Любовь побеждает время - Хелен Кинг

Елка переливалась огнями. Загадочно мерцали свечи. На столике у огня красовалась старинная серебряная чаша для пунша — и три чашки поменьше. А лучше всего смотрелся Дерек Кейдж — в плисовых брюках и в белой рубашке.

Вивиан помедлила на пороге, не в силах совладать с нахлынувшим чувством. Нечто воздушное, эфемерное, незнакомое подчиняло себе ее мысли; мгновение — и она поняла, в чем дело.

Нет, это не удовлетворение исполненного долга. И не благодушное довольство устроенным бытом. Неуемная радость играла и пульсировала в крови, словно пузырьки шампанского в бокале.

Под елкой не лежали свертки в фирменной упаковке. Вдоль стен не стояли затянутые в ливреи слуги. Гости, разодетые в пух и прах, не толпились у дверей.

Это Рождество было именно таким, как полагается: домашним, уютным, словом, настоящим!

7

Дерек зачерпнул горячий ромовый пунш, но не успел он предложить тост, как Харди взял дело в свои руки. Старик, на удивление ловко раскрутившись на табуретке, вцепился узловатыми пальцами в изящную пуншевую чашку.

— Вот уж не надеялся до такого дожить, — начал он, обводя взглядом комнату. — Вот уж не думал не гадал, что старое гнездо снова станет домом. — И тут старик уставился на Вивиан. — И уж совсем не ждал, что откуда ни возьмись явится маленькая слабая женщина и за два дня все вверх дном перевернет. — Харди недоуменно почесал в затылке: похоже, он сам с трудом понимал происходящее. — Тем паче особа вроде вас, мисс Вивиан Шелби! — продолжал конюх. — Никогда бы не поверил, что у вас достанет силы такое сотворить. — Он торжественно поднял чашку. — С праздничком! Моя Джанет вас бы похвалила.

— Она бы мне понравилась, я знаю! — Вивиан приветливо улыбнулась, но голос ее дрогнул, и на глазах блеснули слезы.

Дерек предпочел бы не замечать таких красноречивых подробностей, но чем больше времени проводил он в обществе гостьи, тем более обострялась его наблюдательность. И тем прекраснее становилась Вивиан.

За ужином он не сводил с соседки глаз, подмечая ее утонченную элегантность, задушевную искренность, доброту. Она словно помолодела, стряхнула с себя бремя разочарования и горя. Или, может быть, познакомившись с ним, Дереком Кейджем, она впервые узнала радость?

Как сложились бы их отношения, сведи их судьба много лет назад? До того как неудачный брак научил Кейджа: от женщины нельзя требовать слишком многого. Женщина не вручит свою судьбу мужчине, на которого точат зубы мерзавцы вроде Зака Бенекса. Эрика тогда не выдержала, не выдержит сейчас и Вивиан. Она слишком ранима.

Нет, если у них был шанс, так разве что лет десять назад, прежде чем оба избрали свою дорогу в жизни, а сейчас…

Ужин подошел к концу, Харди ушел к себе, а молодые люди остались распить по рюмочке ликера.

— Поздравляю: ты одержала эпохальную победу! — сообщил Дерек, удобно развалившись на диване рядом с соседкой. — На моей памяти старику еще не доводилось так расчувствоваться.

— От моих кулинарных способностей и не такое сердце растает, — отшутилась Вивиан, но голос ее был грустен. Словно для нее единственный путь к сердцу мужчины и вправду лежал через желудок!

Дерек сжал пальцы, так что хрустальная рюмочка едва не треснула.

— Это я заметил, — отозвался он. — Собственно говоря, за последние дни я сделал немало потрясающих открытий!

— Например? — Вивиан скрестила ножки и изящно покачала туфелькой. Пышная юбка длинного платья — шелковистая, переливчатая ткань с узором из папоротников на кремовом фоне — плавными складками легла на диван, маня: прикоснись!

Не отрывая взгляда от кедровой гирлянды на каминной полке, Дерек проговорил:

— Ну, сначала ты показалась мне крайне легкомысленной и безответственной особой.

— А теперь, узнав, что имеешь дело со степенной и благоразумной классной дамой, ты пересмотрел свое мнение?

— Пересмотрел, но твоя профессия здесь ни при чем.

Она уселась поудобнее, поправив подушки; в воздухе разливался слабый аромат духов.

— Так в чем же дело?

Дело в том, что твое благоухание сводит меня с ума, мог бы ответить Дерек. Когда ты покачиваешь ножкой, вот так, наполовину сбрасывая туфельку, мне отчаянно хочется упасть на колени и поцеловать эту точеную, аристократическую ступню. У тебя восхитительные ножки: стройные, изящные, длинные, самой природой созданные для любовной игры. Краешек французских кружев, выглянувший из-под сборки платья, напомнил мне о пеньюаре, что был на тебе в ту ночь, и я гадаю, что на тебе сейчас, — и от этих мыслей голова идет кругом.

Он вскочил на ноги и подбросил в огонь очередное полено — гораздо более энергично, нежели требовали обстоятельства.

— Дело в твоем бескорыстии, наверное. Ты никогда не угодила бы в снежную бурю, если бы не спешила к сестре; а ведь в горах зимой опасно, и ты не могла этого не знать. А если бы два холостяка, не умеющих толком елку нарядить, не взвалили на тебя бремя домашних хлопот, то, надо полагать, сейчас сидели бы за замусоренным столом, созерцая дно пустой бутылки из-под бренди и оплакивая свой скорбный удел.

— Знакомая история…

Дерек скептически оглянулся через плечо.

— Неужели и тебе доводилось в стельку надраться бренди?

Облокотившись о диванный валик, молодая женщина комично пожала плечами в знак отрицания; при этом ладонь ее случайно задела тугую грудь — и дыхание у него перехватило.

— Нет, — отозвалась Вивиан. — Я про грусть и одиночество. Мой склад характера предусматривает и то и другое.

Если бы в этих словах прозвучала хоть толика жалости к себе, Дерек бы пропустил их мимо ушей, да, возможно, еще и посмеялся бы. Но теперь, отрекаясь от здравомыслия, он уступил желанию, терзавшему его.

Сжав ее ладони в своих, он рывком поставил Вивиан на ноги и привлек к себе.

— Сегодня ночью все будет иначе, — пообещал он.

Молодая женщина прильнула к нему так естественно, словно вот уже тысячу раз, не меньше, находила убежище в его объятиях. Шелковистые каштановые локоны защекотали подбородок; неясное благоухание, что тревожило и волновало Кейджа на расстоянии, усилилось до властного зова. Все ее существо, точеная фигурка, изящные руки, стройная талия — все принадлежало ему.

Этого он не ждал и не загадывал, однако теперь вдруг пожелал большего. Дерек знал: любовь — в лучшем случае мимолетный гость и не стоит особых переживаний, но сейчас всесокрушающий ураган страсти грозил развеять по ветру всю уверенность.

Любовь? Какого черта это слово проникло сквозь умело возведенные преграды? Он, Дерек, для любви не создан, и в любом случае эта женщина заслуживает большего. Ее жизнь построена на высоких идеалах, ее мир четко поделен на добро и зло, черное и белое.