Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - Екатерина Глаголева

На корсарских и каперских кораблях имелся писарь, который должен был составлять опись захваченного имущества во избежание его разграбления. Кроме того, в команду входил унтер-офицер, обязанностью которого было отвести захваченное судно в порт для продажи, а на фрегатах служил надзиратель, следивший за поведением экипажа и обязанный предотвращать всякого рода инциденты и злоупотребления.

Экипаж корсарских и торговых судов собирали на молитву под руководством судового священника по утрам и перед ночной вахтой, молились также и перед едой. Рассказывают, что капитан Бартоломью Роберте пытался уговорить плененного священника остаться на его судне, чтобы спасать души пиратов, а когда тот отказался, высадил его в ближайшем порту целым и невредимым. Капитан Даниэль попросил судового священника, оказавшегося на захваченном судне, отслужить обедню на борту своего корабля. Воздвигли алтарь, началась служба, но тут один из матросов повел себя неподобающим образом. Капитан одернул его, но услышал в ответ богохульства. Тогда он выхватил пистолет и прострелил святотатцу голову Тело убитого выбросили за борт, а священнику подарили несколько ценных вещей и раба. Каким бы странным это ни показалось, флибустьеры в большинстве своем были набожны. Долю добычи, отобранную в наказание у пирата-клятвопреступника, могли пожертвовать какой-нибудь часовне. Перед боем команда становилась на колени и молилась о его счастливом исходе; то же самое делал экипаж потенциальной жертвы — только он молился уже о спасении. Если в схватке удача оказывалась на стороне флибустьеров, о всяком христианском милосердии бывало забыто, но не о «долге» перед Богом и Пресвятой Девой. Так, в «Путешествии на Карибские острова» отец Лаба[27] вспоминает о мессе, которую ему довелось служить по просьбе флибустьерского капитана Пинеля. Шестипушечный корвет, которым он командовал, захватил у Барбадоса два английских корабля с богатым грузом, с двенадцатью и восемнадцатью пушками на борту. Перед боем капитан дал Богу обет отслужить мессу в случае удачи. Утро ушло на исповедование флибустьеров; затем священник под барабанный бой и звуки труб освятил три больших каравая хлеба, принесенные капитаном и офицерами. После этого корвет и два захваченных корабля, стоявшие на якоре в виду церкви, произвели залпы из всех орудий. После мессы пропели католический гимн Те Deum, каждый причастившийся моряк зажег восковую свечу и пожертвовал церкви монету в 30 солей или один экю.

Зато Мишель де Граммон был безбожником и открыто заявлял, что не поверит в ангелов и демонов, пока не увидит их собственными глазами. Голландец Клаас Компаан по прозвищу Гроза морей, отправляясь в плавание, приказал выбросить за борт Библию, Псалтырь и вахтенный журнал, чтобы совесть не мешала «работать», а англичанин Льюис считал своим покровителем не Бога, а дьявола, которому ежевечерне молился.

Фрэнсис Дрейк, считавший, что внешний блеск укрепляет авторитет, взял с собой в поход к Южным морям пажа (своего двоюродного брата Джона), раба-негра, лакея, а в дополнение к полагающимся по штату трубачу и барабанщику нанял еще трех музыкантов, которые должны были услаждать его слух и поднимать настроение команде. Он был не единственным меломаном среди «пенителей морей»: Лоренс де Графф брал в море скрипки и трубы, игрой на которых любил развлечь себя и других. Музыканты были и в команде Бартоломью Робертса. Бывало, что они играли во время трапез, а в безветренную погоду на палубе устраивали танцы. Во время сражения звуки труб и барабанов должны были поднимать боевой дух нападавших и деморализовывать врага.

Основной экипаж делился на матросов, юнг и «пороховых обезьян», первые две категории ставили и убирали паруса, выполняли маневры под руководством боцмана, а представители последней занимались уборкой на судне, помогали коку готовить еду, следили за состоянием канатов и исполняли обязанности, о которых было сказано выше. На небольших корсарских судах служили только матросы и юнги. Во Франции мальчики-юнги должны были помогать на камбузе и наводить порядок в трюме, где перевозилось вино. Из регионального слова gourmete (юнга) со временем возникло общефранцузское gourmet (знаток вин). На корсарских кораблях существовала отдельная абордажная команда; пираты же были одновременно и матросами, и солдатами.

Слово «матрос» происходит от голландского mat-tenoot — «товарищ по ложу». В былые времена морякам приходилось делить один гамак на двоих: пока один нес вахту, другой мог поспать. Выбрать себе такого напарника — всё равно что выбрать жену: матросы поддерживали друг друга «в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности». Если один заболевал или был ранен, другой ухаживал за ним, а имущество умершего напарника доставалось по наследству оставшемуся в живых. Рассказывали даже, что если один женился, то второй подменял его на вторую ночь на брачном ложе. Впрочем, зачастую мужская дружба переходила в более нежные чувства: хотя за мужеложство на пиратских кораблях сурово карали, истребить его не удавалось. Эксквемелин был любовником грозного Олоне, сам Генри Морган не чурался гомосексуальных контактов.

«Женщина на корабле — к несчастью» — эта примета родилась, скорее всего, потому, что присутствие представительницы слабого пола неминуемо вызвало бы ссору между претендентами на ее благосклонность, поэтому женщины обычно тщательно маскировали свою половую принадлежность и носили мужское платье. Так поступала, например, законнаяжена капитана Вира, уроженка Ямайки, вышедшая за него замуж в Гаване в присутствии губернатора Мунибе. Известная пиратка Анна Бонни тоже сначала рядилась мужчиной и называла себя Адамом Бонни. Когда один член экипажа обнаружил, что «Адам», оказывается, женщина, она хладнокровно его убила. В Нью-Провиденсе Анна повстречала Марка Рида, который на самом деле был девушкой — Мэри Рид, и близко с ней сошлась. Мэри в 13 лет сбежала из дома и под видом мальчика поступила юнгой на корабль. Позже она успела повоевать во Франции и Голландии — в пехоте и кавалерии. Когда Мэри попала на борт корабля «Ревендж» («Месть»), Анна уже была подругой капитана Джона Рэкема по прозвищу Ситцевый Джек; тот принял Мэри за мужчину и даже чуть не перерезал ей горло из ревности. Впрочем, вскоре Мэри перестала скрывать свой пол, и обе женщины теперь носили то женское, то мужское платье. В 1720 году губернатор Багамских островов отрядил несколько военных кораблей для поимки Ситцевого Джека, но тот продолжал заниматься разбоем. Одним из кораблей, принадлежавшим Чидли Байярду, бывшему любовнику Анны, командовал капитан Хадсон. Ей удалось соблазнить Хадсона и упросить его взять ее на борт. Там она подсыпала ему в питье сонного зелья, избежав тем самым ночи любви, после чего смочила водой все пушечные фитили и вернулась к пиратам. На следующий день «Ревендж» атаковал судно Хадсона, которое не смогло вести огонь. Команда сдалась без боя, единственной жертвой стал сам капитан: Мэри убила его из ревности.

Разгромить шайку Джона Рэкема удалось капитану Чарлзу Барнету, посланному губернатором Ямайки. Перепившиеся пираты почти не сопротивлялись, чего нельзя сказать про обеих женщин: они отчаянно дрались почти час. По легенде, Анна навестила Ситцевого Джека в тюрьме перед повешением и сказала ему: «Если бы ты сражался, как мужчина, то не умер бы, как собака». Женщины избежали петли, объявив, что беременны; Мэри Рид умерла в тюрьме от лихорадки, а Анна Бонни вышла на свободу — и пропала. По одному из предположений, она стала… капитаном Бартоломью Робертсом. В самом деле, этот человек вел себя довольно необычно для пирата: всегда был изысканно одет, носил дорогие украшения, обладал прекрасными манерами, спал один в своей каюте, не употреблял спиртного, имел каллиграфический почерк, никогда не бывал небрит, любил классическую музыку и велел своим людям в случае, если он погибнет в бою, сбросить его тело в море, что и было исполнено. Правда, хронологически эта версия не подтверждается.

К тому времени уже отгремела слава другой известной пиратки — ирландки Грейс О'Мейл (1530–1603), не пытавшейся скрывать свой пол. Еще до замужества она встала во главе семейного клана, убив на поединке младшего брата, и пиратствовала в северных морях. Затем она вышла замуж за пирата Доннела Икотлина, предводителя грозного клана О'Флагерти, а после его гибели во время очередного налета возглавила и его клан, и его флот. Четыре десятка лет она разбойничала, лично руководя командой во время абордажных боев, под ее началом находилось до тридцати галер. Ее вторым мужем стал предводитель береговых пиратов Южной Ирландии Ричард Берк по прозвищу Железный Дик, но этот брак вскоре распался, а люди Грейс захватили замки Берка. Когда добычей пиратов стали два английских судна, перевозившие золото казны, против ирландки отправили карательную экспедицию под командованием… Железного Дика! Силы были неравны, и Грейс предпочла сдаться, чтобы не губить своих людей. Проведя в тюрьме около полутора лет, пока шло следствие, она сумела бежать, подкупив стражу. За ее голову назначили награду, но в бою взять Грейс не удалось; ее выдал бывший капитан одной из галер, разжалованный атаманшей за какую-то провинность. Предателя закололи кинжалом в собственной постели, но Грейс грозила виселица. Она пообещала королеве Елизавете утихомирить восстания в Ирландии, и та отпустила ее на свободу, взяв в заложники двух ее детей. Мятежи действительно утихли, и королева вернула пиратке часть состояния и детей и предложила поступить в королевский военный флот. Даже этой суровой женщине не были чужды романтические чувства: она влюбилась в одного из своих пленников, кастильца, который несколько лет участвовал в ее походах. Умерла она в родовом замке. По красивой легенде, кастилец тайно похитил ее тело, погрузил на баркас и вышел в море.