Банка для пауков - Виктор Галданов

Наконец-то! Толпа расступилась, пропуская только что доставленного из аэропорта епископа, направленного сюда из Грузии специально по распоряжению католикоса-патриарха, который очень извинялся, что не сможет самолично прибыть на похороны, но обещавший денно и нощно молиться за упокой души блаженного Вано. Старенький епископ был ни жив ни мертв. Никогда еще и никого из дипломатов и глав государств не возили из аэропорта «Внуково» через всю столицу так, как везли его — на скорости двести километров в час, не соблюдая светофоров, с мигалками и ревом сирен.

Тот же день. Окрестности Ваганьковского кладбища. 14:30

«Добрый день, мы ведем наш репортаж, с Ваганьковского, центрального кладбища столицы, где похоронены величайшие деятели нашей армии, науки и искусства. Здесь похоронены величайшие актеры нашего театра и кино: Павел Мочалов, Михаил Царев, Олег Даль, Андрей Миронов, Леонид Енгибаров, Юрий Завадский; знаменитые художники: Василий Тропинии, Василий Суриков, Алексей Саврасов, Василий Пукирев; писатели и поэты: Владимир Даль, Сергей Есенин, Рюрик Ивнев, Юрий Тынянов, Борис Житков, Вениамин Каверин; Здесь же расположена наверное самая известная на всю страну могила Владимира Высоцкого. И сегодня здесь хоронят тоже выдающуюся в своем роде личность… Кстати, давайте спросим у прохожих, знают ли они, кого здесь сегодня хоронят? Добрый день, вы не согласитесь ответить на один вопрос: как по-вашему, кого здесь сегодня хоронят?

Пожилая женщина поглядела на оцепление, сплошную толпу людей, яркие пятна венков, не умещавшихся на кладбище и потому вывешенных снаружи на ограде и беспомощно пожала плечами:

— Не знаю… какого-то артиста, что ль… Вообще-то я приезжая…

Но Ирина уже потеряла интерес к ней и кинулась к двум молодым людям, которые брели по лужам, взявшиеся за руки, поглощенные друг другом.

— Не знаю, какой-то деятель. Политик что ли? — парень вяло наморщил нос.

— Ой нет, я знаю, это какой-то бандит, да? — смеясь спросила девушка и быстро схватила парня за руку, — Идем отсюда.

— Это… очень известный… в некоторых кругах человек, — сказал хорошо одетый мужчина лет сорока в кашемировом пальто. — Можно я больше ничего говорить не буду?

— Это — ваша цар! — смеясь сказал один из двух проходивших мимо мужчин кавказской национальности.

— Ала, гедтык тез-ол[2]! — быстро сказал ему второй, дергая его за рукав.

— Яваш-яваш[3], — отозвался первый и снова повернулся к Ирине. Он улыбнулся недоброй улыбкой, и она с замиранием сердца увидела, как во рту его сверкнул золотой зуб. — Ты понила-да? — переспросил он. — Вот такой, как он, нужно, чтобы у вас цар был!

Не в силах отделаться от гадостного осадка, оставшегося у нее на душе после этой встречи, Ирина машинально ткнулась с микрофоном к высокому светловолосому стриженному парню в пуховике, который брел по улице, лениво тыкая носком рифленого ботинка ледышку.

— А вы как полагаете, кого здесь хоронят?

— Я полагаю, что здесь снимать запрещено, и вы это прекрасно знаете.

С этими словами Алексей Иващенко быстрым движением схватил камеру за объектив и крепко сжал.

— О Боже, это опять вы! — с ненавистью воскликнула Ирина, моментально узнав того, кто стал причиной всех ее несчастий. — Отпустите немедленно камеру.

— Отпущу, если пообещаете не снимать.

— Ах да, вы же у нас доблестный защитник мафии.

— Я вас защищаю, учтите, именно от них. Разрешение вести съемку получила только одна группа.

— Ага, вы боитесь, как бы в объектив не попали некоторые «авторитетные товарищи», ваши кормильцы и покровители! — кипела Ирина.

— До чего же вы глупая, недалекая женщина! — возмутился лейтенант. — Да я же на самом деле боюсь только одного: что вас сейчас окружит стайка пацанов, и вашему оператору раскокают камеру, а вам располосуют лицо бритвой! Непонятно? Потому что у нас уговор — сегодня в Москве день без преступлений. Мы не создаем проблем им, а они нам. Непонятно?

— Мне непонятно другое: здесь хоронят одного из величайших преступников мира со времен Аль Капоне, а вы их боитесь снимать.

— Почему это мы их боимся снимать? — удивился лейтенант. — Да здесь, если хотите знать, свыше двух десятков скрытых камер. И визуальное наблюдение ведется. — И он вытянул из рукава длинную ленточку с двумя рядами фотографий, но она была на резинке, и как только он отпустил, моментально вновь скрылась в рукаве.

— Ой, это вам всем такие роздали? — заинтересовалась Ирина.

— Нет, — засмущался молодой человек (совсем еще мальчик, отметила она, года двадцать два-двадцать три) и опять так смешно покраснел, — это мое институтское изобретение: опер-шпора называется. Вы уж меня извините за тогдашнее. Но я не мог поступить иначе. Видеоинформация, снятая в момент совершения преступления является оперативной и подлежит изъятию.

— Да… — кивнула Ирина. — Только если бы вы ее у меня не отняли, убийцу увидела бы вся страна, и его наверняка удалось бы поймать.

— Не думаю, скорее всего, его бы немедленно устранили. А так, мы надеемся, что сегодня он будет здесь.

— Почему?

— Так…Одна из версий. Простите, большего говорить я не имею права. — Он неловко поднял руку, словно собираясь козырнуть на прощание, но вовремя вспомнил, что не при форме, и махнул рукой.

— Послушайте, молодой человек, — моментально поймала его за рукав Ирина. Сделала она это даже несколько против своей воли, сработал сидевший в ней профессионал, — могли бы хотя бы извиниться за то, что по вашей милости мы с Сашей провели ночь в кутузке.

— Ради Бога, извините!

— От незнакомцев я извинений не принимаю. Я — Ирина.

— Алексей! — представился молодой человек. Женщина его юношеской мечты смотрела на него выжидательно. Сердце молодого человека заколотилось. — Я бы с-с удовольствием пригласил вас куда-нибудь в кафе… У меня смена кончается в шесть.

— Думаю, что порция трехцветного мороженого с шоколадом и сиропом сможет искупить вашу вину, — многообещающе улыбнулась Ирина, — но давайте все же не будем торопиться. Я вам позвоню. — И, взяв у него жиденькую бумажную визитку (отшлепанную на матричном принтере), отправилась с оператором на стоянку к своей машине. Погода была холодная, откуда-то летели снежинки, солнце спряталось, но на душе ее была весна, пели птички и цвела сирень: кажется ей в руки шла желанная дичь — информатор из опергруппы по расследованию знаменитого убийства.

Мобильник затрезвонил так громко и резко, что Мося вздрогнул. И сразу же расстроился. Ведь предупредил же всех, чтоб не звонили. А кого не предупредил, и без того должны же понимать. И когда звонят — в минуту, когда кумир и суперзвезда отечественной эстраны Хаим Зоммерфельд запел с надрывом хит, сочиненный им только что в самолете, которым он летел сюда из Питера. Хит назывался «Потеряла братва пахана».

Потеряла братва пахана

Угодил он под глупую пулю

Видишь, вешние льды всколыхнулись…

То рыдает по нем вся страна.

— задушевно начал он, перебирая гитарные струны, и его хрипловатый мужественный голос под звон меди поплыл над крестами, которые видели и поэтов, и маршалов, и ученых.

А ведь был он удачлив и смел,

Не склонял головы пред Законом,

— пел лысенький бывший зубодер из районной поликлиники, которого он Мося, некогда выдернул из безвестности и наставил на путь истинный. Указал, чт ему отныне надо петь и кто будут его истинные заказчики. И во многом благодаря талантливой поэзии Хаюшки задорный и веселый вор, отважный налетчик и бесстрашный мужественный киллер стали любимыми народными героями. В самом деле, не брать же пример с клоунов-«ментов».

Он карал и дарил непреклонно,

А теперь — «удалился от дел»…

Десятки диктофонов тянулись к нему, и Хаим выложился весь, отчетливо сознавая, что через час эта песня, растиражированная тысячами пиратских студий станет абсолютным хитом номер один в стране, а еще через час он подпишет на нее эксклюзив тысяч на пятьдесят баксов — за такие деньги можно и постараться.

Телефон позвонил вновь, и Мося раскрыл его: уж если не поговорить сейчас, то позже будет совсем неудобно.

— Я тебе не помешал? — осведомился Егор Дубовицкий.

— Но ты ведь понимаешь, где я нахожусь? — коротко и тихо спросил Мося.

— Все понимаю, Моська, ты мне скажи, этот щенок вановский далеко от тебя?

— В общем-то нет…

— Так скажи ему, пускай линяет, контора ему дело шьет.

— Ты что?

— Фуйче! Он у них в разработке. Говорят он тонну наркоты разгружал как раз в тот момент, когда папашку его улупили. И интересно другое, не была ли эта тонна платой за хорошую работу. РУОП это дело как-то просек и торговлишку им сорвал, но засветился он капитально. Мне нужно пару недель, чтобы отвести следаков от этой версии.