Бандитская россия - Константинов Андрей Дмитриевич

Лидер другой банды по кличке Сабан (Николай Сафронов) от-ичался редкостной дерзостью и жестокостью. Как-то раз, размахивая бомбой, он разогнал целое отделение милиции, а за одни только сутки 24 января 1919 года его банда застрелила в Москве 16 постовых милиционеров, после чего среди обывателей поползли слухи о неких «черных мстителях». Особую ненависть к милиционерам питала питерская банда Ваньки Белки (Ивана Белова): одного из инспекторов УГРО они даже четвертовали.

Понятно, что на ликвидацию таких банд бросались лучшие кадры милиции и уголовного розыска, но, когда и они были бессильны, на помощь приходили чекисты.

Из объявления ВЧК о борьбе о бандитизмом от, 18 мая 1919 года.:

«Поставив себе задачей очищение Москвы и её окрестностей от преступного элемента, Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией решила в планомерных облавах захватить всех рыцарей уголовного мира. Для этой цели был использован боевой отряд ВЧК, и в ночь на 15 Мая был оцеплен район Верхней и Нижней Масловки. Между прочим, был захвачен ряд бандитов, терроризировавших Москву дерзкими нападениями. По производству дознаний выяснилось, что задержанные Являются участниками ограбления Военно-промышленного комитета по М. Дмитровке, где налетчиками захвачено более 250 тысяч рублей. Та же шайка ограбила кооператив Земского союза в Лебяжьем переулке на 1-96 тысяч рублей. Ею же совершен дерзкий набег на контору братьев Бландовых на Варварской площади, где взято свыше 40 тысяч рублей.

Членами этой шайки совершен ряд других грабежей на сравнительно меньшие суммы… Банда, захваченная в ночь с 14 на 15 мая, обладала обильным боевым снаряжением (винтовки, револьверы, бомбы) и отличалась широкой предприимчивостью. <…> При обыске у некоторых бандитов, между прочим, найдены трубки с хлороформом: Дознанием установлен длинный перечень притонов, укрывающих бандитов, для поимки которых приняты соответствующие меры. На месте преступления пойманы и после допроса расстреляны следующие бандиты… (далее следует список. - Авт.)».

Чтобы разобраться в криминальной обстановке того времени, следует помнить, что сама борьба с преступностью часто приобретала преступные черты. В эпоху военного коммунизма система правосудия была сведена к минимуму законов и максимуму террористических методов. Чекисты имели право уничтожать банды даже без намека на судебное разбирательство. Случалось, что смертный приговор выписывался сразу на всю банду даже без указания имен её членов.

«Преступник Иван X. в камере номер V настоящим приговаривается к казни, а с ним ещё пятнадцать предателей».

Посему неудивительно, что, несмотря на рост общего числа преступлении, многие их разновидности, существовавшие до революции, постепенно исчезли, сойдя на нет. Причин тому, помимо «беспредела чекистов», много: Гражданская война, политика военного коммунизма, нищета, эмиграция. Многие «профессионалы» - представители русской преступной элиты - уехали из страны добровольно вслед за отступающими белыми войсками. Оставшихся же новое правительство пыталось выселить из больших городов принудительно, в том числе грозя жесткими карательными мерами: В частности, представителям правоохранительных органов разрешалось расстреливать пойманных на месте преступления без суда и следствия. Бывали случаи, когда карманникам ломали пальцы, чтобы они больше никогда не смогли заниматься воровским ремеслом. Однако как бы жестоко ни расправлялась власть с уголовниками, она все-таки считала их в какой-то степени социально близкими. В этой связи любопытно заявление наркома Крыленко [49], в котором он утверждал, что «каждое преступление есть продукт данной социальной системы, и в этом смысле уголовная судимость по законам капиталистического общества и царского времени не является в наших глазах тем фактом, который кладет раз и навсегда несмываемое пятно… Мы знаем много примеров, когда в наших рядах находились лица, имевшие в прошлом подобные факты, но мы никогда не делали отсюда вывода, что необходимо изъять такого человека из нашей среды. Человек, который знает наши принципы, не может опасаться, что наличие судимости в прошлом угрожает его поставить вне рядов революционеров».

Крыленко отчасти прав - история действительно знает немало примеров, когда бывших уголовников, когда это было выгодно, новая власть выбирала себе в попутчики. Правда ненадолго. Когда надобность в таковых отпадала, их, по законам революционного времени, просто пускали в расход. Одним из таких попутчиков был знаменитый одесский бандит Мишка Япончик, ставший прототипом дерзкого, циничного, но при этом чертовски обаятельного Бени Крика - из «Одесских рассказов» Исаака Бабеля.

Но представьте, представьте,

что Мишка Япончик, в своем роде, конечно, один…

Мишка Япончик (его настоящее имя Моисей Винницкий) родился в семье биндюжника в самом сердце Одессы - на Молдаванке. Свою кличку он получил ещё в детстве за смуглую кожу и чуть прищуренный взгляд слегка раскосых глаз. Жизнь и преступные деяния короля Молдаванки до сих пор овеяны слухами и легендами. Некоторые их них - вполне реальны, однако всё же большинство - из разряда мифотворчества. Одни исследователи, к примеру, утверждают, что нет никаких документов и доказательств, подтверждающих, что у Япончика были неприятности с законом до революции. Другие, напротив, доказывают, что Мишка - бандит с дореволюционным стажем, который был приговорен к смертной казни за то, что, связавшись с эсерами, взорвал полицмейстера Михайловского полицейского участка подполковника Кожухаря. Впоследствии, правда, смертная казнь была отменена, но десять лет Мишке все-таки пришлось отсидеть. Причем чуть ли не в одной камере с бессарабским бандитом Григорием Котовским.

Существует также версия о том, что 14-летний Мойша впервые взял в руки оружие во время еврейских погромов в Одессе в 1905 году. Попробовав однажды, он-де так прикипел к револьверу системы наган, что больше уже с ним не расставался.

Так или иначе, но к началу первой революции под знаменами Япончика воевала уже огромная уголовная армия. Ее бойцы совершали налеты, убивали, грабили и считались полноправными хозяевами города. Удачливость Япончика объяснялась просто: он всегда «знал за облаву», поскольку практически все полицейские чины Одессы были у него на довольствии, получая достойное жалованье.

В своих рассказах Исаак Бабель описывает налетчиков Япончика с изрядной иронией, но в то же время и с неприкрытой симпатией: «…Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, [50] их плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури».

Всё, чем была богата одесская контрабанда, находилось в распоряжении этих Молодчиков; Банда Япончика жила на широкую ногу, об их кутежах и пьяных безобразиях говорила вся Одесса. Но разгульная жизнь не мешала Мишке успешно заниматься бизнесом: заработанные «непосильным трудом» капиталы он вложил в покупку самого модного в городе ресторана с казино и борделем. Возможно, приобретенная недвижимость и погубила Мишку, заставив его быть не только лояльным к новой власти, но и активно сотрудничать с ней. Причем сотрудничать добровольно, а не по принуждению.

Биографы Винницкого утверждают, что впервые имя Япончика всплыло в партийных документах в 1918 году. Тогда Мишка, «дико извиняясь», вернул большевикам кошелек и личный парабеллум разведчика одесского подпольного обкома, которые его подручный, бандит Васька Косой, тиснул у ротозея. Товарищи не забыли эту услугу и стали обращаться к Япончику с деликатными просьбами и поручениями. Именно «коммандос» Мишки стали основными поставщиками оружия и боеприпасов для большевистского подполья юга России.