываний – дюаризмов – стали камертоном, позволяющим объединить различных авторов в одной серии.

Томми Дюар – открывший миру виски Dewar’s – отменно разбирался не только в бизнесе. Потомкам этот человек запомнился как интеллектуал, ценивший умного собеседника… и книгу – воплощение идеального собеседника. В своем лондонском особняке сэр Томас Дюар устраивал дружеские вечера, главными героями которых становились наиболее интересные новинки литературы. На рубеже XIX–XX веков джентльмены собирались для того, чтобы насладиться остроумной беседой, мудрой книгой и изысканным виски. Эта почтенная традиция нашла продолжение и в России наших дней в виде проекта «Dewar’s Чтения» и книжной серии «Чтения Дюаристов». Самостоятельность мысли, свобода от навязанных шаблонов и догм – отличительные черты дюаристов, сторонников и последователей философии Томми Дюара, где бы они ни жили и на каком бы языке ни разговаривали. Серия «Чтения Дюаристов» может стать еще одной платформой, объединяющей единомышленников.

Борис Джонсон избран мэром Лондона в мае 2008 года. До этого он был членом парламента по округу Хенли-на-Темзе и журналистом. Автор книг «Одолжите мне ваши уши», «Друзья, избиратели и сельские жители», «Мечта о Риме» и «Семьдесят две девственницы». Живет со своей семьей в Лондоне и Оксфордшире.

Посетите его сайт: www.boris-johnson.com

Благодарности

Как журналист я обязан стольким людям, что их невозможно перечислить, но Бенедик Уатт, который уделил время моим сочинениям и благодаря которому появилась эта подборка, заслуживает почетной медали.

Я хочу поблагодарить The Daily Telegraph, The Spectator, Gardian, GQ Magazine за любезное разрешение воспроизвести статьи, опубликованные впервые в этих изданиях.

Предисловие

Когда история начала набирать обороты

Я стоял на краю воронки и думал: «Крошево». Подходящее слово. Обломки дома были величиной с кулак. Какой бы взрывчаткой ни пользовались американские ВВС в своих противобункерных бомбах, это мощная штука. Я стоял в фешенебельном районе Багдада Аль-Мансур и смотрел на то место, где, как полагали американцы, в последние дни войны находился Саддам Хусейн.

Трудно вообразить взрыв, способный сотворить такую дыру сверху и не просто разрушить четыре дома, но и каким-то образом то ли высосать, то ли выдуть землю из-под них. Скорее всего, они не достали Саддама, который, как утверждают, в это время перекусывал в ближайшей забегаловке. Но эта яма красноречиво свидетельствовала о том, что Америка сделала с его царствованием, и подытожила размах и неотразимость Америки. Когда 15 лет назад я начал заниматься журналистикой, Америка еще не достигла виртуозных технологий, позволяющих сбросить бомбу на какой угодно дом в какой угодно столице третьего мира в любое время по своему усмотрению. И лицензии на это она, конечно, не имела.

Зрелище было завораживающим. Апрель 2003 года, я в Багдаде стою и смотрю, какой контраст являют собой американцы и люди, которых они освободили. Тощие, мрачные, плохо одетые и голодные иракцы. И американцы, разъезжающие на своих «хамви» (вездеход явно больше нашего лендровера: массивный, с широкими шинами и вообще круче). Морские пехотинцы в темных очках с прорезями в уголках. Более рослые и плечистые, чем местные жители. Тяжелые подбородки с крепким челюстным аппаратом. Морпехи выглядели как космическая раса господ или персонажи кинобоевика «Судья Дредд». Справедливости ради надо сказать, что Багдад тогда они еще полностью не контролировали. Повсюду шла стрельба, хозяйничали мародеры, тянулись дымы от костров, на которых иракцы поджаривали уличные кабели, чтобы добраться до меди.

Покорение Багдада стало политически возможно в силу военной реальности. Америка тратит на оборону больше, чем следующие за ней по списку 28 стран, вместе взятые. Мы оказались в однополярном мире, в котором Пентагон может размещать базы не только в Британии, Турции и на Кубе, но и в бывшей советской республике Узбекистан, чьи ракеты 15 лет назад были нацелены на запад. Нет, когда я начинал как журналист, ничего такого и в помине не было. Да и жители Аль-Мансура понятия не имели о противобункерных бомбах.

Наверное, в 1987-м, когда я окончил университет и присматривал себе работу, были мудрые совы типа Френсиса Фукуямы, которые догадывались о том, куда все пойдет. Наверное, были умники, способные предсказать, что коммунизм скоро рухнет, что европейская интеграция начнется и споткнется, что поднимут голову антиглобалисты, а затем захлебнутся в собственных противоречиях. Возможно, кто-то предвидел появление Тони Блэра, поражение партии тори и исламский террор.

Возможно, и вы, умный читатель, были среди тех, кто догадывался, что страна захочет уйти от жесткой лексики тэтчеризма и в один прекрасный день для Британии настанет Век Дианы. Возможно, вы даже предрекали, что кажущаяся счастливой в браке привилегированная молодая женщина однажды превратится в мученицу и икону сентиментальных ценностей. Если у вас были подобные подозрения, вы меня явно обошли, ибо в 1987 году я, 23-летний молодожен, счастливый до одури, что получил лучшее образование, которое только может дать Англия, не имел ни малейшего представления о происходящем. Я пишу эти строки глубокой ночью, смотрю в темные окна и жду поезда в Паддингтон. Ни будущее, ни то, что творится там, в ночи, или когда поезда в юго-западном направлении возобновят движение, я уже не могу предсказать.

Моя журналистская карьера началась в цокольном этаже отеля «Мейфэр». Здесь бодрые консультанты по вопросам управления пытались научить меня уму-разуму. Как я ни старался, я не мог смотреть на проекцию таблицы роста прибыли и при этом сохранять сознание. После того как я погрузился в четвертый раз в кому, а потом судорожно вынырнул из нее, один из моих собратьев по учебе, молодой карьерист в сером костюме, не выдержал. Он был моего возраста и вдобавок только что согласился на абсурдную по тем временам зарплату в £18 000 в год. Он ткнул меня в бок и раздраженно прошипел: «Слушай, если ты и дальше будешь так себя вести, толку из тебя не выйдет».

Я подумал, да и теперь так считаю, что он просто надутый индюк. Надеюсь, он стал первой жертвой последовавшей вскоре чистки кадров управленческого консалтинга. Но поскольку уши мои горели, я знал, что он прав. Я прокрался к телефону, позвонил человеку по имени Питер Стотард и не успел оглянуться, как стал сотрудником газеты The Times. Начну с того, что журналистика оказалась почти таким же муторным и унылым делом, как и консультирование по вопросам управления. Большинство журналистов, казалось, просто сидели перед экранами компьютеров Atex и посылали друг другу любовные записки, а потом впадали в ужас, обнаружив, что перепутали получателей.

Работа состояла в том, чтобы заказать телефонный разговор, выслушать, что мистер Икс сейчас на встрече, подождать полчаса, а потом повторить попытку. Вспоминая статьи, которые я тогда писал, не могу найти ничего, достойного похвалы. Я гадал, сколько времени The Times сможет держать на работе такого неисправимого в своей непродуктивности писаку. Пытаясь повысить собственную результативность, я принялся просеивать сообщения информагентств. Все пользователи Atex могли звонить в Reuter или Associated Press, и вскоре я заметил, что в России и Восточной Европе происходит что-то серьезное. А поскольку у The Times не было штатных корреспондентов в Восточной Европе, я начал проявлять личный интерес к происходящему.

В порядке вещей было переписать текст агентства и заявить на него авторство, если ты сделал хотя бы один телефонный звонок и показал, что вложил в материал что-то свое. Я взял измором редактора внешнеполитического отдела Джорджа Брока и с его помощью вскоре создал сеть источников информации – преподавателей в таких местах, как Лондонская школа славянских языков и восточно-европейских исследований, которые с удовольствием подкидывали при случае нужную цитату.