Не вся трава зеленая - Эрл Гарднер

– Он полностью выпадает из этой картины. Я побаиваюсь его. Мильтону хочется, чтобы его приняли в наш круг, но ребята инстинктивно чувствуют в нем чужака. Если я, допустим, выйду за него замуж, мне придется порвать со своим окружением, а мне этого вовсе не хочется. Мы бы проводили с Мильтоном время в круизах на яхте. Можете представить моих друзей в такой обстановке? Вот и я не могу. Мильт из кожи вон лезет, чтобы стать одним из нас, но, как бы он ни старался, ничего у него не получается.

– Он не искренен? – спросил я.

– Нет-нет. Не то. Боюсь, вы не понимаете, что я хочу сказать. Мильт считает, что мне живется плохо, и хочет меня от такой жизни избавить. Он думает, что спасает меня. Он собирается, когда уладит дела с бывшей супругой, жениться на мне, купить большой дом, нанять прислугу, купить яхту и прочую ерунду, которая ассоциируется с большим богатством.

– А вы всего этого не хотите?

– Я ничего этого не хочу – ни вместе, ни по отдельности. Мне нравится Мильт. Я им увлечена. Вероятно, я могла бы его полюбить, если бы позволила себе. Но мне нравится моя теперешняя жизнь, нравится копаться в журналах, изучать конъюнктуру, узнавать, что можно продать и где. Иногда мне не удается вовремя заплатить за квартиру, порой не хватает денег на почтовые марки, но зато я не чувствую себя одинокой, мне есть на кого положиться. Мы все как одно целое. Это замечательная жизнь, и она мне нравится.

– Может, – сказал я, – вы начинаете не с того конца.

– Что вы имеете в виду?

– Может, вы должны спасти Колхауна?

– От чего?

– От того самого, от чего он пытается спасти вас.

– Не понимаю.

– От той жизни, которую он ведет, – объяснил я.

– О! – сказала она, а потом рассмеялась. – Ему бы это понравилось!

– У него денег куры не клюют. Он целый день только тем и занят, что читает в газетах финансовые новости, следит за курсами акций, отдает распоряжения брокерам, пользуется всеми благами, которые дает богатство, включая вечно недовольную жену. Вы могли бы спасти его от этого.

– Да, – сказала она, смеясь. – Я уже думала об этом. Предположим, я все же вышла за него замуж и мне стали доступны атрибуты роскошной жизни. Очень скоро я превращусь, простите за штамп, в птичку в золотой клетке.

– Я вас понимаю, – сказал я. – А почему не предложить Колхауну плюнуть на все его банковские счета и переехать на Биллинджер-стрит? Ведь если он будет жить на только им самим заработанные деньги, у вас изменится отношение к нему?

Она весело засмеялась:

– Это будет номер! Представляю выражение его лица, когда я выложу ему все.

– А Хейл? – спросил я. – Как быть с Хейлом?

– Хейл, – сказала она, – один из нашей компании. Он просто друг. Господи, ну мне посчастливилось наткнуться на отличную тему. Делами о наркотиках должны заниматься мужчины, женщине об этом не написать. Поэтому я поделилась идеей с Колом Хейлом и сделала все, чтобы он довел дело до конца.

– И что вы будете с этого иметь?

– Зависит от того, что с этого будет иметь Кол. Я получу проценты.

– И вы возьмете свою долю?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Конечно, возьму, – сказала она. – Как вы думаете, ради чего я все это делаю?

– Мне казалось, что он просто симпатичен вам.

– Не говорите ерунду, – сказала она. – Мне нравится Кол, но сейчас мы просто деловые партнеры.

– Оба несете ответственность?

Она кивнула.

– И оба вляпались по уши.

Она снова кивнула и, помолчав, сказала:

– А вот вас я не понимаю. Не понимаю, что вы за человек.

– Я частный детектив и служу тому, кто меня нанял. Но в отличие от адвоката я лишен неприкосновенности. Поэтому мне приходится защищать не только клиента, но и себя. Например, я не имею права утаивать улики, если полиция требует их представить, я не имею права скрывать факты, которые могут послужить раскрытию преступления. Если я это сделаю, у меня возникнут серьезные неприятности.

– Но вы прячете меня.

– Нет, не прячу, – ответил я. – Я только отвожу вас в такое место, где вам не станут докучать назойливые репортеры.

– Репортеры?

– Да. Вы читали вечерние газеты?

– Нет, кажется, не читала.

– Там напечатана большая статья о миллионере из Лос-Анджелеса, арестованном за убийство.

– Но ведь он ничего не рассказал обо мне, да?

– Он-то не рассказал, однако не стоит преуменьшать способности газетных репортеров.

– Я не понимаю, каким образом факт ареста Мильтона дает повод репортерам разыскивать меня?

– Они расспросят адвоката Колхауна, – объяснил я. – Тот не упомянет ни одного имени, кроме имени Колберна Хейла. А уж если репортеры возьмутся за Хейла…

– Вы думаете, он проговорится? – спросила Нэннси.

– А вы думаете, он станет молчать? – в свою очередь спросил я.

Она задумалась, а потом спросила:

– Тогда почему вы его не спрятали?

– Потому что Хейл – свидетель. Он замешан в деле. Полиции не понравится, если частный детектив тайком увезет свидетеля. И я еще раз повторяю: у меня нет намерения прятать вас, я просто везу вас туда, где вас не будут беспокоить и вы сможете как следует отдохнуть.

– Ладно, пусть будет так, – сказала она весело. – Пусть будет так.

Пока мы добирались до Эль-Гольфо, я достаточно хорошо узнал Нэннси. Я понял, что она неплохая девушка со своим взглядом на мир. Не знаю, долго ли она будет его придерживаться. Рано или поздно какой-нибудь парень вскружит ей голову – может, этим парнем окажется Мильтон Колхаун, если ему удастся найти к ней правильный подход. Но в мои обязанности частного детектива не входило давать ему советы такого рода. Он сам должен найти решение.

В Эль-Гольфо мы получили две комнаты в мотеле. Я сказал Нэннси:

– Здесь ходит автобус, и вы можете воспользоваться им при необходимости. Но учтите, что вам лучше дождаться, пока я или кто-нибудь другой не приедет за вами.

– А за мной точно кто-нибудь приедет?

– И после этого вам предстоит долгое приятное путешествие.

– Мы позавтракаем вместе?..

– Когда придет время завтрака, я буду уже далеко. У меня много работы.

Я закрыл машину и повел Нэннси в маленький ресторан. Было поздно, но у них еще оставались жареные креветки, и по лицу Нэннси я понял, что она приятно удивлена качеством местной кухни.

– Смотрите, как бы вам не прибавить в весе, – предупредил я ее.

– У меня туго с деньгами, – пожаловалась она.

– Сколько у вас есть?

– Чертовски мало.

Я засмеялся и сказал:

– Надеюсь, вы не будете против, если я предложу вам воспользоваться деньгами, которые Мильтон Колхаун выделил мне на расходы?

– Конечно, Дональд. От вас я приму деньги без колебаний.

Я протянул ей стодолларовую купюру. Она посмотрела на деньги широко раскрытыми от удивления глазами.

– Это поддержит вас какое-то время, – сказал я. – Причем я не даю вам их в долг – просто предоставляю некоторую сумму. Если по возвращении у вас что-нибудь останется, просто забудьте об этом.

– Но ведь это ваши деньги.

– Я не буду в проигрыше.

Сначала она не решалась брать их, потом сложила и сунула в сумочку. Мне показалось, что таких денег она не держала в руках в обозримом прошлом.

Мы закончили обедать. Я купил Нэннси пару бутылок тихуанской минеральной воды и открывалку, чтобы она могла пользоваться ею в номере. Я объяснил ей, что пить тихуанскую воду более безопасно, чем воду из-под крана.

Когда я собрался пожелать ей спокойной ночи, она встала на носки и поцеловала меня.

– Дональд, – сказала она, – не знаю, говорил ли вам это кто-нибудь прежде, но вы удивительный человек.

– Вы хотите мне это сказать? – спросил я.

– Именно это я хочу вам сказать, – повторила она и еще раз меня поцеловала.

Глава 15

Я поднялся задолго до рассвета и, оставив побережье, двигался на север, все больше и больше углубляясь в пустыню.

Восток постепенно светлел, меняя тона от оранжевого к голубому, потом вдруг из-за гор вырвались яркие лучи, оставляющие на ровной поверхности земли длинные тени.

Когда я наконец добрался до поворота, уже совсем рассвело.

Было нелегко успеть в Эль-Сентро к началу предварительного слушания, но мне это удалось.

Окружной прокурор Клинтон Робертс держался серьезно, в соответствии с важностью момента.

Он начал с того, что обратился с речью к судье Полку, который проводил предварительное слушание:

– Ваша честь, цель настоящего слушания состоит не в том, чтобы доказать виновность подсудимого в совершении преступления, а в установлении самого факта преступления и в оценке причастности подсудимого к совершению данного преступления.

Судья Полк слегка нахмурился, как бы недовольный тем, что его поучает человек много моложе, чем он сам.

– Суд прекрасно понимает цель предварительного слушания, господин прокурор, – сказал он. – Вам нет необходимости это объяснять.

– Ваша честь, я не объясняю цель предварительного слушания, – заметил Робертс. – Я стараюсь просто уточнить нашу позицию. Исходя из социального положения подсудимого, мы вынуждены будем входить в обстоятельства глубже, чем обычно. Мы собираемся представить достаточно доказательств, чтобы было исчерпывающе ясно, на что будет опираться обвинение в период основного разбирательства. А если подсудимый сможет опровергнуть предъявленные доказательства, то мы будем только рады тут же прекратить дело.