Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - Питер Макиннис

Эволюция устроила немало прекрасных фокусов с ядами, главным образом потому, что в биосфере для них существует так много легкодостижимых мишеней. Поэтому почти каждый яд по-своему, уникальным способом наносит серьезный ущерб нашим клеткам.

Живую клетку не стоит представлять себе по картинке в учебнике: неуклюжий мешок с равномерно распределенным внутри него супом, в центре которого болтается ядро. Каждая клетка — не что иное, как огромное сообщество всевозможных химических соединений, сообщество, состоящее из мириад сограждан, причем некоторые — лишь суетливые носильщики, доставляющие нужный материал из точки А в точку Б, тогда как другие — искусные ремесленники, принимающие сырье у носильщиков и создающие в соответствии с простым проектом сложные молекулы из различных блоков, причем эти проекты закодированы в других молекулах, которые поступают в распоряжение тех же ремесленников. Молекулы, составляющие клетку, танцуют одни вокруг других, посылают сигналы и сообщаются друг с другом, а также взаимодействуют и объединяются самыми различными способами.

Даже оболочка, отделяющая один подобный «город-государство» от окружающей ее среды, вовсе не представляет собой просто мешок, потому что в ней по периметру клетки размещены «стража» и «привратники», внимательно следящие за порядком на прилегающей к ним территории. Так, они окликают приближающиеся к границе молекулы, требуя доказательств того, что тех имеет смысл пропустить внутрь, тогда как некоторые другие молекулы они, тут же после опознания, немедленно увлекают внутрь клетки, поскольку как раз в них есть большая потребность. Некоторые из химических стражей на границе клетки поддерживают постоянную связь с ее внутренними частями, чтобы установить, что именно нужно там в первую очередь, тогда как другие стражи либо помогают соответствующим молекулам-вестникам свободно покинуть клетку, либо же ускоряют «процесс депортации» нежелательных химических соединений.

Клетка — это объединение химических веществ, работающих в едином порыве, как одно целое, и все ради одной-единственной цели: поддерживать внутри клетки то, что мы называем «жизнь». Большинство клеток являются частью целой страны, и в то же время каждый город-государство — отдельная клетка — готов в любой момент покончить с собственным существованием, высвободив яд, который он держит наготове. Но что запустит этот механизм? Обычно это химические вещества либо внутри клетки, либо снаружи нее, это сбившиеся с пути негодяи молекулы, которые грабят обычных граждан. Некоторые враги перекрывают доступ в клетку, другие силой вламываются внутрь и нападают как на ремесленников, так и на носильщиков. Проще говоря, эти самые запускающие защитные механизмы вещества мы и называем ядами. Здоровая клетка существует на свете, не зная, что такое яд, однако, если понадобится, она же погибнет, защищая «своих», хотя для этого ей и придется начать губительную для себя канонаду, а также, «вызвав огонь на себя», испытать мощь встречного огня со стороны яда.

Существует всего несколько настоящих антидотов (противоядий): это химические вещества, способные сильнее воздействовать на яд, чем само тело человека, либо нейтрализуя его, либо не давая ему воздействовать на клетки в организме — примерно так, как этанол, который является относительно несильным ядом, можно использовать для противодействия диэтиленгликолю. Атропин хорошо справляется с солями карбаминовой кислоты и с фосфор-органическими инсектицидами, витамин К — с антикоагулянтами (например, с крысиным ядом — варфарином), а уксус или уксусная кислота способны противодействовать «препарату 1080», или фторацетату натрия. Действие мышьяка и некоторых других веществ способен ограничить британский антилюизит (2,3-димеркаптопропанол). Тиосульфаты и нитриты (сами по себе ядовитые вещества) являются антидотами для цианидов, тогда как препарат метиленовая синь способен противостоять воздействию ядовитых нитритов (однако не более того). На самом же деле антидоты-противоядия встречаются довольно редко.

Кислоты и щелочи подвергаются нейтрализации, однако большая часть процедур проводится либо для очищения организма, то есть удаления яда из желудочно-кишечного тракта, либо, иногда, для его адсорбции, впитывания. Так, содержатели пансионов в колониальные времена в Австралии обычно подбавляли к солонине древесный уголь, если им казалось, что мясо уже с душком — они надеялись, что уголь адсорбирует появившийся запах. Если их несчастным жильцам становилось плохо, то врач в больнице, скорее всего, давал им угольные «лепешки», в надежде, что активированный уголь поглотит ядовитые вещества. Более того, подгоревшие гренки (то есть все тот же активированный уголь) до сих пор применяют в некоторых случаях, когда происходит отравление. Вот и все: все прочие представления о противоядиях, а тем более об универсальных противоядиях — не более чем мифология, и о таком мифе поведал нам А. Э. Хаусмен:

Был царь когда-то на Востоке,Там для царей недолги сроки:За трапезой — что делать, право? —Им могут подложить отраву…Чтоб с ним такого не бывало.Все то, что почва порождалаЦарь пробовал — чуть-чуть… поболе…Напринимавшись ядов вволю.Уже порядком закален,Внимал с улыбкой легкой онВсем славословьям — пусть на блюдеПред ним мышьяк, стрихнин в сосуде.Враги дрожат, посрамлены:«Царю отравы не страшны!»Не смея глаз поднять, застыли —Они себя разоблачили!Недаром помнят стар и млад:Он долго прожил, Митридат.

Настоящий, исторический царь Митридат правил в своих владениях на берегах Понта Эвксинского в Малой Азии, в местах, где пчелы вырабатывали ядовитый мед (см. главу 10). Жил он с 114 до 63 года до н. э., однако даже после его кончины история его жизни сохраняла свое особое очарование для граждан Древнего Рима, особенно для Плиния. Судя по всему, Митридат испытывал различные яды на преступниках, осужденных на смертную казнь, однако он же проверял и противоядия от этих ядов, причем приказывал употребить противоядие либо до того, как жертве давали яд, либо же сразу после этого. Однако Митридат и сам, точь-в-точь как об этом повествует Хаусмен, принимал каждый день небольшие дозы яда: идея состояла в том, чтобы обрести своеобразное «привыкание» к ним.

Рецепт его состава получил название «митридатум», причем царь ревностно охранял его тайну, пока римский полководец Помпей, вторгшись в Понт и захватив дворец Митридата, не обнаружил там исписанные рукой царя листочки, которые и увез с собой в Рим. Плиний обнародовал этот рецепт Митридата: в нем 54 вида ядовитых ингредиентов, включая, например, как он пишет, «кровь утки, обитающей в центральной области Понта, которую полагалось кормить ядовитой пищей, так чтобы кровь эту далее использовать при изготовлении митридатума, поскольку утка поедала ядовитые растения, но сама никак от этого не пострадала».

Наиболее ярким, запоминающимся моментом в легенде о жизни Митридата для римлян стало вот что: когда Помпей, войдя в пределы его царства, стал одерживать победу за победой, Митридат попытался покончить с собой, приняв яд. Однако яд… не подействовал, возможно, благодаря противоядию, которое он принимал долгие годы. И тогда Митридат приказал своему телохранителю заколоть себя мечом.

В отношении исследований, которые проводил Митридат, можно сказать, что он шел по следам Никандра Колофонского, жившего между 185 и 135 годами до н. э., Никандр был врачом у Аттала, царя Пергама. Никандр, как и Менандр, проводя эксперименты с ядами, давал их осужденным на смерть преступникам. На основании этих опытов Никандр написал два стихотворных сочинения — «Териака» (это тысяча строк гекзаметром о природе ядовитых животных) и «Алексифармака» (здесь более шестисот поэтических строк о растительных ядах и противоядиях). Среди 22 упомянутых им ядов можно встретить такие, как белый свинец, глёт, аконит, шпанские мушки, безвременник, гемлок (болиголов), белена и опий.

Как ни странно, до сих пор в различных языках сохранился этот термин Никандра — териак (буквально это слово означает «имеющий отношение к диким животным и ядовитым пресмыкающимся»), однако в английском оно больше не означает «противоядие змеиному укусу». Начиная с такого эффективного териака, как териак Андромаха[47], со временем в разных городах были разработаны собственные, особые составы, пусть даже териаки как змеиные противоядия не были нужны везде и всюду. Беда Достопочтенный, живший после святого Патрика (в конце VII — начале VIII века), свидетельствует, что в Ирландии не было змей, однако он, вопреки легенде, не говорит о том, будто это — заслуга святого Патрика: