Волчье счастье - Алена Медведева

— Идем?

— Да, — кивнул оборотень, с характерным задумчивым прищуром взглянув на меня.

Какое-то время мы бодро шагали в тишине. Двигались по берегу ручья перескакивая с одного сухого пригорка на другой. Там, где вода вплотную подступала к выступавшему далеко вверх скальнику, Андрей, предварительно закатав обе штанины и перекинув через плечо связанную шнурками обувь, шел прямо по воде. Меня он нес на руках.

— Лучше я тоже… вброд, — поначалу воспротивилась я, ощущая неловкость. Это что же получается, в самом деле? А я еще соперничества опасалась…

— Нет, — мотнул головой белый. — Вода холодная, еще простынешь.

Оборотень, в отличие от меня, мечтам и размышлениям не предавался. Я постоянно ощущала его настороженность, а прижимаясь, чувствовала напряженные мышцы. Тело волка в любой момент готово было отреагировать на угрозу. И пусть озвученный аргумент представлялся сомнительным — у меня слабый зверь, но здоровье-то как и у любого другого оборотня! — я решила не спорить. По здравом размышлении согласилась, что если кто-то хочет тебя везти — надо ехать! А тем более на руках у Добровольского: когда еще такое чудо случится? Это пока мы напарники, а закончится очередная медвежья «блажь», и вновь все вернется на круги своя — к скрытому противостоянию!

— Как думаешь, куда нас выводят? — рискнула спросить белого, когда мы пробирались через поросший свежей ароматной снытью подлесок.

— К пропасти, — тут же с угрюмым видом отозвался он и, ловко подхватив с земли куст, усыпанный спелыми ягодами земляники, протянул мне. — Я чую камень и слышу, как ветер гудит среди скал.

Тут же старательно принюхавшись, я, увы, ничего подобного не учуяла. Поэтому с грустным смирением уткнулась носом в ароматный и вкусный букет: буду радоваться настоящему, ведь выше головы прыгнуть не дано. Землянику я очень любила, кажется, даже как-то упомянула об этом в разговоре с белым. Давно, еще до того, как мы поссорились.

Мы как раз подошли к очередному месту, где выступавшая из глубины леса горная порода омывалась водой. Добровольский привычно подхватил меня на руки и шагнул в поток. Я, размышляя над сомнительной целью нашего пути и расслабившись под стук сильного мужского сердца, машинально объедала с веточек ягоды, одну за другой, обхватывая губами и втягивая в рот. Внезапно осознала, что Андрей наблюдает за мной, провожая взглядом каждую земляничку, и невольно смутилась: даже не поделилась…

Подняв в его направлении лицо, встретила взгляд почерневших глаз. И меня словно затянуло в темный омут. Окружающая действительность растворилась где-то за плечами мужчины. Во всем мире в этот миг остались двое — мы…

Поддавшись внутреннему порыву, я не стала глотать зажатую губами ягоду, а потянулась ближе к мужчине. Добровольский тут же чутко отреагировал на мои действия, склонился и… вплотную прижался ртом к моим губам. Получился настоящий поцелуй. Белый остановился — я слышала шум ударявшей в его икры воды — и сильнее прижал меня к себе. Он не просто забрал у меня ягоду, он слегка сжал ее зубами, так что спелый плод лопнул, а сладкий сок проступил наружу. И слизнул сочную мякоть, размазавшуюся по моим губам. Смакуя и наслаждаясь, словно вкуснейшим деликатесом.

Зачарованно наблюдая за тем, как мужчина медленно отстранился и на миг прикрыл от удовольствия глаза, я неосознанно вновь поднесла ко рту ягодный кустик. Чтобы сорвать еще одну земляничку… и снова не проглотить ее. Сжимая плод губами, словно во сне подняла на Андрея выжидательный взгляд. Белый не заставил приглашать себя дважды.

И так до последней ягодки. М-м-м…

Не было произнесено ни единого слова, не сделано ни одного шага. И даже наши звери затаились, не показывая своего присутствия. Что это было?..

«Однозначно, близость Андрея лишает меня рассудка! — опомнившись, встрепенулась я, по возможности отстраняясь от его груди. — Веду себя как легковерная дура, каждый раз поддаваясь этой безумной слабости. Не могу противостоять его обаянию! И снова обманываюсь…»

От обиды и разочарования в самой себе с трудом сдержала навернувшиеся на глаза слезы. Вновь двинувшись вперед, оборотень в считаные шаги достиг берега и, поставив меня на ноги, отступил. Так и не сказав ни слова! Молчала и я, упорно изучая флору под ногами и ожидая, пока обуется Андрей.

— Идем, — сухо скомандовал он и первым зашагал вперед.

Так, совсем рядом и одновременно невыразимо далеко друг от друга, мы шли еще несколько минут, когда мне вдруг резко поплохело… Боль подступила неожиданно и мощно, накатила резкой волной: живот скрутило жутким спазмом, а огненный след «полыхнул» высоко в горле! Рухнув на колени, обхватила живот руками и отчаянно заскулила. Подобного «ощущения» в моей жизни еще не было…

— Лена? — Обеспокоенный Андрей присел рядом и осторожно тронул за плечо. — Что с тобой?

Ответить не смогла, лишь затрясла головой, давая понять, что сама не знаю. От боли слезы потекли из глаз, лоб покрылся испариной. Живот обжигало нестерпимой резью, вынуждая кричать в голос.

Волчица жалобно скулила, а я, не имея сил сдерживаться, корчась, каталась по земле…

«Медвежий мохито! Они все же подсыпали туда чего-то», — это была даже не мысль, а убеждение! С момента, как я отхлебнула пару глоточков из фляжки, прошло часа два.

— В напитке отрава! — с бешеной яростью крикнул Андрей, придя к тому же выводу. — Ее не учуять, но она есть. Черт, я так этого опасался!

Вместо ответа меня вырвало. Мучительно, несдержанно и… смрадно. Тело трясло от боли, плечи содрогались от конвульсивных спазмов желудка. Было неимоверно больно и плохо.

О том, как выгляжу со стороны, какое произведу впечатление на Добровольского, не думала. Мне казалось, что каждая секунда — последняя. И мысленно я уже поставила на себе крест. От одного претендента на высшую волчью власть медведи избавились.

— Держись! — четко, с прорывающимся сквозь холод ярости оттенком страха, приказал Андрей.

И в тот же миг меня подхватили на руки и понесли. Белый бежал, бежал так, словно вознамерился убежать от смерти, преследующей меня по пятам. Ожидавших нас медведей мы достигли в рекордный срок. Вот только мне он показался вечностью… невыносимой и удушливой. Реальность воспринималась с трудом, я смутно осознавала рядом чужие голоса. Боль притупила слух, заглушив все бешеным ритмом бурлящей крови, ослепив темнотой подступающего беспамятства.

Меня снова мутило. И кто-то гладил по волосам, уговаривая…

«Пить?! Нет, никогда и ничего!»

Все в душе протестовало.

Но настойчивый голос требовал, отголосок его силы давил на меня, действуя на звериные инстинкты, заставляя. Обреченно раскрыв рот, я сделала глоток, потом еще и еще… Любая попытка уклониться, бессильно обмякнув на земле, пресекалась. Выпить заставили все, до капельки. Все тот же проклятый мохито!