История одной деревни - Ольга Лапина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По понятным причинам в ходе войны немцы – офицеры русской армии меняли фамилии – так Иоганн Клейст становился Иваном Клестовым, Теодор Мут – Федором Мутовым, Вольдемар фон Визе – Владимиром Фонвизиным и т. п.
…С началом Первой мировой войны количественный и качественный состав русской армии значительно изменился. В августе-октябре 1914 года после объявленной всеобщей мобилизации начался призыв ратников в дружины государственного ополчения. В том числе и немцев-колонистов Саратовской, Ставропольской и других губерний.
Весной 1915 года из дружин начали формироваться дивизии третьей очереди. …Немцы русской армии против немцев германского рейхсвера – история полна парадоксов…»
Из книги «История немцев России»
«…С начала войны немцы-призывники стали подвергаться унизительной дискриминации. Уже с осени 1914 года их прекратили посылать на западные фронты. Тех же, кто попал туда ранее, изымали и организованным порядком направляли на Кавказский фронт. Основная масса немцев на Кавказском фронте проходила службу в запасных и ополченческих бригадах, а также в ополченческих рабочих ротах, находившихся в распоряжении начальника военных сообщений и окружного интенданта…»
Из телеграммы начальнику штаба Казанского военного округа из ставки Верховного главнокомандующего, 5 декабря 1914 года
«…Всех новобранцев-немцев отправлять по соглашению с начальником штаба Кавказского округа в запасные батальоны Кавказа…»
Из письма Верховному главнокомандующему от командующего армиями Юго-Западного фронта, 17 января 1915 года
«…Милостивый государь Николай Николаевич!
Препровождаю Вам телеграмму генерала Эверта на распоряжение, так как по содержанию этой телеграммы могут последовать общие меры, уведомляю и вполне разделяю мнение генерала Эверта о том, что немцев-колонистов, находящихся в рядах армии, в государственных интересах следует перевести на Кавказский фронт, так как нижние чины из немцев-колонистов ввиду их тяготения к своим одноплеменникам не представляют надежных солдат и могут оказывать вредное влияние в частях войск…»
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Лица призывного возраста мобилизовались в царскую армию и сражались на турецком фронте… Не отправляли на германский фронт, несмотря на то что волость Джигинская была приписана к казачьим отделам Таманского полуострова, а впоследствии к Славянскому…»
Немцам-колонистам не доверяли. Откровенно не доверяли, не прячась за вежливыми формулировками. Кстати, турецкий фронт Андрей Пропенауэр упоминает не случайно. Турция еще в августе 1914 года подписала с Германией союзный договор и спустя три месяца начала военные действия против России на Черном море и в Закавказье. Вот в этих-то боях и пришлось принимать участие немцам-колонистам из Джигинки. Турция, к слову, в этих военных баталиях потерпела поражение.
Таким образом, царское правительство ничего не имело против участия немцев-колонистов в войне с Турцией, но в зону военных действий непосредственно с Германией немцев-колонистов не допускали. Все из того же опасения. Хотя…
Из статьи А.И. Ладыгина
«…Согласно исследованиям некоторых историков, а также данных РГВИА, части с военнослужащими-немцами использовались, по вполне понятным причинам, на Кавказском фронте против турецкой армии (например, в составе 1-го Кавказского армейского корпуса).
Однако по крайней мере одна такая часть использовалась на русско-австро-германском фронте (здесь нет ошибки, так как для поддержки союзной австрийской армии Германия перебросила несколько своих корпусов на русско-австрийский фронт, у нас он назывался “Юго-Западный”, к тому же разница между австрийцем и немцем такая же, как между вятичем и сибиряком)…»
Ликвидационные законы
Подтверждение российского подданства и прочие «опасения» стали начальными звеньями в длинной цепи репрессивных мер, предпринятых в отношении немцев-колонистов в годы Первой мировой войны. Но главный удар по российским немцам последовал 2 февраля 1915 года.
Совет министров на основании статьи 87 Свода государственных законов принял три закона: «О землевладении и землепользовании в государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких подданных», «О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных местностях», «О землевладении и землепользовании некоторых разрядов, состоящих в русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев». Эти законы, которые получили название «ликвидационные», лишали немецких граждан России земельных владений и права землепользования в пределах 150-верстной полосы «вдоль существующей государственной границы с Германией и Австро-Венгрией и прилегающего к сей полосе района» и в пределах 100-верстной полосы «вдоль государственной границы в Бессарабской губернии, побережья Черного и Азовских морей с их заливами, включая всю территорию Крымского полуострова, и по всей государственной границе в Закавказье от Черного до Каспийского морей».
Джигинка находилась как раз в обозначенной зоне, и вскоре ее постигла участь многих немецких поселений, оказавшихся в подобной ситуации.
Выдержки из «Закона о распространении на некоторые местности империи действия ограничительных в отношении землевладения и землепользования неприятельских выходцев узаконений»
«…Русским подданным из германских, австрийских или венгерских выходцев предоставляется в установленный настоящими правилами срок отчуждить по добровольным соглашениям свое недвижимое имущество, находящееся вне городских поселений…
Внегородское имущество, подлежащее действию настоящих правил, не отчужденное в предоставленный для сего срок по добровольным соглашениям с лицами, имеющими право приобретения такового имущества, продается с публичного торга…»
Из книги «История немцев России»
«…Отобранная у немцев земля передавалась Крестьянскому банку для награждения ею русских офицеров и солдат действующих армий…»
Село Джигинка не стало исключением в этой истории. Уже в 1915 году земля джигинских немцев была подвергнута «отчуждению».
Из справки Государственного архива Краснодарского края
«…В 1915 году в ходе ликвидации немецкого землевладения 3962 десятины земли (села Джигинки. – Прим. авт.) были выкуплены Екатеринодарским отделением Крестьянского банка с рассрочкой выплаты на 50 лет, но в 1917 году Временным правительством данная покупка была аннулирована…»
Так выглядит эта история с отчуждением немецкого землевладения в Джигинке в официальных документах.
В воспоминаниях Андрея Пропенауэра мы находим несколько другую версию.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Временное правительство в 1917 году издало указ, по которому колонисты, проживающие в зоне 30 верст от Черного моря, подлежат выселению. Под этот указ подпадали и жители-немцы Джигинки. В бывшем Екатеринодаре состоялись торги, и село с торгов со всем движимым и недвижимым имуществом было правительством продано миллионеру Барсукову. Осуществить это мероприятие Временному правительству помешала великая интернациональная политика молодого советского правительства. Особое одобрение она получила среди угнетенных до этого народов. В том числе и немцев Джигинки…»
В этих воспоминаниях находим некоторые расхождения с официальной точкой зрения. И тому может быть несколько причин.
Во-первых, Андрей Пропенауэр приехал в Джигинку только в 1922 году. Потому о «ликвидационной» ситуации в Джигинке он мог знать исключительно из рассказов очевидцев. Вполне вероятно, что в его воспоминания, относящиеся к этому периоду, могли вкрасться неточности. Но вместе с тем вполне возможно, что у Крестьянского банка эти земли перекупил упомянутый миллионер Барсуков.
Что касается роли Временного правительства, то она тоже отражена в воспоминаниях неточно. Известно, что именно Временное правительство, когда пришло к власти, приостановило действие «ликвидационных» законов. Кроме того, действие «ликвидационных» законов Андрей Пропенауэр относит к 1917 году, тогда как они начали действовать гораздо раньше. Хотя есть свидетельства, что «ликвидационные» законы на Кубани, действительно, могли начать действовать с большим опозданием. Как это, например, было в Новороссии.
Из книги «История немцев в России»
«…В Новороссии в 1916 году из-за реальной угрозы серьезного снижения урожайности местные власти приостановили действие “ликвидационных” законов…»
