Звездный час астронавта Бейтса - Алексей Кувшинников

— Все точно. Подъемник встал, — удовлетворенно доложил он, едва беглецы отъехали метров триста. — У нас в запасе есть минут пятнадцать. Гони, Джим.

Дорога шла плавными изгибами, и Корнхойзер вел машину почти по прямой. Широкие гусеницы держали отменно. Они проехали большую часть пути, когда Бейтс, неотрывно глядевший в зеркало заднего вида, изощренно выругался.

Наконец-то увидев впереди удиравший снегоход, Самнерс чуть сбавил скорость. Он потерял целых двадцать минут, пока лазил вверх-вниз по снегу под остановленным по его требованию подъемником. Но затем с помощью мощного мотора и шипованной резины ему удалось мало-помалу наверстать упущенное время. Бездыханное тело Кюхлингера и следы широких гусениц ясно указали на то, каким образом Бейтс улизнул у него из-под носа. «Мерседес» полковника стоял тут же, на стоянке… Теперь Самнерс стремительно догонял жертву, чтобы при первой возможности поравняться с кабиной и открыть огонь. Когда расстояние до нее сократилось метров до пятнадцати, полковник высунул в окно крупнокалиберный армейский «кольт» и одну за другой выпустил три пули. Снегоход внезапно свернул вбок, перевалился через край дороги и, подняв тучу снежной пыли, понесся напрямую вниз. Самнерс облизал пересохшие губы — отлично, это ускорит развязку — и надавил на газ, стремясь первым вырваться на очередную прямую серпантина. Езда стала рискованной, но полковник находился во власти азарта охотника, преследующего подраненную и беззащитную жертву. Вираж — прямая, вираж — прямая, вираж — и вот он, снегоход… стоит поперек дороги! Самнерс успел-таки крутануть баранку. «Мерседес», сорвавшись с дороги, ухнул в глубокий кювет и зарылся по крышу в снег.

— Так, и что же делать дальше?

Бейтсу нечего было ответить приятелю. Он не знал, что делать дальше. Снегоход стоял в кустах примерно в ста метрах вверх по склону от нижней станции канатки. Там царило подозрительное спокойствие. Два канатчика, облокотившись на перильца билетной кассы, неторопливо потягивали пиво, посматривая то друг на друга, то на шоссе, и перебрасывались короткими фразами. Буран стих. Вместо машин на стоянке торчал с десяток сугробов. Один из них скрывал БМВ Корнхойзера.

— Как быстро мы сможем откопать машину, Джим?

— Минут десять, — прикинул тот, — не меньше.

Опять напряженное молчание. Обоим беглецам было понятно, что это не вариант. Да и вообще, по машине их вычислить проще простого. Машину будут искать в первую очередь. Ни тому, ни другому, однако, не пришла мысль задуматься о том, кому именно и почему понадобится искать их автомобиль. Сработал инстинкт зайца — бежать, бежать не задумываясь, куда глаза глядят, лишь бы не слышать лай собак и крики загонщиков.

Со стороны шоссе послышался нарастающий, то и дело срывающийся в улюлюканье вой сирен. Через несколько минут на стоянку выскочили три полицейских микроавтобуса, и серые сумерки заискрились синими молниями пульсирующих «маячков».

— Роберт, ты умеешь водить вертолет?..

Бейтс понял Корнхойзера с полуслова.

— Двигай назад, — возбужденно заорал он. — Над вторым серпантином надуло большой козырек. Подрежь его, там тонн пятнадцать снега. Даже если они сразу сообразят, что к чему, и рванут на подъемник, мы обгоним их минут на семь. Этого должно хватить…

Корнхойзер включил реверс, отъехал поглубже в кустарник и, лихо крутанувшись на месте, погнал снегоход вверх. Снежный козырек и впрямь выглядел внушительно. Бейтс вдруг подумал, что подрыть его будет вовсе не просто, но Джим уже заехал сверху и пустил машину прямо по козырьку. Астронавт не вылетел из кабины только потому, что в последний момент успел упереться руками и ногами. Снегоход, едва не перевернувшись, соскользнул вниз метров на десять. Корнхойзер довольно хмыкнул — дорогу перегородил сугроб высотой в человеческий рост — и снова направил машину вверх по склону.

К вертолетной площадке приятели выбрались через восемнадцать минут. Уже почти стемнело, но на всякий случай последние полтораста метров они карабкались на своих двоих. Расчет оказался верным. В центре внимания населения плато были гостиница, куда уже привезли тело Андреа, и канатка, по которой поднимался полицейский наряд, вызванный после таинственной пропажи снегохода. Площадка же была пустынной.

Вертолет стоял очищенный от снега — добрый знак, рождавший надежду на то, что пилот не менее скрупулезно выполнил и другие положения устава горноспасательной службы, предписывавшие держать машину в постоянной готовности к старту.

Бейтс напряженно вспоминал последовательность предполетного осмотра: растяжки лопастей главного ротора — сняты, блокировка хвостового ротора — снята, заглушки на сопле и выхлопе турбины — сняты, струбцины на элеронах и стабилизаторе — сняты…

Бейтс сообразил, что скорее всего машину готовили к срочному старту, чтобы переправить в больницу Андреа. Но, к счастью для беглецов, это не потребовалось. Ах, если бы, если бы пилот успел прогреть двигатель… Этот тип вертолета Бейтс по стечению обстоятельств знал довольно неплохо. На его ранней модификации он не раз гонял с авианосца в Сайгон за выпивкой или сигаретами. Бывало, и барышень привозил — летчики на «доске» жили по своим законам.

Все гнезда на бортах вертолета были четко отмаркированы, и Бейтс в считанные секунды нашел вход наземного энергопитания. Кабель лежал тут же, аккуратно свернутый в бухту. Все! Затаив дыхание, Бейтс заглянул в кабину: стартовый ключ был разблокирован… Одним махом он вспрыгнул в кресло.

Завыло магнето. Лопасти ротора дрогнули и начали набирать обороты. Бейтс пробежал глазами по приборной доске. «Теплый!» — торжествующе мелькнуло в голове. Горючее — норма, масло — норма, обороты турбины — пошла, раскрутилась, норма, обороты ротора — норма, индикаторы стартовой готовности — два зеленых, три красных… два красных… От канатки к вертолету бежали четыре человека, бежали сосредоточенно, не размахивая руками… Один красный… все зеленые! Бейтс дал форсаж, тронул ручку, и вертолет прыжком подскочил вверх. Крутой спиралью ввинтив его метров на 150 в небо, астронавт заложил умопомрачительный вираж и перевел машину в горизонтальный полет. Запыхавшаяся четверка, канатка, плато растворились в черноте ночной облачности.

— Куда летим? — прокричал Бейтс.

— В Италию, — рявкнул в ответ Корнхойзер.

— Куда-куда? — Бейтс подумал, что ослышался.

— В Италию, в Италию, — гаркнул ему Джим в самое ухо.

Последние двести километров до Тауплица машину вел Лысый. Двое других спали, утомленные тяжелой дорогой и напряжением бешеной гонки по горным серпантинам. Жиденькие поначалу сумерки быстро сгущались, и Лысый сам из последних сил боролся со сном. Лента шоссе билась под колесами, словно бешеный червяк — левый вираж, прямая, правый, прямая, правый, еще правый, левый, левый длинный, прямая… Стремясь сохранить скорость, Лысый срезал очередной левый вираж по внутренней обочине и только в середине поворота сообразил, что это крутая «шпилька». Выручил навык профессионального автогонщика. Крутанув рулем, Лысый поставил машину в боковой скользящий занос и нажал на акселератор. По асфальту шипованная резина проскальзывала, но едва правое колесо зацепилось за снежок у внешней обочины, куда снесло машину, как она резко рванулась вперед, уже вполне управляемая. Правое заднее крыло все же ударилось в снежный барьер, машину основательно тряхнуло, но тем дело и кончилось. Спавший на заднем сиденье Ворчун от толчка свалился на пол и теперь отводил душу руганью. Блондин сонно прищурился, огляделся и, не сказав ни слова, опять уронил голову на грудь.