Агент - Михей Абевега

— Ваше благородие! — окликнул меня и не дал получше рассмотреть постройку жандармский урядник. — Гости к нам! Верховые. Вон они поспешают.

И правда, с той стороны, откуда мы приехали, пока что ещё в относительной дали скакал по лугу вдоль забора небольшой отрядец, видимо, посланный нам вдогонку охраной ДОТа.

Глава 8

Ну как небольшой — десятка в полтора всадников. Если перестрелка всё же вдруг завяжется, нам достанется по самое не балуй. Кого-нибудь эти бравые ребята да достанут, пока мы их выцеливать будем. Тем более всадники, приближаясь к нам, перестроились в неровную, постепенно растягивающуюся цепь. Не иначе, решили прижать нас к оврагу, взяв в полукольцо.

Ну их нафиг! Хорошо, что, кроме орка, никто из моих спутников не покидал машины.

— Давай, братец, двигай отсюда! — я буквально запрыгнул в автомобиль и тут же неуклюже плюхнулся на сиденье между девушек, потому как уже занявший своё место Тимон резко стартанул, разворачивая пароход, едва лишь я вскочил на подножку.

— Ах, как романтично! — восхищённо взвизгнула Елизавета. — Настоящая погоня! А мы будем отстреливаться?!

— Быстро меняемся местами! — рыкнул я на эту восторженную дуру, в результате нашего бегства оказавшуюся как раз у борта, обращённого к мчавшимся на нас всадникам. — Возможно, и придётся!

Торопливо пересаживаясь, практически одним рывком перекинул девушку через себя, плюнув на всякую деликатность. Приготовил пистолет.

К стати, а чем вооружены всадники? Если они чем-нибудь более убойным, чем дротики, попадут в двигатель, не взорвётся ли к чертям собачим наша паровая колымага?

Орк гнал по полю, почти не обращая внимания на неровности. Нас то и дело подкидывало-подбрасывало и нещадно мотыляло из стороны в сторону. А наша конная охрана, даже перейдя с рыси на галоп, приотстала, не поспевая за пароходом.

Я сперва хотел крикнуть Тимону, чтобы тот немного скинул скорость, но понял, что в таком случае мы сильно рискуем не успеть выскользнуть из захвата. Ну да, если не поспешим, перед нами хоть и не весь развернувшийся в неровную линию отряд окажется, а только лишь несколько всадников, но опасность для нас даже несколько человек представлять могут. Ведь прицельно палить по ним в таких условиях — это нужно быть очень хорошим стрелком. Пока уложим кого, эти гады кучу бед могут натворить.

Остаётся только надеяться, что Тимон не угробит пароход и нас вместе с ним, налетев на что-нибудь и перевернувшись. На судьбу же эскорта при плохом раскладе придётся забить. Жандармов с людьми графа мне, может, и жаль, но себя и друзей ещё жальче.

Интересно, пристрели мы кого из преследователей, благополучно сбежав, не откроют ли на нас потом охоту таинственные хозяева запретки? Хотя наверняка так и так откроют. Или даже уже открыли. И не исключено, что тогда на кладбище их же засланцы на нас и напали. Да даже если не так, всё равно сегодня я подставился по полной, сначала назвавшись охране, а потом продемонстрировав повышенный интерес к запретной зоне.

— Инспектор, — похлопал я по плечу Холмова, торопливо вытащившего из-под сиденья дротовик, — цельтесь в крайних всадников слева!

Шарап Володович согласно кивнул. Наверное, и сам понимал, что реальную опасность для нас только эти вражеские бойцы представляют. Они к нам ближе всех оказались, а остальным нас уже не догнать.

Сам я тоже и не думал отсиживаться, вытянул руку с пистолетом в сторону одного из преследователей.

Какое уж там хорошенько прицелиться, держа ствол обеими руками! Меня так подбрасывало, что одной рукой пришлось вцепиться в дверцу машины и молиться, чтобы меня не выкинуло за борт на очередном ухабе. Чёртов кабриолет!

— Держите меня, — обернулся я к Елизавете Тихоновне.

— Как? — мгновенно откликнулась та.

— Крепко! — проорал я, понимая, что девушка ни хрена не Шарапов и слово «нежно» может понять слишком буквально. А я не хотел вывалиться на полном ходу из машины и оказаться в больнице этого мира с переломанными костями, а то и вовсе на кладбище со свёрнутой шеей.

Елизавета вцепилась в меня хищным коршуном.

И почему тут до сих пор никто до ремней безопасности не додумался?!

Не уверен, что для инспектора дистанция выстрела уже подходящая. А вот я добью. Главное, попасть.

Выстрелил. Промазал. Тряхнуло. Вроде не выпал, удержала меня умничка Лизонька. Выстрелил ещё раз. Снова в молоко.

На третий раз попал, но не по всаднику. Прости, лошадка, это всё грёбаная тряска! Зато твой наездник скувыркнулся вслед за тобой на землю, выбыв из числа нападавших.

Холмов, бесстрашно привстав со своего места, вскинул дротовик, прижавшись щекой к прикладу, чуть повёл стволом и выстрелил.

Ещё один всадник вместе с конём покатился кубарем по высокой траве. Инспектор в отличие от меня, похоже, намеренно целил в лошадь.

Что ж, наверное, это где-то и правильно. В человека при такой тряске попасть куда сложнее. Шарап Володович сам чуть не свалился, пока целился. Еле сумел равновесие удержать.

Только он сел, в борт машины, в самый край как раз между нами, ударил вражеский дротик. Пройди он чуть выше, обязательно угодил бы в инспектора.

Ещё один дротик брямкнул по дымовой трубе парохода позади меня.

Что ж, теперь совершенно ясно, что миндальничать с нами враги не намерены. Радовало лишь то, что практически все они теперь оказались позади машины. Ещё немного, и кожух двигателя прикроет нас от выстрелов. Если все всадники вооружены лишь пружинными самострелами, нам сильно повезло.

Чего не сказать о нашем эскорте. И жандармы, и люди графа рисковали вскоре оказаться на основной линии огня. Не знаю, стреляли ли по ним до сих пор, но теперь, даже целя в нас, враги с гораздо большей вероятностью могут подстрелить наших охранников.

Я выпустил ещё несколько пуль в ближайших ко мне преследователей. Одного вроде ранил. Мне показалось, он пошатнулся в седле и как-то перекособочился, резко припадая к шее своего коня.

Ещё одного вновь отминусил Холмов. Буквально за миг до того, как вся погоня оказалась позади нас. Всё потому, что орк, направляя машину всё так же вдоль оврага, немного свернул вправо.

Как бы и хорошо, но, в то же время, не очень. Теперь отстреливаться мог только я. Да и то пришлось лезть к другому борту, перебираясь через обеих барышень.

А те, вопреки моим ожиданиям, так и не прониклись реальностью смертельной угрозы. Не тряслись от страха и не бились в истерике. Отнюдь.