После заката - Чингиз Абдуллаев

Когда они втроем вышли из райотдела, дежурный спросил у следователя:

– Что хотят эти люди? Зачем они приехали?

– Глупые люди, – убежденно произнес следователь, – сами не понимают, куда приехали и зачем. Нужно, чтобы они уже сегодня сели в поезд и вернулись к себе в Москву. Так будет лучше для всех, и для них в том числе.

Дежурный согласно кивнул.

Ремарка

Около семидесяти машин с траурными флагами, громко сигналя, раскатывали в воскресенье по московским улицам. Уголовный мир прощался с одним из своих лидеров, «вором в законе» Виктором Никифоровым по кличке Калина.

Убили Калину выстрелом в затылок, когда он с женой возвращался домой. Никифоров был еще жив, когда его привезли в больницу Склифосовского. Но все попытки врачей спасти «вора в законе» оказались тщетны. Не приходя в сознание, он скончался.

Калина был личностью, хорошо известной в преступной среде бывшего Союза. Сын одного из первых отечественных рэкетиров Япончика (Иванько), который нажил миллионы на незаконных операциях в Подольске, он уже по происхождению стал весьма уважаемым среди уголовников. Успешной карьере Никифорова очень помогла поддержка отчима-армянина, серьезного преступного авторитета. С его помощью Калина превратился в самого молодого «вора в законе»,

Профессиональные интересы юного «крестного отца» были достаточно широки: квартирные кражи, вымогательства, мошенничества, теневой бизнес... Он легко находил общий язык с кавказскими уголовными кланами, а также с подмосковными группировками. Никифоров строго соблюдал все «воровские» законы и традиции, но тяготел к богемной среде. Любил бывать среди известных артистов, литераторов. Правда, имел недостаток – излишнюю вспыльчивость. На том и погорел. Сгоряча убил ножом Мансура Шелковникова, тоже не последнего человека в уголовном мире. Калину арестовали. Но включились невидимые рычаги, и довольно скоро он оказался на свободе. Правда, ненадолго. Выстрел наемного убийцы, подкупленного, как считается, людьми из окружения Мансура, оборвал жизнь 28-летнего «авторитета». Перед тем как предать на Востряковском кладбище тело покойного земле, его товарищи провезли гроб по всем местам, где любил бывать Никифоров...

Калина наконец обрел покой. В отличие от преступного мира Москвы, в котором, по мнению наблюдателей, теперь надо ждать еще несколько кровавых «разборок».

Газета «Известия», 21 января 1992 года

Ремарка

Уровень преступности в республике вырос более чем на сорок процентов по сравнению с прошлым годом, отмечалось на заседании коллегии прокуратуры Азербайджана. Участились случаи нападений с применением автоматического оружия. Отмечалось, что во время боевых действий в Нагорном Карабахе захвату подвергаются прежде всего отделения Госбанка и сберегательные кассы, из которых пропадают деньги. При этом отмечены два случая использования тяжелой военной техники в качестве помощи нападающим грабителям.

Сообщение Азеринформ

Ремарка

Обстановка в Чечне снова резко обострилась в связи с разбойным нападением неизвестных бандитов на склады полка внутренних войск МВД России. В результате нападения есть многочисленные пострадавшие, погибли двое военнослужащих. По решению чеченского парламента президент республики, генерал Джохар Дудаев, получил чрезвычайные полномочия.

Сообщение ТАСС

Звиад Гамсахурдиа. Послесловие

Нужно было занять более бескомпромиссную позицию по отношению к своим противникам. Каждый раз, вспоминая об этом, он мрачнел, словно в его силах было повернуть время вспять и заставить своих оппонентов наконец согласиться с его позицией.

Звиад Гамсахурдиа был сыном классика грузинской литературы – Константина Гамсахурдиа. Он родился в тридцать девятом году, являясь потомком дворянского рода Гамсахурдиа и княжеского рода Палавандишвили по линии матери, окончил престижную школу и еще в возрасте семнадцати лет вместе со своим другом Мерабом Коставой основал подпольную молодежную организацию «Горгаслиани». Уже в пятьдесят восьмом он попадает в психиатрическую больницу, а в шестьдесят первом оканчивает факультет западноевропейских языков и литературы Тбилисского государственного университета.

Конечно, в Комитете государственной безопасности знали и об их встречах, и об их разговорах, и о планах этих молодых грузинских интеллектуалов о свободной и демократической Грузии. В пятидесятые по всей республике прокатится волна студенческих митингов и демонстраций, когда молодые люди выйдут на улицы после известного доклада Хрущева о «культе личности». Тогда многим казалось, что этот доклад носит не столько антисталинский, сколько антигрузинский характер. Гамсахурдиа не было среди этих людей, но он становится одним из лидеров демократического кружка молодежи.

С самого начала они были под плотным контролем органов безопасности и вскоре почти все арестованы. Конечно, у Звиада было особенное положение: все знали, кто его отец и каким авторитетом он пользуется в среде грузинской интеллигенции. Именно поэтому со Звиадом работали лучшие следователи и психологи, которые точно знали, как именно следует убеждать этого молодого человека. Он вырос в очень обеспеченной семье, с самого детства имел блага, недоступные для большинства его сверстников. Ему популярно объяснили, что за антисоветскую агитацию и пропаганду он может получить достаточно длительный тюремный срок, отбывая наказание где-нибудь в Сибири или в других малоприятных регионах страны. Этот ценитель прекрасных женщин и марочных вин, хорошей литературы и изящной поэзии, переводивший Бодлера с французского на грузинский, начал понимать, какой именно выбор ему предлагают. Позор, лишения, тюрьма, сломанная жизнь, отлучение от всех благ – с одной стороны. И публичное покаяние, при котором он может рассчитывать на относительно спокойную и нормальную жизнь без особых лишений, – с другой. Трудно упрекать молодого человека в том, что он сломался. Ведь с ним работали лучшие специалисты КГБ. Гамсахурдиа не просто молодой оппозиционер-диссидент, он яркий символ современной молодежи, которому верят и за которым готовы пойти многие его современники.

И тогда он позволит себя уговорить. И даже выступит по Центральному телевидению с публичным покаянием. Кажется, что теперь он наконец поступил правильно. Звиад получит очень мягкий приговор. Три года ссылки в Дагестан – и уже через год он будет помилован указом Президиума Верховного Совета Грузинской ССР. Но этот надлом сохранится в нем на всю жизнь. Он не простит этого шага прежде всего самому себе и всю оставшуюся жизнь будет пытаться доказать, что может быть «католиком гораздо больше, чем сам Римский Папа», – в отличие от других своих товарищей, которые прекрасно понимали, как умеют обрабатывать в КГБ, и никогда не позволят себе упрекать его в подобном отступничестве. Сам Гамсахурдиа довольно быстро вернется к привычной риторике, осознавая, какую чудовищную ошибку он совершил. И будет еще более неистовым, еще более радикальным, еще более непримиримым оппозиционером, чем раньше.

С началом перестройки грузинская интеллигенция обретает надежды на долгожданную свободу и независимость своей страны. В Грузии всегда были сильны настроения изоляционизма – может быть, потому, что эта небольшая республика всегда числилась на особом положении в огромной империи. Грузинские дворяне были составной частью царских и княжеских домов. Православные грузины относятся к той же церкви, к которой относится и большинство русского населения страны. Среди известных генералов, политиков, деятелей культуры много грузинских фамилий. И, наконец, феномен Сталин, который, хотя и не считал себя грузином, принципиально отмечая в анкетах, что является «русским», тем не менее не мог не создать определенный ореол вокруг этого небольшого и гордого народа.

В конце восьмидесятых первые выступления против власти начинаются именно в Грузии. Национальное самосознание, столь развитое в этой республике, проявляется в полной мере в апрельских событиях восемьдесят девятого года. Противостояние с партийным аппаратом заканчивается вызовом советских войск, разгоном демонстрантов, погибшими и раздавленными женщинами. На этой волне трагедии и горя начинаются выборы в парламент Грузии, на которых с огромным преимуществом побеждает Звиад Гамсахурдиа и его сторонники. Он становится Председателем Верховного Совета Грузии.

Но его националистическая риторика, его непримиримые высказывания по отношению ко всем инакомыслящим, его пренебрежительное отношение к народам, населяющим многонациональную Грузию, уже тогда волновали истинных интеллигентов республики. Весь мир обойдет фраза выдающегося грузинского философа Мераба Мамардашвили, сказавшего, что, если «мой народ проголосует за Гамсахурдиа, я буду против своего народа». Этих слов философу Гамсахурдиа никогда не мог простить.