Солнце Солнц - Карл Шрёдер

Венок облака проскользнул над судном, и в открывшемся пространстве он увидел то, что имела в виду Обри. Увидел, и у него перехватило дыхание.

Бегущие огни «Ладьи» слабо отражались от мерцающих плоскостей льда, тысячами углов уходящих в темноту. Гигантская фара корабля пронзала мрак сияющим конусом, и в ее свете перед Хайденом предстал целый лес айсбергов. Они цеплялись друг за друга тонкими нитями и острыми пластинами, а пустоты и просветы между ними заполнял густой туман. «Ладья» медленно огибала гигантские шпили льда; едва один ледяной великан растворялся в зыбкой дымке, как впереди появлялись другие.

Взгляд Хайдена скользнул по шеренге проплывающих мимо ледяных гор, и он вдруг понял, что где-то там, вдалеке, за многие мили отсюда, они уплотняются и жмутся друг к другу, словно захваченные в тиски огромной челюсти. Темные расселины зияли между ними. Все это напоминало лес, выстилающий астероид Слипстрима, только вместо тянущихся из темноты деревьев здесь был бесконечный лед.

— Похоже на стену, — сказал Хайден и в этот самый момент ударился подбородком о край иллюминатора. По каким-то непонятным причинам его потянуло в каюту — вероятно, давление воздуха.

— Это не стена, — кисло заметила Обри. — Это — потолок. Тот самый…

— Тот самый… — И тут до него дошло. — Это — оболочка мира?

— Оболочка воздушного шара, да. Здесь — все остальное в Вирге находится под нами. Именно поэтому мы ощущаем гравитацию. Мне бы следовало догадаться раньше — двигатели работают с натугой.

Эхо чудовищного треска потрясло ледяной лес. Громадная трещина расколола спрессованные глыбы. Хайден снова выглянул и увидел ледяную гору, величественно отделяющуюся от своих соседей. Он наблюдал за ней, пока она не исчезла за ними в стылом тумане, уходя в сторону от собратьев.

— Кандес вызывает в Вирге конвекционные потоки, — сказала Обри, и Хайден вздрогнул от неожиданности — он и не заметил, как она оказалась рядом, под иллюминатором. — Поднимающийся водяной пар конденсируется в озера, а те, если добираются сюда, замерзают. Оболочка Вирги очень, очень холодная. Но оболочка также представляет собой вершину гравитационного колодца Вирги, каким бы маленьким он ни был. Вырастая, айсберги тяжелеют и в конечном итоге смещаются и падают, тая при этом. Самые большие из них доходят почти до Кандеса, пока не испарятся.

Хайден еще долго рассматривал исполинские сосульки — именно ими они по существу и были, — потом втянул голову.

— Зачем мы здесь?

Лицо Обри было совсем рядом — их разделяли какие-то дюймы. Он никогда не находился так близко к ней, и оттого испытывал нелепое, неуместное удовольствие — вот только выглядела она несчастной.

— Что-то не так?

Она вернулась на рабочее место и некоторое время возилась с лампой.

— Если бы я знала, что мы направляемся сюда, никогда бы не согласилась участвовать в этой экспедиции.

Хайден скрестил руки и ждал. Через несколько секунд Обри тяжело вздохнула:

— Послушайте, я приехала в Виргу, чтобы убежать из того мира. — Она ткнула пальцем в корпус, очевидно, имея в виду вселенную, простирающуюся за оболочкой. — Я здесь — беженка, чужая, и мне не нравится, когда кто-то напоминает, откуда я явилась и что оставила. А еще меньше мне хочется снова оказаться на той тоскливой станции.

Он спустился, сел в воздухе рядом с ней и, помолчав задумчиво, заговорил негромко:

— Понимаю. То есть мне кажется, что понимаю. Я родился и вырос в Эйри. Слипстрим завоевал нас, когда я был еще ребенком. Но я помню, как там было, и все вокруг напоминает о прошлом. Все, начиная от поделок, которые продаются на рынке, до говора людей на улицах. Все это… отдается болью. Сначала пытаешься ничего не замечать, избегать каких-то мест. А потом чувствуешь себя виноватым в том, что случилось.

Она покачала головой.

— Все не так. Не совсем так, но да, мне тоже неприятны напоминания. — Она внезапно улыбнулась. — Я и не знала, что ты из Эйри.

— Ну, об этом не знал никто до сегодняшнего вечера. Наверно, узнают к утру?

Обри вскинула бровь.

— С какой стати?

Некоторое время сидели в тишине, деля общее молчание. Потом через судно прошла слабая дрожь, и одновременно с ней по-другому заныли двигатели.

Обри застонала.

— Что, уже прибыли?

Внезапный вой тревожной сигнализации заглушил бы любой ответ Хайдена или мысль, если бы таковая у него завелась. Он подтянулся к окну и выглянул, как раз вовремя, чтобы увидеть яркие прожилки света, вырывающиеся из широкой облачной гряды и сходящиеся на одном из кораблей. Интенсивные вспышки осветили борт судна. Хайден успел закрыть и задраить иллюминатор, прежде чем грохот взрывов докатился до «Ладьи».

— Нас атакуют, — сказал он без особой на то необходимости, но ответа не последовало, поскольку Обри Махаллан уже вышла из комнаты.

Пока Чейсон Фаннинг надевал мундир, адъютант, положив руку ему на спину, направлял адмирала по соединительному проходу к мостику. Очнувшийся от спячки корабль бурлил.

— Сколько их там? — крикнул он. — Какое оружие?

— Адмирал, похоже, это зимние пираты, — отозвался испуганный рулевой, младший офицер, заступивший на одну из своих первых вахт. Возможная ошибка страшила его больше, чем противник.

Чейсон проскользнул к главному перископу, взялся за ручки и, не глядя, сунул ноги в находившиеся ниже крепления. Несколько секунд он моргал, пытаясь рассмотреть то, что видел. Потом опыт взял верх, включив отработанные практикой рефлексы, и адмирал приступил к оценке ситуации.

— Вижу десять вражеских судов. Целый, чтоб им, флот. Держу пари, основная группа маневрирует внутри той облачной гряды.

— Должно быть, их предупредили из Вареа, — сказал у него за спиной капитан Сембри. — Такого большого приза они скорее всего в своих краях еще и видывали.

— Чепуха! Они не флот, а стая потрепанных ворон. Но почему они полагают, что могут победить нас? А… — Он невесело усмехнулся, рассмотрев очертания дальних кораблей. — Похоже на фрегаты Эйри. Беру свои слова назад, их не добыча интересует. Значит, кое-кто из них еще имеет зуб против нас.

Он повернулся и предложил перископ Сембри.

— Капитан, у нас случай классического ночного боестолкновения. Нас заманили в ловушку в центре цилиндра облака. Их корабли прячутся в тех облаках, и я вовсе не сомневаюсь, что если у нас хватит глупости преследовать их, мы наткнемся на айсберги. Они собираются ударить и скрыться в тумане, потому что знают, что там внутри. Мы должны лишить их этого преимущества.

Он повернулся к собравшейся по тревоге взъерошенной, но уже готовой к действию сигнальной команде.

— Всем судам: запустить байки. Байкам провести разведку облаков; в бой не вступать, если, конечно, враг их не атакует. Всем судам: развернуться полукругом. Всем судам: готовить ракетный залп.

— Огонь без команды.

— Пассажиры — по каютам! — Для придания своим словам большей убедительности боцман помахал перед Хайденом саблей. — Это и тебя касается, мальчишка. И пристегнись — мы будем маневрировать. — Поколебавшись, Хайден отступил к мастерской Махаллан, пожалуй, единственному месту на корабле, где его никто бы не побеспокоил. Он едва успел ухватиться за дверь, как судно содрогнулось. Шум двигателей перерос в оглушающий рев, а из носовой части эхом донесся визг редко используемых тормозов. Они останавливали центрифугу, чтобы «Ладья» могла маневрировать, не принимая во внимание гироскопические эффекты. Личные вещи десятков членов экипажа соскользнули со своих мест и разлетелись во все стороны, ударяясь о стены и разбиваясь о пол.

Рискуя получить пулю, Хайден высунул голову из иллюминатора. Его взгляду предстало беспорядочное скопление кораблей, освещаемых непрерывным ракетным огнем и перемещающихся под разными углами друг к другу, причем, отличить своего от противника поначалу не представлялось возможным. И все же силуэты некоторых были хорошо ему знакомы. Хайден легко узнавал обтекаемые формы пиратских судов, поскольку и сам провел некоторое время на одном из них в годы вынужденных скитаний. Он солгал, сказав Майлзу и другим бойцам Сопротивления, что просидел все эти годы на грибной ферме посреди пустоты. Открыть правду было куда опасней.

Привыкая к темноте, глаза различали все больше деталей. Тучи байков вылетали из кораблей, заполняя воздух пронзительным треском и роясь словно растревоженные пчелы. Обрамлением этой живописной картины служили надвигающиеся со всех сторон гряды черных туч. Словно по мановению волшебной палочки из одной такой тучи выплыл огромный фрегат; языки красного пламени вырвались с борта вслед за ракетным залпом, выпущенным в упор в корму слипстримовского судна. Добрая половина ракет отскочила от конусообразного корпуса, выписывая на черном фоне световые узоры, но остальные взорвались. Куски обшивки полетели во все стороны. Пират повернулся, пронзительно взвывая двигателями и наводя на цель надфюзеляжную ракетную батарею. На сей раз большая часть залпа пришлась на обнажившуюся внутреннюю часть слипстримовского крейсера. Цепная реакция взрывов потрясла корабль, и в следующий момент облака вспыхнули пламенем, озарив судно, взорвавшееся, как перезрелый фрукт. Люди и вещи, кувыркаясь, вылетели в холодное пространство под грохочущие раскаты.