Долгожданная развязка - Максин Барри

В чем ей сестра по-настоящему завидовала, так это в количестве близких подруг. Джемма же, которой хотелось нравиться всем, легче находила общий язык с мужчинами.

Бетани сбежала по широкой, полукруглой лестнице, звонко шлепая босыми ногами по черно-белому, мозаичному полу холла, и прошла мимо столика эпохи Луи XIV, на котором стояла огромная ваза роскошных гладиолусов. Она вышла на нагретые солнцем плиты веранды, откуда спустилась на траву, направляясь к кортам. Там она села в один из шезлонгов рядом с дремлющим братом, близнецом Джеммы, на котором были лишь черные плавки.

— Кто выигрывает? — лениво спросила она, и Парис, названный в честь города, где родился, открыл один карий глаз и равнодушно взглянул на корт.

— Если судить по выражению лица сестрички, то Карл, — заметил он насмешливо уже устоявшимся, глубоким баритоном. К восемнадцати годам Парис почти догнал по росту отца. Как и у Кира, у него были темные глаза и волосы, красивое лицо, большой улыбчивый рот и благодаря его одержимости плаванием, тренированное тело.

У семьи Хакортов было все — успех, деньги, слава, красивая внешность и тесные семейные узы. В то теплое, солнечное утро никто из них еще не подозревал, что вскоре вся семья будет втянута в самую гущу битвы с человеком, о котором они даже ни разу не слышали. В битву, не менее опасную и смертельную, чем на поле боя.

Но мрак, окружающий Уэйна Д'Арвилля, был еще скрыт от них в будущем. Поэтому когда Бетани присмотрелась к сердитому личику сестры, засадившей по мячу со злостью, намного превышающей точность, она весело рассмеялась.

— Ты прав как всегда, Парис, — пробормотала она.

— Аут, — провозгласил тренер.

— Что? Ничего подобного. Я видела, как взлетела в воздух меловая пыль. Не было аута! — Джемма стояла, уперев руки в боки и агрессивно глядя на высокого мужчину с копной светлых волос, сильно загорелым лицом и пронзительными серыми глазами.

— О-го-го! — протянул Парис, не открывая глаз. — Сейчас начнется Армагеддон.

Бетани откинулась в шезлонге и надвинула на лицо огромную шляпу.

— Будет тебе, Джем. Я же был рядом, и у меня есть глаза. Мяч ушел в аут. Подавай снова, — попытался урезонить ее тренер.

— Неудачный ход, — подал реплику из публики Парис и поцокал языком.

— Черта с два! — Голос Джеммы поднялся на октаву и еще больше стал напоминать голос капризного ребенка.

Карл Форман молча смотрел, как его ученица подходит ближе к сетке и ее маленькие груди подрагивают в такт шагам. Почувствовал, что тело привычно отреагировало, и внутренне застонал.

— Есть из-за чего заводиться? — Карл заставил себя говорить спокойно и лаконично. Джемма Хакорт была не из тех девиц, перед которыми можно выказать слабость, — она съест тебя живьем.

— Совершенно очевидно, что он ее плохо знает, — пробормотала Бетани брату и звучно зевнула.

— Вне сомнения. Он тут сравнительно недавно.

— Что случилось с ее прежним тренером? — спросила Бетани, лениво вытягивая ноги.

Парис пожал плечами.

— Может, съела.

— Не в этом дело, — настаивала Джемма, намеренно игнорируя замечания публики. В голосе послышалась угроза. — Никакого аута не было, не было, не было! — Для пущей убедительности она топнула ногой и внезапно почувствовала себя полной дурой.

Карл постучал ракеткой по носку своей теннисной туфли и посмотрел вниз на разгневанное лицо ученицы. У Джеммы были огромные карие глаза, обрамленные до смешного длинными черными ресницами. Лицо сердечком, острый подбородок, забавный, слегка вздернутый носик с тремя конопушками.

Карл еще раз мысленно застонал и закрыл ракеткой перед своих свободных шортов.

— Ладно, ладно, не было аута. Давай сыграем еще сет, — вздохнул он, сдаваясь.

Джемма улыбнулась, но не потому, что выиграла спор, в этом у нее не было ни малейшего сомнения. Нет, она заметила реакцию тела Карла. Прекрасно. Если даже такому старику, как Карл, она нравится, то разве можно сомневаться, что ей удастся соблазнить того, кого она любит?

Она устала быть девственницей. Все ее подруги потеряли невинность давным-давно. Джемме совсем не нравилось быть самой старой девственницей своего поколения. Пора что-то предпринять.

Отправляясь на подачу, она удовлетворенно улыбнулась. И вообще, она ничего не имеет против старичка Карла. По крайней мере, у нее теперь настоящий тренер. Последний, этот великолепный Феликс, оказался голубым! Хуже того, он позволял ей сесть себе на голову. Как в таких условиях можно чему-то научиться?

Она снова подала мяч, на этот раз нормально, и они долго перебрасывали его друг другу.

— Хочется в Оксфорд? — спросил Парис, убедившись, что ничего интересного больше не будет, и повернулся, чтобы поджарить спину на солнце.

— Да, очень. Жду не дождусь. Маме с папой так там нравилось. Интересно, многое в Оксфорде изменилось с тех пор?

Парис фыркнул.

— Сомневаюсь. Такие места не меняются веками. Верно?

— Надеюсь, — улыбнулась Бетани. — Не терпится добраться до всей этой культуры.

— Угу, — промычал Парис и наигранно содрогнулся.

— Кстати об «угу», — заметила Бетани. — А ты еще не выбрал себе колледж? Разумеется, если тебе удастся закончить местную школу.

Парис снова застонал, на этот раз по-настоящему.

— Ох, Бет, а обязательно надо? Ты же знаешь, какой из меня студент? Не смогла бы ты как-нибудь уломать папашу? Он к тебе прислушивается.

— Он ко мне всегда прислушивается, потому что я говорю дельные вещи, — заявила Бетани с некоторой печалью в голосе, которую брат, к счастью, не заметил. — И тебе нужен хоть какой-то диплом. Что ты собираешься делать — лодырничать до конца дней своих?

— Очень бы даже не возражал, — ухмыльнулся Парис, потом медленно сел. Услышав победный крик сестры, взглянул на корт как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джемма послала мяч в угол площадки, мимо Карла.

Бетани тоже села.

— Хватит с меня солнца. Хочешь поплавать?

Поплавать Парис хотел всегда. Взявшись за руки и раскачивая ими в такт шагам, они пошли через лужайку к любимому бассейну Париса в тени лимонных деревьев.

— Правда, Бет, — сказал Парис, с вожделением глядя на воду, — не знаю я, чем заняться. С отцом мне все равно не тягаться. Девять Оскаров, это же надо! Он полгода работает как сумасшедший, потом три месяца отдыхает, затем снова работает. И они с мамой любят друг друга не меньше, чем раньше. Можно подумать, что этот город и все поклонницы могут соблазнить кого угодно, но только не отца. Неудивительно, что я ощущаю неполноценность.

Парис идеально нырнул и десять раз проплыл по длине бассейна с такой скоростью, что Бетани посмотрела на него с искренним восхищением.