Чистодел - Александр Шувалов

— Наконец-то, — пробормотал я, устроился на правом боку и тут же заснул.

А как иначе? Уж больно тяжелый выдался денек.

Глава 23 Стихи и музыка

— Опять понос! — приласкал мой слух грустный женский голос.

— А я принимаю меры уже после первого стула, — донеслось в ответ звонко, жизнеутверждающе, но и нежно.

Четыре с лишним часа назад я лег и уснул, хотя и не слишком крепко. Для этого нужно иметь как раз то, чего я напрочь лишен: чистую совесть и полное отсутствие всех и разных проблем. Поэтому я просто валялся на правом боку лицом к стене, уткнувшись носом в собственное плечо.

Артур с напарницей ушли, а минут через двадцать вернулись проверить, как я себя веду. Они убедились в том, что я лежу тихо, не хулиганю, и опять убыли. На сей раз по-настоящему и надолго.

Я задремал и проснулся от желудочно-кишечных проблем. Слава богу, не своих.

— Принимайте…

Я так и не узнал, что именно. Гера уменьшил звук.

Дверь растворилась. Этот поганец, неслышно ступая, подкрался поближе, постоял немного и вдруг влепил мне смачный пендель в то самое место, где спина теряет свое благородное название.

Я рванулся и зашипел от боли в запястье, прихваченном наручником.

— Что?

— Спишь, что ли? — Гера уселся на подоконник и свесил ноги.

— Уже нет. — Я потер глаза и повернулся на спину. — А в чем дело-то?

— Скучно мне! — проворчал тот.

Мачо не плачут, это каждый знает, но они то и дело впадают в лютую тоску от безделья.

— Давай споем, — предложил я. — Или спляшем.

— Попробуй, — заявил мой бессердечный страж и рассмеялся. — А я посмотрю.

— Не получится. — Я потряс скованной рукой. — Разве что ты…

— И не мечтай.

— Что же нам делать? — Я глубоко расстроился и предложил: — А давай я тебе стишок расскажу.

— О чем?

— Не о чем, а о ком, — строго поправил я. — Об альтруистах. Знаешь, кто это такие?

— Не глупее некоторых, — огрызнулся Гера и снизошел: — Валяй.

— Стихотворение! — Я улегся поудобнее и начал, жестикулируя единственной свободной рукой, с выражением:

Под разудалый смех, разбойный свистНарод по жизни потной пер гурьбою,А за углом опухший альтруистСтрадал, привычно маясь с перепою.Кружась, летел на землю желтый лист.Стяжатель пил под красную рыбешку,А за углом небритый альтруистДавал кому-то без отдачи трешку.Мещане сытно танцевали твист.Вздымались в такт и опускались руки,А за углом несчастный альтруистТащил в ломбард заношенные брюки.Нас жрет и гложет самомненья глист,Лоснятся наши рожи от елея,А за углом все тот же альтруистПьет из горла, нас искренне жалея[4].

— Все, что ли? — хмуро спросил Гера.

— Могу еще государственный гимн исполнить, — сообщил я. — Приятным баритоном. Без ансамбля.

— Думаю, не стоит. — Он посмотрел на часы и заявил: — Извини, мне пора. Через две минуты футбол, «Спартак» — «Барселона».

— Наши точно продуют.

— Кто знает.

— Слушай, — оживился я. — А можно?..

— Не можно, — с удовольствием отозвался он.

— Хотя бы звук прибавь, — попросил я.

— Обойдешься, — отрезал Гера. — Не расстраивайся, в перерыве подойду, обо всем расскажу. — Тут зазвонил его телефон. — Да. Что? Не слышу! Алло! Вот черт!.. Спи, дорогой мой! — Он забросил мобильник в нагрудный карман рубашки и вышел.

— Хоть сигаретку оставь! — тоскливо прокричал я ему вслед.

А в ответ тишина. Жмот.

Я перевернулся на бок, прижал ухо к стене, дождался чудных звуков футбольного гимна. Время пришло. Игра начинается. Я тоже постараюсь поучаствовать в ней, хотя в списках и не заявлен.

Глава 24 Жестокая проза жизни

— Говорит и показывает Москва! Мы ведем наш репортаж из…

Вот и началось. Я перевернулся на спину. Где же они? Ага, вот.

Я поднял с пола собственные портки. Перед тем как лечь в койку, я их, конечно же, снял вместе с носками, а перед этим разулся. Интеллигентные люди, как известно, одетыми не спят.

Симпатичные такие штанцы, я их в Питере купил. В меру широкие, цвета хаки, с множеством карманов спереди, сзади, по бокам, на уровне коленей и даже ниже. Некоторые из них с клапанами и на пуговицах, закрепленных не нитками, а металлическими шпильками. Мне это сразу понравилось, потому и потратился.

Я расстегнул задний карман, вцепился зубами в пуговицу, потянул…

— Насыщенный цвет! — раздалось из-за стены.

Реклама, мать ее!

Я едва успел вернуть штаны на прежнее место и повернуться на бок. Дверь растворилась.

— Как насчет пивка? — весело спросил Гера. — Хочешь холодненького?

— С удовольствием, — хриплым голосом отозвался я. — И сигаретку. Я же просил.

— Еще чего-нибудь?

— Все, больше ничего не надо.

— Любой каприз за ваши деньги! — Гера сбегал на кухню, вернулся с тремя запотевшими бутылками, подошел и остановился в шаге от меня. — Держи! — Он ловко скрутил пробку с одной из них.

— Давай! — Я аж в струнку вытянулся, насколько наручник позволил, но только царапнул холодное стекло.

— А счастье было так возможно. — Гера издевательски расхохотался и сделал богатырский глоток. — Ладно, пойду, пожалуй. Не скучай. Кстати, не такой уж ты и крутой, как некоторые говорили. — Он вышел и закрыл за собой дверь.

— Это точно.

Со второй попытки я рванул эту самую пуговицу со всей, прямо скажем, накопившейся дурью и выдрал с мясом. Зубами же сорвал со шпильки пластиковую облатку, вставил конец проволоки в замочную щель, согнул. Просунул дальше, повернул немного по часовой стрелке, потом против. Легкий щелчок прозвучал райской музыкой.

Через несколько секунд я уже растирал и массировал затекшую правую конечность, а она все никак не желала приходить в норму. Потом я открыл и второй замочек, защелкнул наручники, просунул пальцы в кольца. Кастет получился неважный, но все равно лучше, чем ничего.

Гера — мужчина крупный и явно не хилый, к тому же сильно на меня сердитый. Устраивать с таким субъектом честный бой категорически не рекомендуется. Он выше, сильнее, а главное, быстрее меня. После той гадости, которой меня сегодня угостила нежная девушка, я до сих пор вялый, как зимняя муха.

Я осторожненько встал, подошел к двери, занял позицию У стенки, глянул на часы и замер в ожидании. Чего? Рекламы, конечно.

Времени у меня оставалось не так уж и много. Последний раз разговор у Геры с Артуром не получился. Значит, атаман с барышней съехали на грунтовку. Там связь уже не пашет. В той глуши вообще ни черта нет.

В том числе и в печке той самой избы, которая третья слева. Очень скоро искатели сокровищ обнаружат в ней комплект ушей от дохлого осла и керченской селедки, аккуратно завернутый в рукава от бронежилета. Они поймут, что их натурально развели, расстроятся и тут же, как только станет возможно, известят об этом Геру. А потому…

— Перхоть! — радостно сообщил голос, знакомый всей стране.

Ну наконец-то! Я поднял руку и приготовился.

Гера пинком растворил дверь и шагнул внутрь.

— Ну и как ты, убогий?

Тут я и ударил. Сверху вниз, изо всех оставшихся сил, чтобы не просто сбить с ног, а надежно вырубить.

В последний момент он что-то почувствовал, слегка пригнулся и повернул голову влево, поэтому словил удар, что называется, навстречу. Я попал наручником не туда, куда должен был, а прямиком в висок. Кость хрустнула, Гера кулем осел на пол.

Я зачем-то проверил пульс у человека, лежащего головой в лужице крови, и убедился в его полном отсутствии. Гейм-сет-матч, что в переводе со спортивно-оздоровительного означает капут.

Неловко как-то с Герой получилось. Видно, что теряю квалификацию.

Я вздохнул, отправился в гостиную за сигаретами и бросил взгляд на экран. Матч только начался, но наши уже проигрывали. Кто бы сомневался.

Я решил, что неприлично расхаживать по чужой квартире без штанов, влез в них, закурил, в который раз посмотрел на часы. Пора бы уже.

В этот момент запрыгал по столу и заголосил телефон, изъятый у покойного Геры. Я взял его и нажал на зеленую кнопку.

— Товарищ пошутил! — ударил мне в ухо сердитый голос. — Ты знаешь, что надо делать.

Знаю, как не знать. Прямо сейчас докурю, потом приму душ — и зачем, спрашивается, одевался? — отужинаю, соберу вещички и скромно, по-английски отчалю. Часа два, даже больше, у меня в запасе имеется, так что можно особо и не торопиться.

Да, еще пошарю в квартире, может, чего и найду. И никакое это не мародерство. Если эти ребята развязали против меня боевые действия, то и мне сам бог велел поступить с ними по законам военного времени.