Скалолаз - Михаил Нестеров

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– У него небольшой бизнес в Берлине.

– Пивной?

– Этот человек держит магазин женского белья.

– Нижнего? – встрепенулся Кепке.

– Нижнего, – подтвердил Шеель.

А вот и австрийский самолет. Кепке показалось, самолет сорвался, как дельтаплан, с гор и опустился в долину. Пройдет долгих пятнадцать-двадцать минут, прежде чем борт подрулит к зданию автовокзала, а пассажирам разрешат спуститься по трапу.

Время пролетело незаметно. Кепке смотрел то на пассажиров, то на Шееля, пытаясь угадать сам и по реакции командира в прибывших из Австрии скалолаза. Лет сорока мужчина в шляпе с пером. Не он ли перекрасил цвет армии Ларса Шееля? Кишка тонка, усмехнулся Кепке, разглядев его безвольные черты. Вот человек лет на десять моложе. Высокий, худой. Однако движения такие, словно он маленький и толстый. А вот маленький и толстый, шустрый. Не он. Об этом сказали и глаза Ларса Шееля. И – улыбнулись. Кепке едва не толкнул командира в бок: «Ты не ошибся, Ларс?»

Шеель не ошибся. Он шагнул навстречу женщине, которая забрала документы со стойки таможенного контроля и подхватила багажную сумку.

– Алина! – приветствовал ее Ларс. – Рад встрече. Как ты долетела, девочка?

Девочка? Брови Кепке взметнулись. Девочке пошел четвертый десяток. Тридцать два – тридцать три, безошибочно определил Хорст, делая шаг навстречу немке и бесцеремонно разглядывая ее вблизи. На правой щеке женщины он заметил целую россыпь крохотных родинок, часть из них копировали Большую Медведицу. Красиво, подумал Кепке, мысленно слизывая с ковша эфемерную влагу.

И первым протянул ей руку:

– Хорст.

Он не был вооружен, однако спортивная майка Алины трещала под его острым взглядом. Он вспарывал ткань, которая обтягивала высокую грудь «неактивного члена движения за освобождение Великой Германии от черной чумы», мысленно оставляя на ней мужские подтяжки, которые подходили к ее полуспортивному облачению, напоминающему комбинезон.

Алину представил сам Шеель:

– Алина Райдер, наш скалолаз и наш снайпер.

«Ты можешь заорать погромче?» – улыбнулся Кепке, глядя на пожилую пару, оглянувшуюся на скалолаза и снайпера, командира, его помощника.

– Хорст. Хорст Кепке, – подражая агенту 007, был вынужден повториться помощник. – Ваш альпинист и просто хороший стрелок. У тебя свободное время или мы оторвали тебя от девичьих дел?

– Свободное, Хорст, – ответила Алина. – Не могла отказаться от предложения Ларса «побаловаться в горах». В Гималаях я во второй раз.

– Ты что, анкету мне зачитываешь? Кстати, где вы познакомились? – Кепке перевел взгляд на командира. Тот ответил красноречивым выражением глаз: «Не твое дело».

Кепке подхватил багажную сумку Алины и пошел рядом. Молча. Алина исправила положение дел, заодно удовлетворяя любопытство соотечественника:

– Я много раз принимала предложение «поохотиться», но ни разу не поступало предложение «поохотиться в горах». Я не мечтала о таком подарке…

«Ты даже не представляешь, какой подарок тебя ждет впереди». Кепке вконец искромсал глазами майку на новом члене отряда. Ничего, отоварится бесплатно в своем берлинском бутике с нижним бельем. Алина продолжала. Причем в ее интонациях Хорст уловил «поэтические нотки» самого Шееля:

– И вот моя рука развязала ленту на праздничной коробке.

Так они дошли до машины. Кепке помог Алине занять место на заднем сиденье и обменялся взглядами с Йоханом Фитцем. Тот сказал:

– Теперь я понимаю, почему в нашем языке слово «немцы» среднего рода.

– Я понимаю тебя, дружище, – ответил Кепке. – Она похожа на одну чешку, с которой я был знаком. Так вот, она могла наградить триппером даже посмертно. – И он громко сморкнулся себе под ноги.

Они думали в разных направлениях. Фитц о том, что женщина «усреднила» бригаду. Кепке – о среднем роде самой Алины, которая, на его взгляд, любила одеваться в мужскую одежду. Во всяком случае, подтяжки на ней мужские.

4

Сергей Курочкин смотрел на тарелку с нетронутыми пельменями. «Стрёмно как-то, – говорил он своей сестре Ирине. – Кто же на свадьбу – тем более в первый день – делает пельмени? Оригинальной хочешь быть? Это же не Новый год». Но Ирка не послушала. И вот, на тебе, как и предполагалось: все пьяные, пельмени нетронуты, невеста почти не целована.

Дело, конечно, не в пельменях. Сергей чувствовал, что гости просто дорвались. Как будто их неделю держали в холодном погребе. Они несколько раз, жадно поглядывая на спиртное, скороговоркой бросили: «Горько!» – и ну глушить водку!

Сергей первый раз видел, чтобы с такой скоростью зашибали сорокаградусную. Сначала он качал головой: «Вот это да!» Потом не так восторженно: «Да…» А потом замолчал, сосредоточившись на остывших пельменях.

А Ирка смотрит на него, глаза у нее готовы лопнуть от смеха. И сам Сергей боится поднять голову: встретится глазами с сестрой, и не выдержит.

Он взял вилку и зацепил пельмень.

Холодный, от этого не сочный и невкусный.

Пожевал, ища глазами, куда бы его выплюнуть. И встретился все-таки с Иркиным взглядом.

Сестра уронила голову на руки и затряслась от смеха. Фата съехала набок.

Колька – муж ее – громко и неестественно трезво спросил:

– Ир, ты чего, а?

Серега давился пельменем, но чувствовал: «Нет, не проглочу. Не успею».

Пельменные крошки ударили в нос. Серега закашлялся. Глаза покраснели. Он выскочил из-за стола и чуть было не сбил с ног какую-то женщину. Та, не переставая плясать, схватила его за руку и обдала водочными парами:

– И-и-их!!

Сергей узнал в ней двоюродную тетку:

– Теть Саш, отпусти. Нехорошо мне.

Тетка схватила его за голову и поцеловала взасос.

«Вот спасибо!» Сергей, вытираясь рукавом рубашки, выскочил из избы.

У порога толпилось десятка полтора деревенских пацанов. Белобрысый – старший, лет двенадцати – громко зашептал:

– Вот он! Альпинист! – И уже во все горло: – Дядь Сереж, ведь ты альпинист?

– А? – Курочкин снова закашлялся, стараясь выпустить воздух через нос. Получилось, как у чахоточного. – А… Да… Гималайский.

Он перевел дух.

– А ты когда в горы, завтра?

– Чуть свет…

– Здорово! А мы тебя по телику видели, в «Клубе кинопутешественников». Здорово ты, без ног, на одном пальце. А пропасть внизу показали!..

Кто-то тронул его за плечо.

Сергей обернулся.

Ирка. В своем свадебном наряде. Нет, не идет он ей. Любой другой – да, только не ей. Чужая она в белом. Как покойница, ей-богу. Того гляди вцепится в глотку и выпьет кровь.

– Ну как, посаженный отец, полегчало?

Сергей махнул рукой и промокнул платком слезящиеся глаза.

– Я ж не нарочно, Сереж. Откуда я могла знать, что ты им подавишься.

– А я тебе говорил, что это не Новый год! Нет, я вообще в первый раз вижу, чтобы на свадьбу варили пельмени!

– А что, нужно было их пожарить?

– Чего?

– Я ж специально для тебя. Отвык, думаю, от домашней пищи. А тут пельмени деревенские. Тебе, Сереж, питаться надо хорошо. Смотри, какой худой.

– Это моя норма: 191-79.

– А бедра?

– Чего бедра?

– Диаметр.

– Ир! Мне завтра уезжать!

– Не буду, не буду.

– Не буду… Все из-за тебя. Наши, наверное, уже ледопад прошли, – Сергей махнул рукой в сторону клуба, словно за ним находился ледопад. – Представляешь, в каком темпе мне их догонять придется?

Ирина покачала головой:

– Не представляю. Не представляю, если бы тебя не было на свадьбе. Ты один у меня.

Сергей виновато глянул из-под выгоревших бровей и обнял сестру:

– Да ладно тебе. Я же здесь.

– Да, здесь. Раз в год приезжаешь. Между прочим, я обижаюсь на тебя.

– У меня, Ир, работа, профессия. – Сергей замялся на секунду. Своих слов не подобрал, припомнил майора Рогозина. – Понимаешь, я уникальный скалолаз. Главные достоинства скалолаза – маленький рост, маленький вес. Подтянуть себя, когда ты весишь пятьдесят килограммов, несравненно легче, чем при весе под центнер. А я справляюсь с этим легко, как будто действительно вешу пятьдесят кило. Все скалолазы маленькие. Меня уже назвали феноменом, в специализированном журнале об этом написали, но в чем моя уникальность – не знает никто. Как не могут объяснить феномен Яна Железны.

– Тоже скалолаз?

Сергей тяжело вздохнул и глянул на сестру… как на деревенщину. Доярка-куропатница.

– Копьеметатель, – нехотя пояснил он. – Чешский спортсмен. В прошлом году его копье улетело на девяносто восемь метров сорок восемь сантиметров. Оказывается, у него особое строение плечевого сустава. Без этого, сколько ни тренируйся, выдающихся результатов не добьешься.

«Работа, профессия», – мысленно повторил Курочкин, чувствуя все еще натянутую пружину.

– Твой Колек кем работает? – спросил он.

– Сварщиком.

– Вот отбери у него сварочный аппарат, что будет?

– Что будет? – Ирина пожала плечами. – Обрадуется.