Звездный час астронавта Бейтса - Алексей Кувшинников

Совершенный автомобиль мчался, казалось, сам по себе. Сидевший за рулем Джим включил «автопилот», автоматически поддерживавший скорость, ему оставалось только чуть корректировать рулем порывы бокового ветра да время от времени мигать фарами, прося тихоходов освободить левую полосу. Сидевшая впереди Андреа непрерывно курила. Бейтса несколько удивило исходившее от нее ощущение внутренней напряженности.

Корнхойзер чуть обернулся к удобно расположившемуся на заднем сиденье Бейтсу:

— Послушай, старик, в суматохе я как-то забыл спросить: ты-то какими судьбами оказался в Вене?

Совершенно невинный вопрос дал Бейтсу возможность начать разведку боем. Однако у него хватило выдержки пока ограничиться довольно коротким рассказом о своих приключениях, подытожив:

— Бьюсь, словно шмель об оконное стекло. Видно, нечистое здесь дело…

Выдержал паузу, ожидая реакции. Реакции не последовало. Тогда астронавт вбросил первый «пробный шар»:

— Думаю, здесь есть какая-то связь с секретами «звездных войн». Да и как иначе объяснить постное единообразие физиономий, которым я адресовал свой гамлетовский монолог? По-моему, уже после третьей фразы у них начинало тошнотворно ныть под ложечкой…

Корнхойзер выдержал паузу. И тут неожиданно для Бейтса на «пробный шар» среагировала Андреа. Свернувшись на сиденье калачиком, она повернулась лицом к Бейтсу и, положив подбородок на высокую спинку, кокетливо вперилась в астронавта серыми игривыми глазами:

— В газетах об этом пишут все время, но очень непонятно. Вы, американцы, опять что-то не поделили с русскими?

Бейтс заметил, скорее впрочем, не как съевший в агентурных делах собаку супершпион (которым он не был), а как мужчина (которым он был, и даже очень), что Андреа сосредоточенно покусывает остренькими зубками очень, очень привлекательную нижнюю губу. Такое отражение внутренней собранности явно не соответствовало безразличноигривому тону, которым она произнесла эту фразу. Бейтс хмыкнул:

— Если верить тому, что пишут в наших газетах, программа стратегической оборонной инициативы принесет нам мир честный и прочный, отныне и во веки веков, аминь. Как? Да очень просто. Главную угрозу для нас представляют баллистические ракеты русских. В случае боевого пуска лучше всего уничтожать их на стартовом участке траектории. Сделать это можно только из космоса. Вот президенту и подсказали: нужно развернуть орбитальные станции, вооруженные лазерами, и наш противник попадает в ловушку: весь ядерный мусор или останется на орбите, или упадет обратно на головы самим русским.

Прикрыв рот ладошкой, Андреа зевнула: «Все равно не очень понятно». Корнхойзер хранил невозмутимое молчание. «Да и не очень интересно», — отфутболил свой «пробный шар» в аут Бейтс.

Свернув с автобана, БМВ помчался по шоссе, уходящему в глубь альпийского массива. Долина сужалась, скорость становилась все более ощутимой. Андреа со скучающим видом смотрела в окошко. Корнхойзер сосредоточился на управлении машиной.

В Тауплиц, небольшой поселок у отрогов труднодоступного хребта Тотесгебирге — Гор смерти, они въехали без двадцати минут шесть. Небо прояснилось. На землю уже опустились сумерки, но заснеженные горные вершины и лохматые обрывки облаков еще пылали алым и фиолетовым пламенем горного заката.

Джим остановил машину на стоянке возле станции кресельного подъемника. Две его очереди соединяли поселок с горным курортом Тауплицальм, куда и направлялась компания. Всех неприятно удивила царившая вокруг тишина. По идее подъемник должен был работать до шести, однако он уже стоял.

Андреа вежливо постучала в окошечко кассы. Сбоку открылась дверь, из нее вышел плечистый парень, загорелый до кирпичной красноты.

— Нам бы наверх попасть, — деликатно намекнула женщина.

— Садитесь, сейчас отправим, — парень пожал плечами, дескать, в чем проблема, ведь еще только без двенадцати минут шесть. В его голосе явственно прозвучал оттенок досады — ну что за недоверчивый народ, не иначе, иностранцы.

Тренькнул звонок отправления, канатка плавно пошла. Бейтс поерзал, устраиваясь поудобнее в жестком кресле. Мимо черными стенами проплывали высоченные ели. Потрясающая тишина стояла вокруг, нарушаемая лишь жужжанием троса да погромыхиванием катков на опорах. Но и эти звуки словно увязали в величественном молчании гор.

Глазам Бейтса открылось просторное плато, на котором тут и там мерцали огоньки альпийских гостиниц. Около здания канатки находилась вертолетная площадка, на ней застыл вертолет горноспасательной службы. Перед домиком канатки стоял снегоход с разлапистыми гусеницами и застекленной кабиной.

Поздних гостей встречали.

— Рад приветствовать вас. Обер-инструктор Курт Кюхлингер, — представился рослый бородач в выцветшей пуховке, украшенной непонятными нашивками. — Прошу. Наш лимузин для особо почетных гостей.

Ехали быстро, прямо по целине. Плато уже погрузилось в ночной мрак, но он был легким, почти прозрачным, растворявшимся в исходившем от снега искрящемся голубом сиянии.

Перед сном Бейтс с наслаждением поплескался в душе. По теплому ворсистому ковру подошел к окну, взглянул на небо. Оно было усыпано звездами. Астронавт вытянулся на хрустящем от свежести белье. Сон наваливался стремительно, но его внезапно спугнул вдребезги расколовший величественную тишину спящих гор стрекот вертолетного винта. Через несколько минут он сменился сверлящим свистом набирающей обороты турбины, который начал быстро удаляться. Бейтс заснул, как убитый.

Вертолет приземлился на окраине Вены. Здесь его ждала машина. Пилот передал шоферу опечатанный пакет. Промчавшись по спящему городу, лимузин въехал в ворота американского посольства. Шофер с ходу загнал машину в гараж. Створки дверей, приводимые в движение едва жужжавшим электромотором, захлопнулись. Только тогда в противоположной стене высветился узкий проем, через который не без труда протиснулся грузный мужчина в изрядно помятом костюме.

Он пришел в гараж из административного корпуса посольского комплекса по тускло освещенному переходу без окон — это в определенной степени скрывало перемещения сотрудников посольства от внешнего наблюдения.

Толстяк молча взял пакет, придирчиво проверил печать. Буркнул что-то одобрительное и неожиданно пружинистым, четким шагом поспешил назад по переходу. У противоположного конца перехода толстяк выудил из кармана маленький ключик на прочной цепочке — только его обладатель мог пользоваться специальным лифтом, который вел прямо в помещение резидентуры ЦРУ. Наверху толстяк еще раз, теперь еще более тщательно, проверил печать и решительно сломал ее. В пакете находился небольшой листок с несколькими аккуратными столбиками цифровых групп шифра. Дежурный оператор с виртуозностью классного пианиста заиграл на клавиатуре видеотерминала.