Герой по вызову - Лоуренс Блок

В течение дня я еще пару раз возвращался к «Четырем сестрам». Аманулла так и не появился. Я убивал время, бесцельно бродя по городу и пытаясь вкусить его звуки и запахи, проникнуться его особой аурой. Кабул — то, что в путеводителях именуют «городом контрастов» — когда авеню в центральной части столь же широки, насколько узки улицы в старых кварталах. В Кабуле мне встретилось немного иностранцев. В основном это были пакистанцы из Кашмира и несколько разношерстных русских. Большинство же уличных пешеходов составляли афганцы и большинство были одеты точно так же, как я: кожаные сандалии, свободного покроя халат, смахивающий на римскую тогу, и плоский тюрбан на голове.

К закату я проголодался. Я двинулся обратно по направлению к «Четырем сестрам» и остановился у какой-то харчевни, из чьей трубы курился дымок, пропитанный аппетитным ароматом жареной баранины. Я вошел внутрь и остановился у прилавка. Толстяк-повар как раз снял с угольев здоровенный кусок бараньей отбивной, посыпал ее душистыми специями и швырнул на чугунное блюдо перед моим носом. Ни вилок ни ножей не наблюдалось. Просто как в Риме, подумал я, взял пальцами обжигающий кусок баранины и впился в него зубами. Краешком глаза я заметил, что на меня глазеет какой-то мужчина. Я обернулся. И тут только увидел, что все посетители харчевни берут вилки и ножи из проволочной корзинки на столике у дальней стены. Они смотрели на меня как на дикаря. Устыдившись, я отправился к корзинке, вооружился вилкой и ножом и приступил к трапезе.

Пока я сражался с бараньей отбивной, толстяк-повар черпаком навалил мне в блюдо горку дробленой пшеницы и риса. Баранина оказалась с кровью внутри, обжаренная дочерна снаружи и ужасно жилистая. Зато дробленая пшеница и рис сочетались неплохо. Я заметил, что мой сосед пьет пенистую жидкость, с виду похожую на пиво, и когда повар в очередной раз проходил мимо меня, я указал на соседний столик пальцем и знаками попросил принести такой же напиток. Это и вправду оказалось пиво, но с необычным привкусом, который я после вдумчивой дегустации узнал: орехи кешью! Это меня удивило: кешью произрастает в Западном полушарии, и мировая торговля, видно, за последние годы добилась немалого прогресса, если южноамериканцы занялись поставками этих орехов в афганские пивоварни. Но потом мои сомнения рассеялись: это был афганский орех, по вкусу сильно напоминающий кешью, который добавляют в сусло для аромата.

Я выпил литра два пива и расправился с бараниной. А потом заказал еще пива — не сказать, что это было лучшее пиво в моей жизни, но вкус был вполне узнаваемый, — и только я принялся за очередную кружку, как понял, что прежде чем влить в себя новую порцию, надо освободить для нее место.

Туалета в обычном понимании тут не было — просто лоханка у дальней стены. Я пошел к лоханке и сделал то, что обычно и делаю у писсуара, и когда процесс уже вступил в завершающую стадию, харчевня взлетела на воздух.

В первую секунду мне пришла безумная мысль, что виновником взрыва стал я, Человек-с-динамитом-в-моче. Наверное, аналогичная мысль возникает в голове у дятла на сосне, когда он выстукивает клювом дробь, а в это самое время внизу стоит лесоруб и топором наносит последний удар по стволу. В общем, ощущение было непередаваемое, прямо скажу. Только что я орошал струей стену харчевни — и в следующий миг от харчевни остались одни развалины.

Ущерб был практически невосполнимым: степень разрушения наивысшая, хаос абсолютный. За грохотом взрыва последовала мертвая тишина. Тишина длилась секунд десять. А потом весь Кабул зашелся криком и воем сирен.

Взрывная волна опрокинула меня на спину, что и спасло меня, потому что харчевню буквально вывернуло наизнанку, и окажись я не у дальней стены, а ближе ко входу, мне бы не поздоровилось. К тому моменту, как я вновь оказался на ногах, без единой царапины, всеобщая паника достигла апогея. Вдали уже визжали полицейские сирены, и тут мне пришло в голову, что взорванная харчевня — не лучшее место для иностранца без документов.

Поэтому я хладнокровно презрел крики умирающих, героически унял искушение прийти на помощь своему ближнему, и даже не стал искать свой стакан с пивом. Да и вряд ли бы я смог его найти в таком бедламе: прилавок как корова языком слизнула, исчезла и открытая жаровня, и столы со стульями, и большинство посетителей. Я взял ноги в руки и ушел в спринтерский забег. Такой прыти я от себя никак не ожидал. Я дунул вдоль по улице, свернул за угол — и едва не снес мужчину с окладистой черной бородой.

— Ты жив? — У него отвисла челюсть.

— А ты говоришь по-английски!

— Будь ты проклят, Таннер! Да ты у нас просто бессмертный!

Он выхватил из-за пазухи колоссальных размеров пистолет и приставил его к моему лицу.

— Ну уж на этот раз ты от меня не уйдешь! — пообещал он. — Кинжалы тебя не берут, яды тебя не берут, в воде ты не тонешь и в огне не горишь. Но вот с дыркой в башке ты вряд ли доживешь до вечера.

— Минуточку! — осадил я его. — Ты хоть сам понимаешь, что делаешь? Ты хорошо подумал?

Он недоуменно вылупился на меня.

— Ты совершаешь грубую ошибку! — рассудительно продолжал я.

— Ну, говори! — потребовал он.

— Так вот… — начал я и ударил его ногой в промежность.

Глава 9

Трудно найти более убедительный аргумент, чем удар в промежность.

Такой удар, пускай хотя бы и отчасти, носит характер психической атаки. Даже если удар в промежность не достигает цели, мужчина после него как правило сгибается пополам и стонет секунд двадцать, пока до него наконец не доходит, что ему совсем не больно. Просто мысль, что какой-то гад врезал тебе по мошонке, болезненна сама по себе, а я наградил своего бородатого друга не просто ложным замахом. Мало того, что мой удар попал в яблочко (или в яичко, если угодно), но я вложил в него всю мощь своей ударной ноги и, надо полагать, навсегда лишил его радости счастливого отцовства. Что, учитывая природу генов, которые он мог бы передать потомству, и принимая во внимание степень перенаселенности нашей планеты, меня не сильно расстроило.

Он рухнул замертво, выронив свой царь-пистолет, который я поднял и спрятал в складках халата рядом с кинжалом, который я хранил как сувенир от его первого визита. Он катался по земле, держась за промежность обеими руками и издавая ужасающие вопли.

Но прохожие не обращали на нас никакого внимания.

Странно, почему. То ли потому, что взрыв в ресторанчике представлял для афганцев больший интерес, чем ссора двух иностранцев, то ли у них было сильно развито чувство уважения к неприкосновенности личности, сказать не могу, но как бы там ни было, нас никто не бросился разнимать. Рывком я поднял бородача на ноги и поволок за угол в узкий переулок. Я заломил ему руку за спину, чтобы он не сопротивлялся и шел куда я прикажу. Но идти он не желал, а вместо того стоял, шатаясь и широко расставив ноги. Мне все же удалось втолкнуть его в переулок и прислонить к стене. Он простоял секунд пять, подпирая стену спиной, а потом мешком осел на землю.

— Если уж собрался убить человека, — стал я ему выговаривать, — тогда не теряй время и сразу стреляй. И нечего заранее сообщать о своих намерениях, потому что ты даешь будущей жертве время придумать какой-то трюк.

— Ты меня ударил ногой в мошонку! — простонал он.

— Молодец, что понял. Я очень рад, что ты не утратил способности шевелить мозгами, потому что это сейчас крайне важно. Я хочу, чтобы вы, ребята, прекратили устраивать на меня покушения.

Он прикусил губу и с ненавистью смотрел исподлобья.

— Потому что в этом нет никакого смысла. Знаешь, товарищ, я уже и думать о вас забыл, — продолжал я, перейдя на русский. Ведь на том баркасе они разговаривали по-русски. — О тебе, о Якове, о Дейли, обо всех остальных. О тебе в первую очередь. Ты не поверишь, через что я прошел, прежде чем попасть в сюда. Ты когда-нибудь ездил верхом на верблюде? Тебе когда-нибудь удавалось убедить курда, что ты не багдадский шпион? Или есть бутерброды с зебрятиной в Тель-Авиве? Так что я выбросил вас из головы. И это было так приятно!

— Мы решили, что ты утонул в Ла-Манше.

— Как видишь, не совсем.

— А потом Петя тебя увидел здесь вчера вечером. Он видел, как ты пришел в город, и Рафик сел тебе на хвост и попытался убить, когда ты вышел из кофейни. — Он потупился. — Рафик потом сказал, будто тебя обороняет целая армия ангелов-хранителей. Ты пригнулся как раз в тот момент, когда кинжал уже почти воткнулся тебе в спину.

— Меня вовремя предупредили ангелы-хранители.

— А теперь я дважды пытался тебя прикончить и дважды мне это не удалось… — Он взглянул на меня. — Ты меня убьешь?

— Нет.

— Не убьешь?

— С большим удовольствием убил бы, — признался я, — но какой смысл? Если я тебя убью, они подошлют ко мне другого. Слушай, я хочу, чтобы ты передал своим кое-что. Вы вроде считаете, что я представляю для вас какую-то угрозу…