Вспомните, ребята! - Игорь Борисович Ткачук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды однообразие педагогических приемов директора прервалось яркой воспитательной находкой, направленной на борьбу с курением среди учащихся. Теплым весенним денем, когда нормальный народ проводил большую перемену на спортивной площадке, наш переросток Иван Деркач насыщался никотином за дощатой стенкой, прикрывавшей вход в школьный туалет. Судя по клубам дыма, поднимавшимся из-за ограды, курил Иван интенсивно. Очевидно, эта демаскирующая местонахождение курильщика деталь натолкнула проходившего мимо Д. М. Вайнера на неожиданное решение. Снаружи дощатого экрана стояла табуретка с рукомойником, под которым располагался таз, полный мыльной воды. Подойдя к гигиеническому устройству, директор вдруг крикнул: «Пожар!». И тут же махнул воду из таза через забор в направлении дыма.
Выбежавший наружу Деркач, некоторое время стоял безмолвно. Затем, отбросив субординацию, закричал, указывая на директора: «Хто не бачив дурня!? Дывыться, ось вин!». Инцидент, пришедшийся по душе очевидцам, продолжения не имел.
Но возвратимся к моему личному делу.
Ознакомившись с подборкой документов, Д. М. не скрывал досады из-за появления в школе приезжего разгильдяя. Об этом он сказал мне без околичностей. Затем директор устроил разнос нескольким учителям, которых упрекал в завышении моих оценок. Учтя замечания директора, длинноногий физик, по прозвищу «Боцюн» (укр. аист), тайком, без вызова к доске, добавил в журнал «тройку» и вывел мне такую же оценку за четверть. Однако математик Леонид Иосифович Ольшанский, держался твердо, заявив, что оценивает знания по собственному убеждению и прежние оценки ему не указ. Не исключено, что тут имела место своеобразная линия защиты от упреков директора. С другой стороны, Леонид Иосифович, фронтовик-орденоносец, возможно, защищал меня, как сына погибшего на Войне одноклассника. О том, что Л. И. Ольшанский и отец учились вместе, я узнал со слов бабушки только в девятом классе. Ни дедушка, ни сам Леонид Иосифович на эту тему со мной не говорили.
Судя по опубликованным в Интернете наградным материалам, Л. И. Ольшанский, как и мой отец, был призван в РККА в 1940 году. Место призыва – село Шарлаевка Теофипольского района Каменец-Подольской (теперь Хмельницкой) области. Отец родился в этом селе в 1917 и там же окончил среднюю школу в 1934 году.
К слову, в 9 и 10 классах математику преподавала Гайдученко О. Д., новая учительница из приезжих. Она оценивала мои знания на «4» и «5» без всяких привходящих обстоятельств.
По моим теперешним соображениям, основным отличием большинства учителей Белогородской школы от георгиевских «педЕгогов» было присутствие такого качества, как человечность. Многие из них, включая директора, были одинокими, жили в съемном жилье и, очевидно, перенесли какие-то жизненные невзгоды. Со временем стал понятен их по-крестьянски осторожный подход к формальной оценке школьных знаний. В отличие от коллег из георгиевских СШ № 1 и № 3, они не терроризировали тех, кто не осиливал сходу высот школьной программы, не впадали в истерику по поводу ошибок в выполненных заданиях, вероятно считая, что аттестат зрелости должен получить каждый, кто прикладывает для этого усилия. Ни одного второгодника в старших классах не было. Окончательную оценку зрелости каждый из нас должен был получить по ходу обустройства собственной жизни после окончания школы. Оглядываясь назад по прошествии полувека, отмечу, что большинство одноклассников стало профессионалами в различных сферах деятельности. В их числе учителя, врачи, журналисты, преподаватели ВУЗов, ученые, офицеры, военные летчики и летчики ГВФ. На постоянное жительство в Белогородке из 34 одноклассников остались двое, один выбрал специальность ветеринара, другой колхозного механизатора.
Называть учеников бездельниками, как это было в Георгиевске, наши совестливые учителя не могли. Хотя бы потому, что большинство школьников много работали по дому. Некоторым приходилось тратить на дорогу в школу и обратно время, сопоставимое с часами, проведенными на уроках. Треть нашего класса жила в 7-ми километрах от Белогородки в селе со звучным названием Дворец, не имевшем собственной десятилетки. Это расстояние ребята и девчонки преодолевали пешком по полевым дорогам дважды в день в любую погоду. Благо учились мы в одну смену и занятия начинались в 10 часов утра.
Восьмой класс я закончил с неплохими оценками. Часть из них следовало отнести к авансу, который был отработан на завершающем этапе. В аттестате об окончании средней школы на меня бросала тень одна понурая «тройка» по конституции – шлейф из 7-го класса. По большинству остальных предметов, включая физику и математику, гордо выкатывали грудь «пятерки».
Характерной особенностью сельской жизни было участие школьников 8–10-х в летних и осенних сельхозработах колхоза. Летом трудились в охотку. Сказывались окончание учебного года, теплая солнечная погода, азарт коллективного труда и даже мышечная радость от физических усилий.
Во время уборочной меня в числе нескольких одноклассников взяли в качестве грузчика на машины, перевозившие зерно с колхозного тока на пристанционный пункт «Заготзерно». Пятеро ребят, умевших управляться с лошадьми, возили зерно на ток от комбайна на «бестарках» – возах для транспортировки зерна насыпью.
Погрузочные работы начинались в середине дня. До этого зерно сушилось на солнце. Вечером его засыпали в стандартные мешки весом по 50 кг (случались и нестандартные кули по 60 и даже 80 кг.), которые мы грузили на машину, а на станции носили из кузова в зернохранилище, на конвейер. Я в то время весил 63 кг. Когда конвейер ломался, это случалось несколько раз, мешки поднимали по дощатому трапу на вершину зерновой кучи, стараясь высыпать в сторону как можно дальше. Иначе просыпавшееся на трап зерно делало его опасно скольким. Отмечу, что среди грузчиков по неизвестной причине не было ни одного взрослого. Мужчины занимали места только на току и на приемке зерна.
Работа продолжалась до полуночи. После завершающего рейса мы купались в пруду. Затем я ел оставленный с вечера ужин и шел спать на сеновал.
В середине лета 1956 года в Белогородку с намерением получить место учителя в средней школе приехал Вася. Предыстория этого события такова. После окончания Киевского университета дядя работал учителем в Бериславе, районном городе Херсонской области. Тетя Лиза (для Васи Лиза), семья которой к тому времени жила в Одессе, предложила ему переехать в «Жемчужину у моря», пообещав помощь с жильем и трудоустройством. В Одессе, Лиза работала хирургом в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны, дядя Шура преподавал в медицинском училище.
Планируя дальнейшую судьбу Васи в Одессе, Лиза присмотрела брату подходящую, по ее воззрениям, невесту. Последнее обстоятельство Васе известно не было. Незадолго до предложения Лизы о
