Секретное досье - Лен Дейтон

— Думаю, вы согласитесь, — очки уже почти покинули его лицо, и он смотрел поверх них, — что ваше путешествие сполна оправдало себя.

Очки вернулись на место, маленькие изображения дверного проема отразились в линзах. Он тяжело погремел жестянкой и повел меня в свой кабинет. Места здесь было в обрез, как в очень многих кабинетах Скотленд-Ярда. Я закрыл за собой дверь. Найтли принялся убирать кипы бумаг, папок и карт с письменного стола размером с колено, который занимал большую часть помещения.

Неизвестно откуда появилась старая карга с чашкой мутного кофе на влажном металлическом подносе. Мне хотелось сказать ей, что ее разыскивали, но я обуздал свой порыв. Найтли раскурил старую черную, покрытую нагаром трубку и наконец, после того как мы обменялись любезностями насчет британских совещаний, откинулся назад и приступил к делу.

— Дом с привидениями. — Он улыбнулся, потирая мундштуком трубки усы. — Эти люди, — Найтли всегда называл городскую полицию «эти люди», — проделали для вас очень большую работу. «Отпечатки пальцев». Обычно мы проверяем только за пять лет, кроме случаев убийства и измены, для них и для вас мы проверили всю коллекцию за восемнадцать лет. — Он помолчал. — Затем они проверили специальные подборки, подборки «с места преступления», картотеку индийских моряков… — Найтли ткнул спичкой в чашечку своей трубки и втянул щеки. — Дезертиров с судов и святотатцев. — Он снова помолчал. — Ничего нигде. Научная экспертиза, — он постучал указательным пальцем, — мы сделали обычные анализы. Старые пятна крови были группы «0», но с другой стороны, у сорока двух процентов населения в стране группа «0»…

— Найтли, — перебил я, — ваше время ценно, мое тоже, я все это знаю. Просто скажите мне то, ради чего вы прислали сообщение.

— Процедура: внешний вид дома. — Он побарабанил следующим пальцем. Я понял, что это бесполезно. Мне придется услышать все. Заставить Найтли немедленно перейти к кульминации было все равно что пытаться достать из бутылочки аспирин, не вынув прежде вату. Он поведал мне обо всем: перекопанный на восемнадцать дюймов в глубину огород, обследование миноискателем полов, обшивки и штукатурки и сада. Он перечислил обнаруженные ими книги и баллоны с кислородом, консервированные продукты и сложные привязные ремни безопасности, привинченные к резервуару. — И только тогда, сэр, мы нашли эту коробку с кинопленкой. Не думаю, чтобы ее вообще прятали. На самом деле сначала мы подумали, что, должно быть, ее принесли с собой ребята из судебно-научного отдела.

К этому моменту я догадался, что Найтли говорит о жестяной коробке. Я протянул руку в надежде, что он передаст ее мне. К сожалению, нет. Найтли пленил слушателя и отпускать его не собирался.

— Мы проверили все оборудование, затем я решил, что если они носили вещи в машины, стоявшие на подъездной дорожке, и очень спешили… а они, без сомнения, очень спешили. — Я кивнул. Найтли встал, изображая для меня, как это было. — Выходя с полными руками вещей…

— Каких вещей? — спросил я. Мне было интересно познакомиться с миром фантазий Найтли; в такой день, каким складывался этот, меня радовала любая возможность отвлечься.

— Ах… — Найтли наклонил голову набок и посмотрел на меня. Повторил: — Ах… — Он был похож на сомелье в «Тур д’Аржан», которого просят принести бутылку дешевого, непритязательного алкоголя. — Это вам придется сказать мне, сэр, каких вещей.

— Тогда давайте скажем «кораблей в бутылках», — ответил я.

— Военных кораблей, сэр?

— Да, ядерных подводных лодок, ракетных комплексов морского базирования, плавучих учебных лодок «Кока-Колы», адмиральских катеров из цветной секции журнала «Лайф», транспортных судов со сменными фильтрами для думающих людей, психологически устаревших танкеров и кораблей для поставки пончиков глубокой заморозки.

— Да, сэр. — Найтли сделал вид, что его трубка потухла, и забренчал спичечным коробком над чашечкой трубки, устраивая целое представление из раздувания в ней красной искры жизни. Его щеки втягивались и надувались. Он посмотрел на меня, слабо улыбнулся и сказал: — Вероятно, вам будет приятно это услышать, сэр. — Он открыл коробку и извлек бобину с четвертьдюймовой пленкой. — Однако помните, сэр, я не говорю, что они принадлежат жильцам.

— Они? — Я надменно уставился на него. — Вы хотите сказать, что эта запись и фильм, который вы послали Россу в Военное министерство?

Это сразило Найтли. Поймите, я не виню его. Он просто пытался всем угодить, но не винить его и не пытаться предотвратить дальнейшие инциденты подобного рода — опять же разные вещи. Найтли повращал воспаленными глазами. Мы посидели в молчании секунд тридцать, потом я сказал:

— Послушайте, Найтли, отдел Росса полностью военный. Все, что проходит перед вашими глазами или касается вашего слуха и имеет хоть малейшее отношение к гражданским делам, направляется Долби или, как в настоящем случае, ко мне, а если нет — то к Элис. Если когда-нибудь у меня появится причина думать, что вы направляете любую информацию, Найтли, любую, не по тем каналам, вы станете младшим капралом, отвечающим за конфиденциальные документы в офицерской столовой в Адене. Если я не придумаю ничего хуже. Я больше не повторю эту угрозу, Найтли, но не воображайте, что она не будет вечно висеть над вами как дамоклов меч. А теперь давайте посмотрим, что вы нашли в глубине сада. И только попробуйте снова забарабанить, черт бы вас побрал, пальцами.

Он показал мне запись на большом сером феррографе. Качество звука было абстрактным. Походило на постановку «Мессии», прослушиваемую через стену и проигрываемую на половинной скорости.

— Животные, овощи или минералы? — спросил я.

— Эти люди говорят, что голоса человеческие.

Я прослушал волнообразное и монотонное мяуканье, блеяние, ослиные крики, лай с завыванием и обнаружил, что эти «голоса» столь же трудно слушать, сколь и определить их принадлежность. Я кивнул.

— Мне это ничем не помогло, но я заберу пленку с собой и подумаю над ней. Может, и разберусь.

Отдав мне пленку и коробку, Найтли тихо попрощался.

16

На следующий день я не отправился в контору с утра. Я проследовал вверх по Чаринг-Кросс-роуд в автобусе 1-го маршрута, затем пошел напрямик через Сохо. Мне хотелось купить кое-что из продуктов — кофе, баклажанов, острых копченых свиных сосисок, черного хлеба, в таком духе. Девушка в магазине деликатесов выщипала брови — так они мне понравились меньше. Выглядела девица постоянно удивленной. С покупателями этого магазина, возможно, другой и не будешь. Я решил выпить кофе в «Ледсе». Кофе там, может, и неважный, но чизкейк приготовили отличный, и посетители мне нравятся.

Внутри после жаркого солнца казалось мрачно. Я пнул протертую до дыр часть коврового покрытия и опустился на шаткий деревянный стул. Шумно булькали два кофейника «Кона».

Принесли мой кофе. Я расслабился с «Дейли экспресс». Основанное на слухах сообщение из надежного источника извещало, что девушка, еженедельно снимающаяся в плохом телесериале, вполне вероятно, родит ребенка.

На полицейского, получающего 570 фунтов в год, напали подростки с ножами у кинотеатра, где девятнадцатилетняя звезда рок-н-ролла давала сольное выступление, за которое получала 600 фунтов.

«Будет ли Джим Уокер играть за Суррей?» Помещена фотография Джима Уокера и 600 слов. Будет или нет — не говорилось.

«Ожидается, что теплая солнечная погода сохранится. В Кельне и Афинах зарегистрирована рекордная для этого времени года температура».

«Британское тяжелое электрооборудование по-прежнему лучшее в мире», — заявил какой-то англичанин, торгующий электрооборудованием. Я мысленно сыграл тихий реквием по стольким напрасно загубленным деревьям.

Просидел я там с полчаса или около того. Курил «Галуаз» и размышлял о Найтли и Россе и о том, как кто-нибудь поумнее меня разобрался бы с Чико. Мюррей был единственным во всей этой бригаде, с кем мне хотелось бы дружить лично, и единственный в этом деле случайный человек. Он не прошел ни тщательной проверки, ни подготовки в качестве оперативного сотрудника. Я подумал о своем письменном столе, где меня ждал обычный поток макулатуры, которую надо прочитать и разметить, прежде чем приступить к чему-то важному. Образ этого стола мучил меня.

Утром мне, как правило, доставляли небрежно собранную папку с материалами из Вашингтона — Министерство обороны США, Директор по особым операциям, Государственный департамент, Военная контрразведка США. Раз в неделю я получал так называемый дайджест «Оценки национальной разведки», это они представляли и президенту. Дайджест означал, что я получал копии тех ее частей, которые они решали мне показать.

Затем присылали от шести до восьми страниц с переводами из иностранных газет — «Правды», «Народной ежедневной газеты», главной газеты китайского коммунистического режима, и «Красного флага», теоретического органа китайского Центрального комитета, и возможно, несколько обзоров югославской, латвийской или венгерской печати.