Мне есть что вам сказать - Борис Джонсон

Тут не надо богатого воображения, посмотрите на бурное расширение законодательства за последнее время и увидите, какую фискальную катастрофу оно несет. Например, есть новый закон, запрещающий импорт польского картофеля (бог его знает почему: я полагал, что у нас единая сельскохозяйственная политика[14]). Есть закон, в котором говорится, что в случае установки охранной сигнализации вы должны указать местного держателя ключа. В чем бы ни заключалось логическое обоснование этих эдиктов, они требуют мониторинга и правоприменения; а правоприменение означает бюрократизм. И это подразумевает, между прочим, новую породу контролеров охранной сигнализации и оплачиваемых из бюджета работников, выискивающих в супермаркетах контрабандный польский картофель. Новый бюрократизм означает повышение расходов в государственном секторе (кстати, в Ньюкасле 60 % людей занято в госсекторе), и, хотя с точки зрения электората для лейбористов это хорошо, для всех остальных это означает повышение налогов.

Парадокс, таким образом, заключается в том, что пуританизм ведет к расточительности. И единственный способ обеспечить Гордона достаточным количеством денег для удовлетворения его навязчивой пуританской идеи регулирования и контроля – это еще быстрее крутиться в наших беличьих колесах и таким образом пытаться удовлетворить его пуританскую одержимость работой. Мы работаем все больше, чтобы выплатить проценты по нашим кредитам, а проценты безжалостно поднимаются еще выше, в частности в ожидании расширения госсектора.

Мы работаем так много еще и потому, что полностью забываем, для чего работаем. Мы автоматически перемещаемся из метро или поезда к телевизору, останавливаясь по пути, только чтобы заглянуть в холодильник. Британские дети настолько подвержены ожирению и стрессам, что правительство предпринимает шизоидную меру: вводит в школе уроки «счастья», оставляя таким образом все меньше и меньше времени в учебной программе на то, что действительно дает счастье, например изучение Аристотеля или высшей математики.

Похоже, эти пуритане действительно верят в то, что наше счастье всего лишь функция наличных денег, получаемых в результате нашей работы. И поэтому за последние 30 лет росла доля британских женщин, которых «стимулировали» или силком загоняли на работу под сомнительным для меня предлогом, что чем больше женщина трудится, тем счастливее она становится. А я не уверен, так ли это в отношении женщин, да и всех остальных. Чем больше мы идентифицируем наше счастье с работой, чем больше оцениваем наши достижения размером цифр в зарплатных ведомостях, тем больше склонны к депрессии, потому что печальная истина заключается в том, что при нынешнем правительстве разница в оплате труда увеличивается и социальная тревожность растет.

Колоссальный рост числа выпускниц университетов во многих отношениях впечатляет; но он усилил (и это документально подтверждено) процесс ассортативного спаривания, в результате которого выпускники вузов из среднего класса женятся/выходят замуж за выпускников из среднего класса и таким образом укрепляют свои экономические позиции, объединяют свои доходы, что способствует росту цен на дома, а они сами еще больше отгораживаются от остального общества. В результате в семьях с низкими доходами у женщин только один выбор – идти работать. Часто это приводит к отрицательным последствиям в семейной жизни и в обществе в целом, так как дети, выросшие без любви и не приученные к порядку, скорее всего, станут «худи»[15], «нитами»[16] и будут устраивать гоп-стоп за углом улицы.

Конечно, я за то, чтобы женщины работали. Мир был бы гораздо лучше, если бы им управляли женщины, но иногда я задаюсь вопросом, действительно ли они – мы – хотим, чтобы они работали так много. Новые лейбористы-пуритане побуждают нас ценить работу, и только работу, им и в голову не приходит напомнить нам, что ни деньги, ни работа не способны сделать человека счастливым. Вот почему пришло время покончить с ними.

Самодовольные, напыщенные, жеманные, педантичные, они в то же время стяжатели и к тому же неприлично расточительны. Они создали экономическую систему, которая вынуждает семьи работать еще больше, чтобы обеспечивать налоговые поступления, необходимые для обслуживания огромного и вечно растущего банка голосов лейбористов в государственном секторе, чтобы так или иначе мы все работали на государство.

Они просто не понимают, что мы работаем не ради того, чтобы пополнять закрома Гордона Брауна, а ради того, чтобы иметь время и свободу побездельничать, почитать книжку, поиграть с детьми, написать картину (не важно какую), сочинить поэму (не важно, хорошую или плохую), набросать планы экспедиции в Мато-Гроссо или просто бездумно посидеть на солнышке. Они не понимают ни сути экономики, ни сути жизни. Они понятия не имеют о границах правительства, и при их зацикленном на ВВП подходе они представляют угрозу для передачи достижений нашей культуры от поколения к поколению. По словам древнегреческого поэта Гесиода, имя которого будет вспоминать следующее правительство консерваторов, глупцы те, кто не знает, насколько половина больше целого и какое блаженство получаешь от мальвы или асфодели. На самом деле я сомневаюсь, что эти пуритане вообще знают, что такое асфодель, но самое отвратительное то, что они не дают нам, остальным, времени и возможности познать это.

Школьные спортивные площадки

Площадки слишком мягкие, убогие улицы слишком жесткие.

Понимаю, что, может, это и неприятно, но время поговорить о ссадинах. Давайте проведем очередной семинар об этих прелестных корочках, которые образуются на наших коленях. Давайте совершим вместе путешествие назад, в элизий нашего детства и вспомним, с каким восторженным интересом мы наблюдали за ранкой, пока она заживала.

Сначала твердели внешние кромки, оставляя посредине слегка слезящееся красное пятно. Затем она засыхала полностью и превращалась в чудесную скорлупу, твердую и бугристую, как кусочек сыра на подрумяненном тосте.

Ее можно было забинтовать. Можно было осторожно исследовать ее края, подобно кулинару, определяющему, готов ли пирог. Затем однажды она полностью исчезала и на ее месте появлялась новая, розовая, неповрежденная кожа.

Опыт с царапиной был прекрасным уроком по биологии. И в определенном смысле жаль, что наши дети сейчас лишены возможности где-либо оцарапаться. Прошу понять меня правильно. Я не призываю к тому, чтобы они себя травмировали.

Естественно, я не предлагаю поощрять наших детей падать с деревьев или вылетать из карусели на скорости 200 об/мин. Но меры против ссадин, предпринятые нами для защиты наших детей, дали неожиданные результаты.

Вчера Эд Боллз[17] призвал детей вновь открыть для себя радости игр на спортплощадках, в том числе и в футбол. Он нарисовал картину в стиле Брейгеля: дети играют в классики и пятнашки, тут же носится английский бульдог. И хотя все мы разделяем его стремления, он мог бы высказаться более честно и откровенно о реальных причинах упадка популярности игр на открытом воздухе и роли правительства в этом бедственном положении.

Возьмем покрытия на спортивных площадках, на которых мы обдирали наши коленки. Согласно стандарту Евросоюза EN 1176, местным властям рекомендуется не устанавливать оборудование на спортплощадках высотой более трех метров и использовать мягкие покрытия: отсюда меньше ссадин.

Справедливости ради надо отметить, что Брюссель не делает этот стандарт обязательным, но власти настолько напуганы возможностью судебных тяжб, что с рабской покорностью насаждают его. Эта мера, кажется, не особо влияет на уровень несчастных случаев на спортивных площадках: за последние 20 лет каждые три или четыре года обязательно кто-то гибнет.

Но покрытие обходится очень дорого, 100 квадратных метров стоят £7000. И эти дополнительные расходы определенно сыграли свою роль в сокращении общего количества имеющихся спортивных площадок.

Согласно эксперту по спортивным играм Тиму Гиллу, который написал книгу на эту тему, на каждого ребенка моложе 12 лет приходится примерно два квадратных метра общественной игровой площадки, и этого недостаточно.

Так что в следующий раз, когда Боллз захочет поговорить высоким штилем о том, что правительство делает для того, чтобы больше детей играло на свежем воздухе, я предлагаю ему написать пару больших вводных абзацев о гибельном влиянии излишнего регулирования и судебных тяжбах – за которыми последует прочувственное объяснение всего сделанного им для содействия этим безобразиям.

Затем он должен перейти к признанию реальной причины, почему родители так неохотно отпускают детей играть на открытых площадках, а они боятся преступников и бандитов – и это зачастую обоснованный страх.