Не время Людей - Павел Меджеви

Рука совершенно не болела, порез почти затянулся, все тело наполняла энергия, казалось, требующая немедленного выхода. Мазь показала себя как лучшее лекарство, которое он только мог себе представить. Тем разительнее чувствовался контраст между телом, жаждущим жизни и движения, и полной пустотой, серостью и депрессией в голове. За ночь вновь приобретенные знания устоялись и, удивительное дело, уже не вызывали отторжения. Олег даже не злился на ценирцев — в конце концов, дело творца — как использовать созданные им объекты. Даже, если у объектов есть душа. Хотя… есть ли у них душа? Есть ли для них жизнь после смерти? Кажется, у него появилась уникальная возможность точно это узнать.

— Здравствуйте, творец, — язвительным полупоклоном приветствовал Олег зашедшего к нему утром, как обычно, Симвилу.

— Я вижу, сегодня ваше настроение почти пришло в обычную норму, да и здоровье в порядке.

— Да, благодаря вашей мази. Но я хотел спросить вас о другом.

— Может не стоит? И, по поводу вчерашнего, знаете, Олег, — Симвила, сидящий, как и вчера, на краю постели Олега, даже опустил глаза к полу, — мы ведь и не представляли, к чему приведет, в итоге, наш проект. Никто так далеко ничего не просчитывал. Была относительно близко расположенная планета, пригодная для жизни, с разумными животными. И для превращения ее в центр развлечений требовалось приложить минимум усилий и затрат.

— Ну а что, собственно, произошло? Если бы я сюда случайно не попал, вам бы даже и не пришлось перед кем-то извиняться.

— А я и не извиняюсь, просто хочу, чтобы вы нас поняли.

— Ладно, проехали. Мне не давал спокойно спать другой вопрос. После того, как я узнал, что нас создал не бог, осталось только прояснить есть ли у меня душа, и что ждет меня после смерти.

— Душа… — Симвила, казалось, намеренно взял паузу, — понимаете, Олег, мы ведь создавали не биороботов. И большую часть жизни вы проживаете, руководствуясь собственными соображениями, принципами и желаниями. Поэтому, не знаю, можно ли это считать душою в том смысле, которое вы вкладываете в это слово, но остаточный информационный носитель у вас присутствует. Как и у нас, между прочим.

— И что с ним происходит после смерти физического тела?

— Это сложный теологический вопрос, тут мы с вами можем долго рассуждать… В настоящее время, в глобальном смысле, мы разработали две концепции мироздания, и, в общем-то, ни в одной из них не остается места ни для бога, ни для загробной жизни.

— Любопытно.

— Смотрите, ваши ученые сейчас тоже пришли к пониманию, что вселенная расширяется из первоначальной точки. Как вы думаете, что будет, когда она закончит расширение?

— Не знаю, сужаться, наверное, начнет.

— Правильно, и до какого состояния?

— Ну, наверное, снова до точки.

— Снова правильно! Как вы думаете, после того, как она сузится до точки, жизнь в ней все еще будет существовать?

— Не знаю.

— Нет, с точки зрения физики это невозможно. Сами подумайте — сближение материи, звезды, расположенные все ближе друг к другу… Чудовищные излучения, температуры, давление! Всякое живое существо умрет еще задолго до того, как вселенная уменьшится до размеров точки. А теперь подумайте, уменьшившись до размеров точки, вселенная снова станет расширяться. Возникнет ли в ней жизнь снова?

— Не знаю, — Олег сидел немного ошарашенный полученными сведениями. Все сказанное Симвилой он знал и раньше, но как-то не объединял это в систему.

— Вот и мы не знаем, но ученые разработали два возможных сценария и теперь спорят между собой. По первому все повторится в точности, то есть где-то существует генетическая что ли, не знаю, как правильно ее назвать, информация о развитии вселенной. И тогда все повторится абсолютно в точности — те же звезды, созвездия, Ценира, мы с вами, ведущие этот разговор, каждый раз, в очередном цикле развития вселенной.

— Как-то маловероятно.

— Ну почему же, — Симвила улыбнулся, — в эту систему хорошо укладываются различные предсказания будущего, дежа вю, и прочие феномены. Тогда — это просто генетическая память того, что уже происходило. И произойдет еще не раз. В этой системе поклонение богу не имеет смысла.

— Почему? — хотя, кажется, Олег уже сам начинал понимать.

— Потому, что от него ничего не зависит. И вообще, что это тогда за бог, который, получается, ничего не создал. Стоит ли ему поклоняться?

— Ну а вторая концепция?

— По ней получается, что в следующий раз вселенная будет развиваться по другим законам. Не будет ни Цениры, ни нас с вами. Будут, возможно, осьминоги с восемью щупальцами и двумя хоботами. И тогда, получается, для нас с вами существует только вот эта жизнь, которую мы с вами и проживаем. В этой концепции бог может быть всемогущим, каждый раз создавая новые вселенные, возможно, по собственной воле.

— Тогда, возможно, нам стоит воскуривать ему благовония и строить идолов?

— Возможно, но для нас, в общем-то, это ничего не изменит. Следующая вселенная будет другой. И даже если для наших душ существует загробный мир, то он не вечен, а только до тех пор, пока существует наша вселенная.

Вот теперь Олег почувствовал, что новые сведения следует хорошенько обдумать. Вернее новых сведений, в чистом виде, он действительно не услышал, но никогда не задумывался о таких глобальных вещах и не пытался выстраивать из них систему.

— Ладно, я простой милиционер, лучше я пойду читать электродинамику. Я как раз сейчас остановился на интересном месте, где диполь попал в ловушку коварного электростатического поля, а его друзья — плотность тока и интеграл по поверхности, спасают его.

— Вот и славно, я зайду, как обычно, вечером. И Симвила поспешно удалился.

На самом деле Олег соврал, сегодня он втайне начал изучать курс управления местными транспортными средствами. Но и боги, точнее, получалось, не боги, а так, творцы местечкового масштаба, соврали во второй раз — Земля, как проект, требовала большого количества финансовых и технических средств, и они не могли позволить пропадать хоть чему-нибудь из получаемых ресурсов. Поэтому почти сразу на Луне был установлен поглотитель высвобождаемых остаточных информационных носителей, которые затем передавались ретранслятором в хранилище на Ценире. Мозг землян специально упростили и конструировали для подобной возможности.

Здесь производилась оценка носителей, после которой многим из них, в зависимости от накопленной информации, находилось дело — в качестве управляющих модулей различных механизмов, или в сфере развлечений — как персонажей виртуальной реальности в играх и постановках. Но в настоящее время хранилище уже переполнилось, мощности не наращивались, происходило только вытеснение более перспективными носителями менее перспективных. Во многом поэтому проект и свертывали именно сейчас.

Информационные компьютеризованные сети — великая вещь, и через два дня Олег узнал об «остаточных информационных носителях» все. А к вечеру того же дня, через своего наблюдателя, об этом его новом знании узнал Янг. Судьба Олега была решена. Во всяком случае, так полагали Янг и Симвила.

Следующий противник подозрительно напоминал существо из так любимых Олегом фильмов о «чужих». В жизни он выглядел практически так же внушительно. Конечно, по организму его, в качестве крови, циркулировала не прожигающая бронедоспехи кислота, а какая-то более биологическая жидкость, но мускулы, хвост и челюсти присутствовали. Впрочем, кислота тоже имелась в специальных железах, и существо, называемое, к слову, керунианским ящером, могло ей плеваться. Олег прекрасно помнил сцены из фильма, где с «чужими» сталкивались хорошо вооруженные и обученные спецназовцы будущего. И знал, чем для них эти столкновения заканчивались. Ему же разрешалась только защита типа бронежилета и холодное оружие. Олег просто не находил у ящера слабых сторон — сильнее, быстрее, больше конечностей, лучше реакции. В целом конечности может и короче, но в наличии длинный и полнофункциональный хвост. Из слабозащищенных мест — большая голова. На первый взгляд оставалось только умереть, на второй — если выбрать длинное оружие, то сначала немного помучиться.

При этом сосредоточиться на противнике мешало вновь обретенное знание. Хорошо, что по профессии он не философ, а обычный милиционер, не склонный к пространным рассуждениям. Однако знание многое меняло. Например, смысл жизни, получалось, состоял в самой жизни и получении от нее максимальных удовольствий. Подлость не наказывалась на небесах, благочестие тоже не поощрялось. В ключевые моменты жизни, если они покажутся кому-нибудь по-настоящему интересными, за небольшую плату, твоими действиями может управлять посторонний. Утешало, что ты вроде бы не должен этого заметить. Ну и венец всего — накопить нужный опыт и стать управляющей программой автоматизированной мусорной машины на восьми колесах. Видимо, навсегда, пока твое сознание на этом почетном посту не заменит более совершенное. Как-то это злило. Причем даже не за себя. Представить подобную участь применительно к себе сознание Олега отказывалось. В жизни для него был только один авторитет — дед. И с тех пор, как 20 апреля 1996 года его не стало, по-настоящему уважать кого-либо он не мог. Это был человек, о котором он просто не мог вспомнить ничего плохого, абсолютно ничего, за все годы их общения. Олегу было наплевать на все человечество, сознание милиционера не мыслило такими категориями. Но вот душа деда, которая после смерти попадала не в рай, где ей самое место, если быть верующим. И не в никуда, если атеистом, а в какой-нибудь шагающий экскаватор… вот за это он готов был перегрызть глотку кому угодно, даже «чужому». Даже тысяче ценирцев, и даже разрушить их цивилизацию. Но для этого, сначала, надо не дать убить себя на арене, так как выбраться на волю Олег пока не успевал, да и знаний о Ценире недоставало.