Стеклянный город - Елена Федина

— Почему?

— Потому что меня здесь знает каждая собака! Это мой родной город, Эрна. Я же говорил тебе, что я не настоящий Бриан.

Она кивнула, а я всё сжимал ее горячую руку, не решаясь рассказать всё до конца. Потом без доклада вошел герцог Алонский, он был румян и зол.

— Бриан, все схвачены!

— Отлично. Куда ты их отправил?

— В Серую Башню, конечно! Пусть посидят там сами, упыри!

Эрна глянула на него исподлобья и отвернулась. Он молча попятился и закрыл за собой дверь.

— Я же просила тебя не верить этому человеку!

— Эрна! Этот человек по моему приказу посадил за решетку всю Тайную Канцелярию епископа Суанского! Всех палачей, дознавателей, доносчиков и его самого! И теперь я сделаю с ними то, что ты захочешь, звезда моя. Только скажи.

Эрна опустила глаза, потому что сверкнули они жутко и беспощадно, лицо сразу стало суровым.

— Это твоя заслуга, Бриан. А этот человек — предатель. Он предал свой город и свою жену.

— Это неправда.

— Это правда. Это знают все.

— Но в этом нет его вины, Эрна! Я тебе потом расскажу.

— Я не желаю ничего о нем слышать, — заявила она непреклонно и даже забрала свою руку, — и послушай меня хотя бы в одном — он не должен видеть статую!

— Конечно, — сказал я заворожено, — как хочешь. Она твоя.

Потом Эрна ушла по своим делам, и я так и не дождался не то что поцелуя в благодарность, а даже радости на ее лице. Мне казалось, что я бегу за собственной тенью. Чем больше я для нее делал, тем больше она отдалялась от меня.

Я, как всегда, не любил большие шумные пирушки. Вечером мы заперлись с Амильо и неплохо напились вдвоем.

— Кто эта женщина? — первое, что он спросил, когда в голове помутилось, а язык развязался.

— Моя знахарка, — ответил я.

— Какие у нее ужасные глаза!

— Она колдунья.

— Где ты ее подобрал?

— Прибилась к обозу…

Распили еще одну бутылку. Больше он про Эрну не спрашивал. Да и у меня были свои вопросы.

— Итак, Амильо, город наш. Дворец наш. Где же твоя бесценная вещь?

— Ее нет, — сказал он с досадой, — я же тебя предупреждал! Поздно!

— Так что это было?

— Циклус. Живая статуя. Он знал всё.

— И ты бы мог ее оживить?

— Я? Не смеши… Это могла только моя жена. Теперь никто не может, — он треснул бокалом по столу, — поздно! поздно! Уже тогда было поздно… Когда я просил тебя, она была уже мертва.

— А как она к тебе попала? — я имел в виду статую, и это был самый больной для меня вопрос.

Герцог ответил просто, не скрывая:

— Я купил ее у хозяина. За пять тысяч золотых дорлинов.

Что-то при мне никаких денег не было!

— И он так сразу согласился? — спросил я.

Амильо кивнул.

— Конечно. Этот болван понятия не имел об истиной цене своей статуи! Он вообще оказался припадочным: перерезал всю семью и сбежал.

Теперь я треснул бокалом по столу.

— Припадочным!.. Говоришь, пять тысяч ему заплатил?

— Да. За обычную поделку это немало.

— Это целое состояние.

— Для таких, как этот актеришка, конечно! Он и не раздумывал.

— И что, ты самолично приходил к этому актеришке?

Герцог и на меня посмотрел как на деревенщину, а я просто хотел узнать, кто имел со мной дело.

— Нет, конечно. Для этого существуют слуги.

— И они живы, эти твои слуги?

— Откуда я знаю! — поморщился он, — что ты привязался!? Кто да за сколько? Какая теперь разница? Статуи нет, Анриетты нет! Всё! Конец! Вот только это и осталось!

Амильо выложил на стол свой синий обруч. Похоже, он с ним не расставался.

— Хочешь?

Что я мог сказать? Конечно, хочу!

У степи не было горизонта. Травы низко клонились от ветра, и быстро бежали по небу пушистые облака. Я шел. Никуда и ниоткуда, просто шел, расправив плечи, подняв подбородок, размахивая руками, и идти было радостно. Потом я бежал, едва касаясь земли, всё быстрее и быстрее, я торопился. Потом я увидел женщину и коня, на которого она собиралась сесть, и закричал, что есть силы: "Марта! Подожди! Марта!!!" Но меня было не слышно, и она не услышала, она просто засмотрелась на облако, и я успел подбежать, успел заглянуть в ее голубые огромные глаза и протянуть к ней руку, которая, конечно, прошла насквозь.

"Марта, я же тут, рядом! Ты видишь меня? Ты простишь меня когда-нибудь, Марта? Ну, как же мне докричаться до тебя!"

Она смотрела сквозь меня и не видела, потом вскочила на коня, отъехала, и почему-то обернулась. Губы ее шевельнулись, но слов я не разобрал. Я долго бежал за ней вслед, зная, что никогда не догоню ее…

Когда я увидел обруч на столе, то понял, что он потух. Теперь он блестел, как обыкновенная синяя стекляшка.

— Можешь его выбросить, — сказал Амильо безразлично.

Я откупорил бутылку и разлил вино по бокалам.

— За твою жену, Алонский. И за мою сестру!

**************************************

""""""""""""""""""17

Эрна смотрелась в зеркало, что висело у нее между окон. На ней было узкое черное платье с глухим воротником, стянутое на талии простой веревкой. Я и раньше догадывался, что эта ведьма стройна как статуэтка, а теперь в этом убедился. Она вздрогнула, когда я вошел, и глаза ее нехорошо сверкнули в полумраке.

Было уже поздно, все огни в городе погасли, окна покрылись инеем, и потихоньку начал завывать ночной ветер. Комната освещалась только угасающим огнем в камине, я подкинул в него дров.

— Я хотела к тебе зайти, но ты заперся с этим человеком. Вы что, вместе пили?

— Так, самую малость.

— Я вижу.

— Ну что ты сердишься?

— Я просила тебя мне верить. Но ты, кажется, веришь ему.

Я был пьян, и она показалась мне более доступной в этом узком платье.

— Ну-ка иди сюда, я тебе всё объясню.

Я посадил ее к себе на колени, и поцеловал в ужасные глаза и сердитые губы.

— Ты, колдунья, скажи: можно заставить человека сделать то, что он не хочет?

— Конечно. Принуждением.

— Нет. Чтобы добровольно, и чтобы он сам не помнил об этом.

— Можно дать ему Чашу Юпитера. Это такой огромный кубок с четырьмя рубиновыми стеклами.

— Так вот, представь себе, герцог Алонский пил из такого кубка.

— Не может быть!

— Может. Он жертва чужого коварства, Эрна. Он не похож на труса и безумно любил свою жену.

Она как будто не замечала, что сидит у меня на коленях, и я беззастенчиво этим пользовался, гладя узкую спину и хрупкие плечи.

— Это он сам придумал? — хмурилась она.

— Он не придумал. Я знаю, что это правда.

— Бриан! Ну, откуда ты можешь это знать!

Рассказывать еще и свою историю мне совершенно не хотелось, тем более, сейчас.