Дело о позолоченной лилии - Эрл Гарднер

– И вы туда вошли?

– Да, сэр.

– Что вы там делали?

– Я подергал дверь пятнадцатого номера, она была заперта, тогда я подергал дверь шестнадцатого номера – и она была заперта.

– Что дальше?

– Я отпер дверь своим ключом и вошел.

– Какую дверь?

– Дверь шестнадцатого номера.

– И что же вы нашли?

– Я нашел, что девушка… ну эта миссис Уилфред, оставила в шестнадцатом номере чемодан и сумку, а этот мужчина из пятнадцатого номера оставил портфель.

– Вы заглядывали в портфель?

– Да.

– Что вы увидели?

– Я увидел пистолет.

– Вы рассмотрели его?

– Только в портфеле. Я не хотел ни к чему прикасаться. Я увидел пистолет и ушел.

– Не упоминайте о том, что вы решили. Давайте вернемся к тому, что случилось потом.

– Да, сэр.

– Вы видели обвиняемого еще раз?

– Да, сэр. Он и она… эта миссис Уилфред вернулись в мотель. Они вошли к себе, и я больше не обращал на них внимания. У меня были другие дела. Потом я увидел отъезжающую машину. Это было около восьми часов, возможно, чуть позже. Я знал, что это была машина обвиняемого, но управляла ею эта женщина. Я не очень внимательно разглядывал, но не видел в машине никого, кроме нее.

– Вы слышали что-нибудь необычное?

– Лично я не слышал ничего. Но некоторые клиенты мотеля слышали.

– Об этом не стоит. Лично вы слышали что-нибудь необычное?

– Нет, сэр.

– И вы так и сообщили полиции, когда они допрашивали вас?

– Да.

– Когда у вас появился повод еще раз заглянуть в пятнадцатый номер или в шестнадцатый?

– Когда появился полисмен и сказал, что хочет зайти туда.

– Что же вы сделали?

– Я взял свой ключ и пошел к двери шестнадцатого номера.

– Дверь была заперта?

– Нет, сэр.

– Дальше.

– Я открыл дверь.

– И что вы увидели?

– Я увидел тело – они потом сказали, что это Бинни Денхем, – лежащее на полу, в луже крови.

– Вы заглядывали в номер пятнадцать?

– Да, сэр.

– Как вы туда попали?

– Мы вышли из номера шестнадцать и подошли к двери номера пятнадцать.

– Она была открыта?

– Нет, сэр, она была заперта.

– Обвиняемый был там?

– Когда мы вошли, его не было. Он исчез.

– Его портфель был там?

– Нет, сэр.

– Ни обвиняемый, ни женщина, зарегистрированная как его жена, не возвращались больше в мотель?

– Нет, сэр.

– Вы все время сопровождали полицию?

– Да, сэр. Мы видели его следы…

– Подождите минутку. Я перейду к этому. Что находится за вашими номерами?

– Забор из стальных прутьев, перетянутых колючей проволокой.

– Какова почва возле забора?

– Мягкая, глинистая земля, немного влажная. В летнее время под горячим солнцем она твердеет. Как обычно в Калифорнии.

– Какова была почва вечером шестого апреля?

– Мягкая.

– На ней могли остаться следы ног?

– Да, сэр.

– Вы знакомы с лейтенантом Трэггом?

– Да, сэр.

– Вы указали эти следы лейтенанту Трэггу?

– Я только был рядом с ним. Это он указал мне следы.

– Что потом сделал лейтенант Трэгг?

– Он подошел к забору в том месте, где были следы, и нашел нитки на колючей проволоке.

– Теперь вернемся к тому моменту, когда вы впервые увидели Бинни Денхема. После того как вы видели его в машине возле номера шестнадцать, вы видели его еще раз?

– Нет, я увидел его только на полу мертвым.

– Ваш мотель открыт для публики?

– Конечно.

– Мистер Денхем мог приехать и уехать и остаться не замеченным вами?

– Конечно.

– Перекрестный допрос, – сказал Хедли.

– Как вы считаете, – заговорил Мейсон, – мистер Денхем мог войти в номер шестнадцать после отъезда женщины, которую вы называете миссис Уилфред, без вашего ведома?

– Да.

– И вы не видели его?

– Нет.

– Это возможно?

– Конечно. Я смотрю за автомобилями, которые въезжают и направляются к конторе, но не обращаю внимания на людей, которые направляются сразу же к своим домикам. Я считаю, что они уже живут здесь.

– Все это очень хорошо, – сказал Мейсон, – но это обычный рассказ. Скажите, в этот же день вы сдавали еще кому-нибудь номера?

– Да, сэр.

– Вечером шестого апреля и днем седьмого апреля вы помогали полиции искать пистолет?

– Протестую, – встал Хедли, – вопрос не годится для перекрестного допроса. Если суд помнит, мы ни слова не упоминали о седьмом апреля. Речь шла о событиях, имевших место шестого апреля.

– Я считаю, что при данных обстоятельствах утро седьмого апреля не относится к делу, – заявил судья Штрузе. – Возражение принято.

– Вы видели снова этот пистолет? – спросил Мейсон.

– Возражаю, – объявил Хедли, – по постановке вопроса может последовать ответ, что свидетель видел пистолет через неделю. А речь идет о шестом апреля.

– Принимаю возражение, – сказал судья.

– Вернемся к шестому апреля, – согласился Мейсон. – Вы заметили в тот вечер что-либо необычное?

– Нет, сэр. – Брамс покачал головой.

Бедфорд наклонился к Мейсону:

– Пугните его. Заставьте рассказать о той женщине, – прошептал он. – Пусть опишет ее, надо узнать, кто она!

– Вы заметили Бинни Денхема в мотеле? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

– А вы знали, что он не зарегистрирован в отеле?

– Да, сэр.

– Иначе говоря, он был чужим?

– Да, сэр, но вспомните, мистер Мейсон, что я не мог бы точно утверждать, что он не был в каком-либо номере. Ведь я знал, что обвиняемый снял номер для своих друзей, и считал, что он и есть один из друзей.

– Я понимаю, – кивнул Мейсон. – Это касается присутствия мистера Денхема. А вы видели других людей, которых можно назвать неизвестными?

– Нет, сэр.

– И никого не было в номере двенадцать?

Брамс задумался.

– Одну минуту. Да. Я сообщил полиции…

– Не упоминайте того, что вы сказали полиции, – перебил его Хедли. – Отвечайте только на вопросы и не давайте никакой добровольной информации.

– Там был человек, которого я считал чужим, но позже оказалось, что он не чужой.

– Некий человек, не имеющий права на пребывание в двенадцатом номере?

– Возражаю против принуждения свидетеля к выводам, – сказал Хедли.

– Это перекрестный допрос, – заметил Мейсон.

– Я думаю, что слова «не имеющий права» вызывают свидетеля сделать вывод, – сказал судья Штрузе, – но я не возражаю против вопроса. Защите предоставлено право вести как прямой, так и перекрестный допрос. Главное, чтобы это способствовало раскрытию условий, в которых было совершено преступление.

– Очень хорошо, – согласился Хедли. – Я снимаю свое возражение, ваша честь. Отвечайте на вопрос, мистер Брамс.

– Я скажу. Из двенадцатого номера вышла женщина. Она не была той женщиной, которая сняла этот номер. Я поговорил с ней, потому что подумал… ну, мне нельзя говорить, что я подумал. Но я поговорил с ней.

– О чем вы с ней говорили? – спросил Мейсон.

– Я спрашивал ее.

– И что она отвечала?

– Ваша честь, мы выходим за рамки перекрестного допроса, – опять вставил Хедли. – Сейчас уже речь идет о пересказе других показаний.

– Возражение принято, – констатировал Штрузе.

– О чем вы спросили ее?

– То же самое возражение, – вскочил Хедли.

– Принято.

Мейсон повернулся к Бедфорду.

– Вот видите, мы наталкиваемся на целую серию технических препятствий, Бедфорд, – сказал он. – Я не могу допрашивать его, не задавая вопросов о его разговорах.

– Но мы должны узнать, кто она. Не поддавайтесь, Мейсон. Вы же опытный юрист. Поставьте вопросы так, чтобы судья пропустил их. Мы должны узнать, кто она.

– Вы сказали, что женщина, которая вышла из двенадцатого номера, не снимала его?

– Да, сэр.

– И вы остановили ее?

– Да.

– И вы сообщили об этой женщине полиции?

– Протестую.

– Принято.

– Вы передали свой разговор с ней полиции? – поправился Мейсон.

– Конечно, когда случается подобное событие, полицию в первую очередь интересует все относящееся к самому событию. Но потом они начинают интересоваться всем, что может иметь отношение к делу.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Какую часть вашей беседы с полицией вы уделили этой женщине?

– Возражаю, – изрек Хедли.

Судья Штрузе улыбнулся:

– Мистер Мейсон, вы снова протащили часть разговора, поэтому я не возражаю против рассказа обо всем разговоре. Свидетель, отвечайте на вопрос.

– В основном их интересовало, слышал ли я выстрел.

– Я не спрашиваю об их интересах, – уточнил Мейсон. – Я хочу знать, спрашивали ли они вас о незнакомых вам людях.

– Да, сэр, спрашивали.

– И как часть вашего разговора с полицией вы сообщили им о женщине из двенадцатого номера?

– Да, сэр.

– И что вы сказали?

– О, ваша честь, – перебил Хедли, – мы топчемся у открытой двери. Этот вопрос не имеет отношения к делу. Мы не возражаем, если его хочет задать мистер Мейсон. Но тогда он может расспрашивать его о чем захочется, обо всяких подозрениях.