Как стать знаменитым журналистом - Виталий Третьяков

Свободна ли американская пресса? Свободна. Более того, в США вообще фактически нет принадлежащих государству, как в России, СМИ. Тем не менее несколько месяцев, предшествовавших началу военной атаки США на Ирак (2003 г.), большинство американских газет, еженедельников, телеканалов каждодневно рассказывали об ужасах (реальных и мнимых) режима Саддама Хусейна. Совершенно очевидно, что это была хорошо и в общенациональном, и в мировом масштабах организованная кампания, имевшая две цели. Во-первых, психологическую подготовку населения США к началу военных действий и создание условий для одобрения этих действий. Во-вторых, моральное и психологическое подавление воли противника к сопротивлению. Второе впрямую может быть охарактеризовано как первая часть военной операции, то есть собственно военная деятельность.

Но разве СМИ США подчиняются Пентагону или ЦРУ? Разве журналисты США были призваны в ряды вооруженных сил этой страны? Разве большая их часть тайно сотрудничает с американскими спецслужбами? На все эти вопросы ответ может быть только один: нет.

Тем не менее плюралистическая, свободная, принадлежащая не государству, а многочисленным частным собственникам американская пресса выступила как единый отряд вооруженных сил США. Это факт.

Я говорю об этом не для осуждения кого бы то ни было, а для того, чтобы мы понимали реальность сегодняшней жизни и политики, сегодняшнего взаимодействия свободной прессы и несвободной политики. И это понимание может привести нас только к одному выводу:

во всех современных демократических обществах существуют и эффективно действуют механизмы мобилизации свободной прессы для выполнения тех задач, которые ставит перед страной (нацией) официальная власть, в том числе и задач военных.

Не видеть этого нельзя. Не понимать это глупо.

Как работают эти механизмы – другой вопрос. Тут, впрочем, все хорошо известно. Работают также, как пиаровские фирмы. Вдруг появляются и становятся известны – сначала узкой группе журналистов – некие секретные сведения. Вдруг на пресс-конференциях высоких государственных чиновников чаще других задаются вопросы об Ираке (в данном случае). И именно на эти вопросы госчиновники отвечают наиболее охотно и подробно, всякий раз сообщая что-то новое или сенсационное. Вдруг генералы, раньше скрывавшиеся от прессы, начинают давать интервью направо и налево. Вдруг несколько очень влиятельных и известных людей, не имеющих никакого отношения к политике, например киноактеры, начинают публично сетовать на притеснения граждан в Ираке. И так далее. Сценарий раскрутки пропагандистских кампаний такого рода всегда один – разница лишь в деталях. Главное – механизмы есть, они работают, сценарий реализуется.

Строго говоря, журналистам следовало бы задуматься о том, а насколько они вообще не то что свободны, но даже самостоятельны в сегодняшнем мире. Ведь, повторяю, никто свободных журналистов США в конце 2002 и в начале 2003 годов в ряды вооруженных сил не призывал, а в большинстве своем они почему-то поступали именно так, как нужно было американским генералам.

Если исходить из классических либеральных представлений о свободной прессе как прессе, противостоящей власти, то, казалось бы, налицо какое-то массовое помутнение рассудка среди американских журналистов или что-то столь же экзотическое. Но если вспомнить то, о чем я говорил, а именно, о четвертой (политической) функции современной журналистики, от выполнения которой (за исключением отдельных журналистов и маргинальных, то есть не влиятельных в общенациональном масштабе, изданий) уклониться не может никто из работающих в системе современных СМИ, то все встает на свои места. Нет ни экзотики, ни экстравагантности, ни коллективного безумства. Есть функционирующая система.

И, кстати, именно поэтому во всех демократических государствах продолжают существовать официальные, полуофициальные и вовсе не официальные ограничения свободы печати – вплоть до скрытой, а порой и вполне открытой, хоть и не называемой этим словом, цензуры.

Несколько примеров, которые я приведу далее, помогут студентам усвоить эту, надеюсь, самую теоретическую из моих лекций, а праздным читателям – развлечься после этих скучных, но важных рассуждений.

Примеры, которые я приведу, помимо и прежде прочего должны подтвердить то, что я считаю непреложным фактом, аксиомой, истиной, уже не требующей доказательств, но что многие другие до сих пор расценивают как простую метафору.

Речь идет об известном определении журналистики как четвертой, вслед за законодательной, исполнительной и судебной, ветвью власти.

Я утверждаю, что с появлением телевидения журналистика в прямом, а нее переносном смысле стала четвертой властью.

Наличие у современной, в том числе русской, журналистики функций управления (политическая) и функции vox populi говорит само за себя. Об этом же свидетельствует также практически переставшее быть метафорой утверждение: кто владеет информацией, тот владеет миром. А у СМИ, которые владеют информацией, в свою очередь тоже есть владельцы.

Ну а теперь – обещанные примеры, как минимум, по одному на каждую из пяти основных и двух дополнительных функций журналистики, хотя и множество других примеров в этом курсе лекций будут свидетельствовать о том же.

Информационная функция. Известие о какой-нибудь важнейшей военной победе доходило в досовременные времена до столиц враждующих государств за несколько суток. Сегодня ведутся прямые телерепортажи непосредственно с поля боя. Совершенно очевидно, что это меняет не только характер войны, но сам образ жизни и, разумеется, политику современных обществ.

Но и в более обыденных вещах колоссально влияние журналистики на жизнь отдельных граждан и обществ в целом. Еще 20 лет назад курс доллара и даже курс рубля к доллару интересовал в нашей стране сотню-другую специалистов по международной торговле, а сегодня – это информация, потребность в которой (и, следовательно, – в соответствующих источниках информации, а для большинства это обычные СМИ) испытывают десятки миллионов граждан России. Причем испытывают в режиме реального времени, сиюминутно.

СМИ и только СМИ способны удовлетворить такие потребности.

Функция интеграции общества. Есть несколько институтов, имеющих определение национальных: территория, государство, вооруженные силы, язык, культура, валюта, религия и пресса. Последняя, кстати, существует в первую очередь как пресса на национальном языке. Единое национальное сознание, национальный менталитет сегодня фиксируются, помимо самой жизни, все более и более интернационализирующейся, именно в национальной прессе – единственном материальном носителе повседневного «коллективного разума».

Именно через СМИ нация каждодневно общается сама с собой.

Несколько страниц своего «Восстания масс» Хосе Ортега-и-Гассет посвятил разбору и уточнению утверждения Жозефа Ренана о том, что «жизнь нации – это повседневный плебисцит». Ортега называл национальное государство формой такого плебисцита. Сегодня мы могли бы уточнить: современные СМИ суть публичная трибуна этого плебисцита.

Функция vox populi (воздействия на власть). Президента в России избирают на четыре года. Парламент (Думу) – тоже на четыре года. Как может рядовой человек повлиять и на президента, и на депутатов парламента в промежутке между выборами? Об этом я уже говорил. Устроить революцию? Да, но это уже исключительный случай, ломка всей общественно-политической системы. Организовать забастовку? Выйти на митинг? Общенациональные забастовки крайне редки, а в слишком пока не структурированном, атомизированном русском обществе вообще не наблюдаются. Локальные же забастовки и митинги становятся общенациональным фактом лишь в том случае, если о них напишут газеты, если о них расскажет телевидение.

Только через журналистов, неформальных представителей народа во власти (или при власти), всегда тяготеющих к власти, но все-таки не сливающихся с ней (даже в тоталитарных обществах), рядовой гражданин может повлиять на власть в промежутках между выборами. Сама демократия как система (ограниченного) народовластия реальна лишь тогда, когда имеется институт не столько свободной, сколько многообразной, плюралистичной прессы.

Функция управления (политическая). Вначале 1996 года, как известно, едва ли не любой более или менее известный российский политик имел рейтинг доверия у избирателей больший, чем президент Ельцин. Однако правящий класс решил оставить в Кремле на второй срок именно Ельцина. Как этого удалось добиться? Только получив в союзники (вольные или невольные, идейные или корыстные) большинство журналистов.

Еще более показательна думская избирательная кампания 1999 года. В стране наличествовала демократическая система выборов, но не было второго необходимого элемента демократии – разветвленной системы реальных политических партий. И кто же выступил их заменителем, кто взял на себя роль квазипартий? Государственные институты? Бизнес-группы? Профсоюзы? Трудовые коллективы? Лоббистские группы? Нет. В роли квазипартий выступили два общенациональных телеканала – ОРТ, мобилизовавшее электорат в поддержку полуобморочного тогда СПС и совсем уж мифического «Единства», и НТВ, сплотившее избирателей теряющего популярность «Яблока» и номенклатурного, совершенно оторванного от масс людей «Отечества – Всей России».