История одной деревни - Ольга Лапина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не начинал этой войны! Сколько раз я выдвигал широкомасштабные мирные инициативы! Вот главные из них.
17 мая 1933 года мы предложили: «Германия совершенно готова расформировать всю свою военную машину и уничтожить малое количество остающегося ей по Версалю оружия, если соседние страны сделают то же самое». Никакой реакции. Ни от Англии, ни от Франции, ни от СССР.
14 октября 1933 года был выдвинут так называемый «План Гитлера»: «Вооруженные государства обязуются не увеличивать вооружения за пределы существующего уровня. Германия придерживается этого соглашения. Европейские нации гарантируют друг другу безоговорочный мир заключением договоров о ненападении». Никакой реакции. В прессе Англии, Франции и СССР меня по-прежнему называют милитаристом и агрессивным выскочкой.
21 мая 1935 года мы официально выступили с предложением: «Германия объявляет себя готовой согласиться на любое ограничение калибра артиллерии, линейных кораблей, крейсеров и торпедных лодок. Также немецкое правительство готово принять любое международное ограничение размера военных кораблей. И наконец, готово согласиться на ограничение тоннажа субмарин или на их полную отмену в случае международного соглашения». Никакой реакции. Все страны форсируют программу строительства военного флота.
3 марта 1936 года мы выдвинули предложение о подписании пакта о всеобщем мире в Европе. И в тот же день – предложение о созыве конференции с целью запрета некоторых видов вооружений (газ, пули дум-дум и проч.).
Наконец после многолетних усилий 18 июня 1935 года было подписано военно-морское соглашение с Великобританией.
30 сентября 1938 года был совершен поистине прорыв: Германия, Великобритания, Франция и Италия подписали Мюнхенские соглашения, которые мы считали прообразом европейской системы безопасности.
Но едва Чемберлен вернулся домой, он тут же призвал к перевооружению в значительном масштабе, и Великобритания начала переговоры о сепаратном военном союзе с СССР, а Польше, Румынии, Греции и Турции предоставила гарантии вступления в войну на их стороне в случае агрессии против них, что противоречило конструкции коллективной безопасности и выхолащивало Мюнхенские соглашения.
6 декабря 1938 года, развивая мюнхенский мирный процесс, мы подписали соглашение о мире с Францией. 23 августа 1939 года – пакт о ненападении с СССР. 6 октября 1939 года мы в очередной раз выдвинули предложения о мире в Европе.
Наконец, все лето и начало осени 1940-го, когда англичане уже бомбили Берлин, я призывал к выдержке и не посылал люфтваффе на Альбион. А к англичанам я обращался с призывом о мире. Апофеозом моего стремления к миру была посылка моего друга Рудольфа Гесса в Англию для мирных переговоров. Итог вы знаете: все мои попытки добиться мира потерпели фиаско.
Время перемен. От революции до коллективизации
А о жизни их можно сказать одним словом – все они были работники, которые старались работать, чтобы прокормить семью, потому что в жизни этих людей было много тяжелого времени…
Из письма Иоганна Игеля своей племяннице Валентине Владимировне Деулиной (Герман)19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила войну России. Уже 6 августа к Германии присоединилась Австро-Венгрия. А затем им объявляют войну союзницы России – Великобритания с Францией.
В войну оказались вовлеченными 38 государств из 59, обладавших в то время государственным суверенитетом.
Население воюющих стран составляло свыше 1,5 млрд человек, то есть 87 % всех жителей Земли. Под ружье было поставлено в общей сложности 73,5 млн человек.
В этих 1,5 млрд человек, охваченных войной, были и 1400 жителей села Джигинка. В масштабах грандиозной войны таким ничтожным числом можно было бы и пренебречь. Не заметить его. Не почувствовать даже. А между тем в судьбах джигинцев непостижимым образом отражалась вся трагедия того времени. В деталях.
Первая мировая война
В России с первых дней войны стали бурно развиваться антинемецкие настроения. В Москве и Петербурге уже громили квартиры и конторы учреждений, принадлежавших немцам.
Из книги «История немцев в России»
«…Погромы прошли в Нижнем Новгороде, Астрахани, Одессе, Екатеринославле и некоторых других городах. В сельской местности нередкими стали самовольные захваты, грабежи и поджоги собственности колонистов…»
Вполне вероятно, что подобные погромы могли иметь место и в Джигинке. Документальных свидетельств этому нет. Впрочем, этих погромов могло и не быть, поскольку из предыдущих глав нам известно, что джигинские немцы не вели замкнутый образ жизни и у них сложились хорошие отношения с жителями всех близлежащих сел. Они отлично ладили и с казаками, и с русскими, и с представителями других национальностей. За долгие годы немцы Джигинки сумели завоевать уважение и доверие тех, с кем им приходилось общаться по самым разным вопросам.
Но война с Германией могла внести в эти добрососедские отношения свои коррективы. К тому же власти через многочисленные приказы и инструкции устанавливали новые правила в отношении российских немцев-колонистов.
Из приказа войскового наказного атамана Сибирского казачьего войска об ограничении прав немцев-колонистов, от 04.09.1916 года
«…2. Воспретить немцам-колонистам разговаривать по-немецки.
3. Не допускать в колониях и хуторах никаких вывесок, объявлений и надписей на немецком языке.
4. Возложить на станичных и поселковых атаманов неослабное наблюдение, чтобы все немцы-колонисты разговаривали только по-русски. Не устраивали никаких сходов для обсуждения исключительно своих корпоративных интересов…»
Этот приказ отражает общие настроения в отношении немцев-колонистов в то время. И эти настроения не были исключением из правил.
Вскоре новые веяния смогли почувствовать на себе и немцы Джигинки.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…С момента возникновения войны царское правительство ввело ряд ограничений и гонений на немцев-колонистов. Старшина и писарь (прослуживший 14 лет писарем сын организатора Джигинки Шельске Христиан Иванович) были смещены и заменены русскими. В школах запрещался родной немецкий язык, в средние и высшие учебные заведения немцев не принимали…»
Из книги «История немцев России»
«…Повсюду проводилось выявление лиц германского и австро-венгерского подданства, при этом российских немцев поставили в такие условия, что им самим приходилось доказывать свое российское подданство. Если это не удавалось сделать, они как граждане враждебных государств подвергались интернированию и высылке…»
Доказывать российское подданство вскоре пришлось и немцам Джигинки.
В поисках российского подданства
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В 1916 году царское правительство потребовало документально восстановить время принятия русского подданства, а в случае, если это подданство составляет менее 100 лет, то они будут считаться военнопленными…»
Другими словами, нужно было собрать все необходимые документы, которые бы доказывали, что немцы Джигинки проживали к 1914 году на территории России не менее 100 лет. И сделать это следовало в условиях военного времени.
Часть этих документов, как мы помним, находилась в Бессарабии и Таврической губернии, откуда немцы Джигинки когда-то и прибыли на Кубань.
Честно говоря, задание выглядело почти невыполнимым. Теоретически невыполнимым. А практически у немцев Джигинки не было другого выхода, как только выполнить его.
В опасное путешествие отправился Христиан Шельске. Можно только предполагать, какие трудности ему пришлось преодолеть, прежде чем он добрался до Бессарабии. Но, как мы уже знаем, все закончилось благополучно.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Преобладающее большинство получило документы о принятии русского подданства свыше 100 лет назад…»
Но «большинство» не значит «все». Стало быть, среди джигинских немцев были и те, кто не сумел доказать свое подданство и, как следствие, был подвержен интернированию и высылке. Впрочем, вся эта история с документальным подтверждением российского подданства являлась только присказкой. Сказка была впереди.
«Неприятельские выходцы»
Из статьи И.В. Ладыгина
«…Перед русско-японской войной доля генералов немецкого происхождения в генералитете русской армии составляла 21,6 %. На 15 апреля 1914 года среди 169 “полных генералов” было 48 немцев (28,4 %), среди 371 генерал-лейтенанта – 73 немца (19,7 %), среди 1034 генерал-майоров – 196 немцев (19 %).
По понятным причинам в ходе войны немцы – офицеры русской армии меняли фамилии – так Иоганн Клейст становился Иваном Клестовым, Теодор Мут – Федором Мутовым, Вольдемар фон Визе – Владимиром Фонвизиным и т. п.
