Не время Людей - Павел Меджеви

— Ну да, — Симвила снова улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, — напоминает картинки из учебников биологии?

— Первобытные люди, забивающие мамонтов…

— Правильно! Они пришли в такой восторг от мамонтов, принялись их гонять своими ритуальными копьями да дубинами… так визжали… часть животных и разбежалась. Они ведь, в сущности, у себя на планете, мирные травоядные. Как и слоны. Вот вашим ученым и достались экземпляры с не до конца переваренной травой в желудке.

— И они обосновали находку.

— Правильно, как смогли.

— Ну а развитие нашей цивилизации?

— Мы только подправляли кое-что. Вы поймите, туристы, даже в пик популярности аттракциона, управляли сознанием далеко не всех землян, и, как правило, весьма непродолжительное время. Вот, допустим, кто-то хочет стать великим полководцем, а смею вас заверить, это очень дорого стоит, и он им станет. А кто-то довольствуется ролью греческого гоплита в битве при Гавгамелах. Кто-то мечтает быть великим инженером, и появляется гений Леонардо, совершающий открытие за открытием в очень короткий промежуток времени, а потом куда-то пропадающий, не оставивший ни одного талантливого ученика. Эйнштейн, вы же знаете, вообще был сумасшедшим. Вы думаете, он хоть сам что-нибудь понял про теорию вероятности?

— И так со всеми великими учеными?

— Ну, еще были великие финансисты, мореплаватели, писатели, художники. Каждый находил то, что хотел. По деньгам и интересам. Я, например, очень много проиграл на пари Янгу, когда мы поспорили, смогут ли земляне с текущим уровнем техники достичь Луны. Я же не знал, что он возьмет отпуск и лично возьмется за дело. Но большинство туристов — небогатые бездельники, поэтому довольствуются ролью статистов в каких-нибудь массовых мероприятиях. Так что не комплексуйте, большую часть времени вы развивались сами. Просто более агрессивно, чем нормальные цивилизации, но это затем, что нам так было интереснее. К сожалению, сейчас интерес совсем угас, и проект свернулся.

— А почему? — Олег точно знал, что запоминает каждое слово, но воспринимал и анализировал сейчас далеко не все. Но на это будет время, потом, отлежится-обдумается.

— Технологический тупик. Большая война невозможна, локальные конфликты приелись. Да и кому интересно — идешь ты с автоматом по джунглям, а тебе точно на голову падает ракета. И все. А управлять ракетой тоже никакого интереса. Так что ваша встреча с кренингом — действительно трагическая случайность, сейчас мы практически не вмешиваемся в ваше развитие. И вы, как минимум, должны быть нам благодарны, как создателям, — Симвила улыбнулся, облегченно и трогательно, выдохнул, и поднялся с кровати.

— Возможно, мы во всем виноваты, сделав ваш мозг упрощенным, но без нас, вас бы вообще не было. Зато появилось много уникальных и интересных для нас возможностей, — Симвила, похоже, увлекся, — вот ваш обычный зеленый чай, например, из-за чудовищных аллергий уничтожит любой ценирский организм. А наш лучший жаропонижающий и противовоспалительный антибиотик «Пантеон», продающийся в любой аптеке без рецепта, сделает из вас супермена! Но ненадолго, потом, перенапрягшись, организм быстро умрет.

— И вы, значит, экспериментируете?

— Олег, ну подумайте, какой соблазн попробовать новый вкус, новое ощущение, совершенно безопасно. Отдохните, подумайте. Мазь оставьте, просто чудодейственный препарат для вашего организма. Один наш гениальный медик научную карьеру на ней сделал, — Симвила направился к выходу, — в конце концов, вы же всегда возмущались нравами как в своей стране, так и за ее пределами!

— Да, но теперь у меня появилась надежда, что всем плохим мы обязаны вам! — Олег встал из кресла вычислителя, в два шага прошел свою камеру, и плюхнулся на кровать. Организму требовалось отдохнуть, а мозгу хорошенько все обдумать.

Только что Олег выяснил одну из величайших загадок человечества. И встретил богов. И даже разговаривал с ними. Для полного счастья оставалось только найти смысл жизни. Олег не знал, что боги обманули его, рассказав далеко не всю правду. Последние несколько земных лет проект не только не приносил денег, но, наоборот, требовал вложения приличных средств на предотвращение на земле глобальной атомной войны. И именно поэтому сейчас он свертывался. По подсчетам аналитиков, самостоятельно, без вмешательства в ключевых моментах, земная цивилизация просуществует менее года. Впрочем, сейчас, Олег уже не смог бы воспринять какую-либо новую информацию адекватно. Мозг просто отключился, и он немедленно заснул.

Этой ночью, здесь, ему впервые приснился сон. Олег шел по Большой Садовой — главной улице Ростова, выложенной точно так же, как и главные улицы Хабаровска, искусственным тротуарным камнем. Из-за этого он даже сначала не понял, где находится. Впереди показалась площадь, очень похожая на Хабаровскую Комсомольскую, но потом Олег рассмотрел памятник Ленину и понял, что идет все же по Садовой. И подходит к главному входу в парк Горького. Идти было неудобно, черные джинсы на ногах не вызывали нареканий, но одетый сверху черный, крупной вязки, свитер, почему-то слишком плотно обтягивал горб на спине. Впрочем, это оказался не горб, а ангельские крылья. Перья терлись и цеплялись за нити свитера, пух вылезал наружу сквозь дырки в вязке.

Справа от входа в парк, возле стендов с работами местных фотографов, крутилась группа «свидетелей Иеговы», или чего-то такого, Олег плохо разбирался в подобных вещах. Одеты они были по-разному, но их объединяло идиотски-счастливое, баранье выражение во взгляде. А поскольку именно глаза, их выражение, во многом определяют отношение к человеку, Олег не мог воспринимать их серьезно. Зато они воспринимали мир слишком серьезно, а свою миссию — слишком ответственно. И спешили поделиться со всеми своим счастьем. И поэтому приставали ко всем прохожим. Двое мужчин засекли Олега и решительно направились к нему. Одеты они были в темные костюмы с белой рубашкой и пренепременным галстуком, отчего очень походили на представителей «канадских фирм», втюхивающих на улицах втридорога залежалый товар. Впрочем, большая часть «офис-менеджеров» так и начинала. За спинами у них висели рюкзаки, а в руках — книжки с пестрыми божественными картинками в мягких глянцевых переплетах, которые они величественно, как иконы, несли лицевой стороной обложки к Олегу.

— Что Вы знаете о боге? — торжественно, без предисловий, начал старший, седой лысеющий мужчина лет пятидесяти.

— Даже и не знаю, чего бы такого, интересного, вам о нем рассказать… — Олег как раз выдернул особенно мешавшее ему, практически вылезшее сквозь свитер наружу перо. Полуобернулся… и тут «свидетели» заметили крылья. В выражении их лиц, в эту секунду, от удивления, ставших похожими на нормальные, человеческие, явственно читались смущение, недоумение. А Олег, с легкой загадочной улыбкой, медленно провел выдернутым перышком себе по щеке. Прикосновение получалось приятным, нежным, чуть-чуть щекочущим. И тут он проснулся. По щеке полз паук.

Предотвратив первое, рефлекторное, желание прихлопнуть, Олег аккуратно сбросил существо себе на грудь. В детстве он не рос жестоким мальчиком, но любил возиться с муравьями. Ему нравилась высокая организация их жизни сложный и сбалансированный механизм существования муравейника, в который он постоянно вносил элементы стихийных бедствий. То забивал отдельные выходы на поверхность камнями и наблюдал, как прямо на глазах появлялись обходные пути. То заливал эти ходы водой, но муравьи справлялись и с подобной неожиданностью, спасая в первую очередь яйца, затем запасы пищи. Бывало, он отлавливал большие группы муравьев из одного муравейника, подбрасывал их в другой, и перед его взором разворачивались локальные битвы. Позднее, прочитав «Гиперболоид инженера Гарина», даже жег муравьев мини-лазером из увеличительного стекла. Дети жестоки, намного больше, чем средний взрослый, даже не понимая этого. Сейчас, в обычной жизни, он старался без причины не задавить и букашку. Если какой-нибудь муравей заползал ему на ногу, он просто сдувал его за землю, даже не касаясь руками. И, уж конечно, не наступал на муравейники, десятки которых разрушил в детстве.

Существо, сидевшее сейчас у него на груди, выглядело достаточно крупным, на восьми лапах, и удивительно напоминало мохнатика в миниатюре. Обычный паук, ничем не отличающийся от земного, на взгляд неспециалиста. Сначала он замер, Олег тоже не шевелился и тогда, осмелев, шустро перебирая всеми ногами, паучок немного приблизился к лицу Олега, как бы рассматривая его. Олег осторожно, плавно, набрал в легкие немного воздуха, и выдохнул на паучка. Примерно сантиметров пять тот пролетел в воздухе, а затем, приземлившись, на предельной скорости умчался прочь, куда-то под кровать.

Рука совершенно не болела, порез почти затянулся, все тело наполняла энергия, казалось, требующая немедленного выхода. Мазь показала себя как лучшее лекарство, которое он только мог себе представить. Тем разительнее чувствовался контраст между телом, жаждущим жизни и движения, и полной пустотой, серостью и депрессией в голове. За ночь вновь приобретенные знания устоялись и, удивительное дело, уже не вызывали отторжения. Олег даже не злился на ценирцев — в конце концов, дело творца — как использовать созданные им объекты. Даже, если у объектов есть душа. Хотя… есть ли у них душа? Есть ли для них жизнь после смерти? Кажется, у него появилась уникальная возможность точно это узнать.