Хранящие тепло - Елена Лагутина

И тут она вспомнила про Кристину.

— Послушай, — снова начала Саша, — а у тебя уже есть билеты?

— У меня же сестра в кассе работает. Разве я не говорил?

— Говорил, — вспомнила, обрадовавшись, Саша. — А она сможет сделать не два, а три билета?

— Три? — он не смог скрыть своего разочарования.

— Три, — подтвердила Саша, — если ты, конечно, не против, я хотела бы взять с собой подругу.

— Подругу, — повторил он без эмоций. — Что ж. Подругу — так подругу. Можно и три билета.

— Отлично! — Саша улыбнулась впервые за прошедший день, искренне и почти радостно. Вспомнила печальные глаза Марины Цветаевой и снова обрела свою неискоренимую способность слышать стихи в каждом звуке. — Нежный призрак, рыцарь без укоризны… Кем ты призван — в мою молодую жизнь?

Владимир немного смущенно улыбнулся, а Саша рассмеялась.

— Знаешь что… Я сейчас ей позвоню. А ты… Ты жди меня. Вот там. Видишь, где кончается аллея? Помнишь, мы смотрели вместе недавно, как листья падают? Вот там меня и жди.

— Хорошо, Саша, — покорно согласился он. — Я пока поеду домой, переоденусь.

— Нет, подожди, — она сама удивилась своему нежеланию его отпускать, и только потом поняла, что ей просто страшно было оставаться сейчас одной. — Побудь со мной — до начала урока. Ты ведь успеешь потом съездить домой и вернуться?

— Успею. Конечно, успею.

— Тогда не уходи. Побудь со мной, физик. Я научу тебя слышать стихи.

Если бы не откровенно шутливая интонация ее голоса, он смог бы воспринять ее слова как надежду. Ту самую надежду, которой она давать ему не хотела. Но Саша просто шутила, и он, покорно вздохнув, так же шутливо согласился:

— Если только я не страдаю глухотой от рождения…

Проводив Владимира, Саша забежала в учительскую и набрала номер Кристины. На том конце долго не снимали трубку, и Саша уже начала беспокоиться, что Кристины нет дома.

— Я слушаю, — раздался наконец ее низкий и немного хрипловатый голос.

— Я уж думала, тебя дома нет, — облегченно вздохнула Саша.

— А, это ты, — голос стал мягче. — Я просто трубку брать не хотела.

— Работаешь?

— Если это можно назвать работой, — хмуро ответила Кристина. — Просто нет настроения. Не хочу ни с кем разговаривать. Надоело все…

— Что — все? Опять хандришь?

— Эх, Сашка… Ну, в самом деле, что это за жизнь такая? Один день похож на другой. Похож — как две капли воды. Как же мне это надоело!

— И совсем они не похожи, — возразила Саша. — Просто у тебя хандра, и ты замечать ничего не хочешь! На самом деле они абсолютно разные. Вот вчера, например, помнишь, дождь был, небо было серое. А сегодня с утра — солнце. И так — каждый день. Даже ветер… Ветер ведь тоже все меняет…

Саша чувствовала, что у нее не слишком-то получается. После всего, что произошло, было трудно вдохновлять пессимистично настроенную подругу.

— Уеду, — пробурчала Кристина, — уеду в свою глушь, в Михайловку. На кой черт мне сдался этот большой город? Только деньги за квартиру плачу. Сидеть в четырех стенах можно и в провинции.

Саша рассмеялась: для нее эти рассуждения были уже привычными. Каждый раз, когда у Кристины было плохое настроение, она собиралась уехать в родной город в Волгоградской области и вести там затворнический образ жизни.

— Только не сегодня, Кристина.

— Понятно, сегодня я на последний автобус уже не успею.

— Да я не об этом. Сегодня тебе в четырех стенах сидеть не придется! Потому что сегодня мы идем в театр!

— Кто сказал?

— И не вздумай… Не вздумай сопротивляться! Билеты уже куплены. Так что собирайся и жди меня через час возле школы.

— Но я…

Кристина пробовала возражать — скорее по инерции, но Саша сразу поняла, что долго уговаривать ее не придется. Закончив разговор, она посмотрела на часы и, ахнув, стремительно помчалась вверх по ступенькам — уже пять минут прошло с начала урока. Не исключено, что ее шалопаи-первокурсники просто не будут ее ждать…

— Урок окончен. Спасибо за внимание.

Саша обвела усталым взглядом класс. На уроке присутствовало меньше половины группы. Кому охота в шесть часов вечера слушать литературные бредни? Может, кому-то и охота, но только не им — первокурсникам, едва успевшим свободно вздохнуть, перешагнув порог школы. И тут — на тебе, снова литература! На первом курсе так всегда, Саша уже к этому привыкла. Для всего нужно время — и уж тем более для того, чтобы пробудить если не любовь, то хотя бы какой-то интерес к предмету. Она никогда не допытывалась об отсутствующих, не отмечала в журнале пропуски — впрочем, к тому, что Александра Алексеева и без пометок прекрасно помнит, кто сколько уроков пропустил, они уже тоже успели привыкнуть за прошедшие два месяца занятий.

Класс опустел почти мгновенно, и Саша достала из сумки пудреницу. Внешность оставляла желать лучшего. «Гораздо лучшего», — мысленно прибавила Саша, но, в конце концов, тому были объективные причины. Косметикой она почти не пользовалась — употребляла ее только в самых торжественных случаях. Но как раз в этих самых торжественных случаях ее подруга Кристина всегда морщила нос и говорила, что Саша выглядит «на сорок с лишним». В последнее время в косметичке кроме пудры и губной помады у Саши ничего не было. В этот вечер она пожалела о том, что не имеет возможности подвести глаза и нарисовать на бледных щеках хотя бы искусственный румянец. Все-таки театр, да не какой-нибудь провинциальный…

В последний раз критически оглядев себя в зеркале, она решила, что сделала все, что было в ее силах, и, посмотрев на часы, поняла, что ей пора поторопиться. Владимир, наверное, уже ждет ее в липовой аллее возле школы. Она бросила взгляд в окно, но окно было совершенно темным. Черный, строго очерченный прямоугольник ни за что на свете не хотел выдавать ей своих тайн. После того как часы перевели на зимнее время, она никак не могла привыкнуть к тому, что на улице так рано темнеет. Вечер, наверное, показался бы ей бесконечно длинным, если бы не великолепная идея Владимира пойти в театр.

Спускаясь по ступенькам, Саша улыбалась, вспоминая, как заворожено он ее слушал, как послушно смотрел в окно, беззвучно повторяя стихи, слетавшие с ее губ. Он казался ей немного смешным и в то же время бесконечно милым, даже немного беззащитным. Она всегда испытывала по отношению к нему какое-то странное смешанное чувство, напоминавшее, наверное, чувство матери к ребенку. Но — не более того.

— До свидания, Сергей Анатольевич! — кивнула она ночному сторожу, грузному и приветливому дядечке неопределенного возраста, примостившемуся возле обогревателя с кроссвордом на коленях.