Финита ля комедиа - Ирина Мельникова

Корнееву Тартищев приказал заняться розыском бродяжки, которую заметил Курякин, а Вавилову и Алексею велел еще раз тщательно осмотреть помещение, все аккуратно задокументировать, а сам удалился вместе с Олябьевым, чтобы просмотреть протоколы первичного осмотра тел потерпевших. Вскоре к дому подъехала санитарная карета, и трупы увезли в мертвецкую.

А Алексей и Иван вновь начали печальный обход комнат, где совершилось столь страшное преступление.

Поражало, прежде всего, обилие крови. Ее было гораздо больше, чем в доме Ушаковых. Казалось, кто-то нарочно расплескал несколько ведер по полу, а подтеки и следы ее виднелись повсюду: отпечатки пятерни и мазки на стенах и подоконниках, брызги на дверях и голландских печах, которые находились в каждой комнате.

В одной из них удалось обнаружить кучу золы и полуистлевший воротник от сгоревшей мужской рубахи. В другой комнате, в той самой, где был найден раненый, стояло несколько сундучков — обычная принадлежность небогатых людей, хранящих в них свой незатейливый скарб. Замки на них были взломаны, а немудреные пожитки разбросаны вокруг в полнейшем беспорядке.

— Вот тебе и мотив преступления, — Вавилов поднял одну из тряпок, это оказались исподники, задумчиво оглядел их и бросил в общую кучу. — Только грабитель какой-то непутевый попался. Чем тут можно было поживиться? Две блохи на аркане да вошь на кармане, вот и весь барыш с подобного тряпья. — Он наклонился и еще раз быстро просмотрел вещи, в основном белье да рубахи, и выпрямился с сердитым выражением лица. — Нет, за такое барахло девять черепов крушить никто не станет. Видно, было еще что-то, и это что-то и послужило поводом для убийства. Но тот ли самый душегуб здесь свирепствовал, что в доме Ушаковых порезвился, об этом история пока умалчивает.

Вавилов подошел к столу, взял в руки записку. Внимательно просмотрев ее на свет, он вновь перечитал вслух послание и задумчиво покачал головой.

— Липа, чистейшей воды туфта! Скажи-ка на милость, зачем было сообщать убитым полюбовникам, кто их пришил? Чуть ли не визитку оставили, только без адреса и фамилии.

— Я тоже думаю, что это ерунда, — отозвался Алексеи— Осилить девять человек не под силу даже двум женщинам. К тому же Олябьев подтверждает, что убийца явно мужчина.

— Плохо, что в доме никто не живет, — произнес Иван с сожалением и выглянул в окно. — А соседей наверняка след простыл, как только полицейских заметили. Так что на свидетелей особо рассчитывать не приходится. Узнать о привычках и образе жизни убитых вряд ли получится. Выяснить обстановку в день убийства и накануне, разнюхать, чем они вообще занимались, с кем водку пили, каких баб пользовали, тоже нет пока никакой возможности.

В коридоре послышались громкие голоса, и в дверь заглянул Корнеев.

— Пошли, господа агенты! Начальство приглашает!

Уже веники запарило, чтобы баньку устроить!

— Что, небось сам Батьянов пожаловал? — справился Иван.

— А кто ж еще! — ответил Корнеев и, бросив быстрый взгляд за спину, доверительно прошептал:

— Свирепый, страсть! Сейчас Михалыча пытает по поводу дальнейших действий.

— Бродяжку нашел? — поинтересовался Алексей.

— Нет пока, пришлось Батьянова встречать. Федор Михайлович велел вам ею заняться.

— Ну, и хитрован ты, Корнеев, как я погляжу, — произнес язвительно Вавилов. — Как начальство встречать — ты в первом ряду, а как дело делать — в хвосте.

— Зачем ты так, Иван? — обиделся Корнеев. — Ты меня знаешь, я никогда от дела не бегал. И сейчас меня Тартищев отправляет на мануфактуру, чтобы справки навел о покойных.

— Да ты не обращай внимания на мои выкрутасы, — вздохнул Вавилов. — Просто зла не хватает, что тычемся по углам, как слепые кутята, а выхода не видим. — И уже с отчаянием произнес:

— И что за падаль такая объявилась? Ведь ему жизнь людская не дороже этих исподников, — кивнул он на кучу барахла, вываленного из сундуков. И кивнул Алексею:

— Давай, пошли! А то начальство ждать не любит!

Начальство находилось у крыльца дома. Причем Батьянов, красный от злости, пытался оттереть с подошвы своих сапог прилипшую к ним кровь, шаркая ими по видневшимся из-под раскисшего снега камням. Завидев агентов, он прекратил свое занятие и, приняв важный, надменный вид, процедил сквозь зубы:

— Каковы успехи?

Иван доложил.

Батьянов смерил его тяжелым взглядом и повернулся к Тартищеву:

— Что предполагаете делать дальше?

— Сейчас я отправляю своего человека на мануфактуру навести подробные справки об убитых. Еще одного — в волостное правление, чтобы получить сведения обо всех земляках и односельчанах Иванцовых, которые работают в городе. Думаю, это поможет определить мотивы убийства и выйти на убийцу. В данный момент постараемся найти бродяжку, которая вертелась вблизи дома и, возможно, что-то заметила.

— А не эта ли бродяжка здесь замешана? Ведь записка написана как бы от лица женщины или женщин? — спросил полицмейстер.

— Нет, это чистейшей воды фальсификация. Наивное желание вывести розыск на ложный след, — ответил Тартищев.

— Я понимаю, — согласился Батьянов. — Но как вы считаете, есть в почерке убийцы схожие признаки с убийством на Толмачевке?

— Схожесть в орудии убийства и в большом количестве жертв. Убийца в данном случае не стрелял. Ему хватило кистеня, — пояснил Тартищев.

— Выходит, для этого убийства он вооружился другой дубинкой, а прежнюю подкинул Журайскому?

— Получается так, — вздохнул Федор Михаилевич. — Возможно, и сейчас он ее кому-нибудь подкинет.

— Вы все-таки склоняетесь к мысли, что в обоих случаях действовал один и тот же человек?

— Пока мы не выясним истинных мотивов того и этого преступлений, выводы делать рано. Сегодняшнее убийство может оказаться самым примитивным совпадением.

— Значит, грабеж вы отметаете?

— Нет, грабеж — одна из версий убийства, но пока не доминирующая. — Тартищев снял фуражку и провел ладонью по стриженому затылку. И в упор глянул на Батьянова. — Ваше превосходительство! Я вам решительно заявляю: если не найду убийцу, то непременно уйду в отставку! — И, твердо ступая, направился к коляске. Батьянов тупо уставился в широкую спину начальника уголовного сыска, но тут же опомнился и крикнул ему вслед:

— Но это же не выход! Преступника, как ни крути, надо искать. А, кроме вас, некому!

Тартищев оглянулся и замедлил шаг. Глянув исподлобья на исправника, пробурчал:

— Я его найду! Иначе я не Тартищев!

Глава 9

— Варька, ищи! — Вавилов спустил собаку с поводка.

— Она хотя бы знает, что искать? — спросил с недоверием Алексей, провожая взглядом шустрое создание, юркнувшее под крыльцо ближайшей к ним лачуги.

— По крайней мере, она всегда лай поднимает, если что-то необычное обнаружит, — не слишком уверенно произнес Иван и посмотрел в небо, где солнце уже ощутимо сместилось к горизонту. Скоро навалятся сумерки, и придется несолоно хлебавши отсюда ретироваться.

А результатов пока «с гулькин хрен», как образно выразился Батьянов, прощаясь с ними час назад.

— Эх, сейчас бы зубровочки да под балычок или по росеночка жареного с кашей, — протянул мечтательно Вавилов и потянулся. — Впрочем, я бы и от блинов с икоркой не отказался. А? — он вопросительно посмотрел на Алексея. — Ты бы отказался?

— Я бы тоже не отказался, — ответил Алексей, — только до ужина нам сейчас, как до Луны пешком.

Они обошли уже несколько дворов и пока не встретили ни единого человека. Или обитатели этих убогих жилищ умело хоронились от посторонних людей, или возвращались домой лишь переспать. В некоторых домах на них бросались злобные псы, посаженные на цепь.

И тогда Вавилов брал Варьку на руки, боясь, что ее порвет свирепая собачня.

Наконец, переулок уперся в стену сплошного кустарника, росшего у подножия крутой горушки. Дорога скользнула вниз в старый овраг, по дну которого бежала узкая речушка, затянутая пожелтевшим льдом. На нем еще сохранились следы полозьев и конский навоз.

Вавилов спустил Варьку на землю. Она деловито отряхнулась, присела на тощий задок и почесала задней ногой за ухом. Но вдруг вскочила на ноги, коротко тявкнула и бросилась в кусты. И тут же залилась неистовым лаем.

Выхватив револьверы, они обошли кусты с двух сторон, и уже через мгновение Алексей извлек на свет божий нелепое существо, которое при ближайшем рассмотрении оказалось изможденной старухой, грязной, с подбитым глазом и провалившимся носом. Она испуганно скукожилась на дороге, прикрываясь от наскакивающей на нее Варьки скрюченными от старости, покрытыми коростой руками.

— Ты кто? — толкнул ее Вавилов носком сапога.

Бабка затряслась и что-то прошамкала беззубым ртом.

— Ничего не пойму! — Вавилов поднял взгляд на Алексея. — По-моему, она сумасшедшая! — Он опять наклонился к бродяжке. — Хлебца хочешь?