Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

– Я хотел, если бы мне это удалось, сделать вид, что ничего не знаю… но у вас такое испуганное лицо… ладно, расскажу все как есть… по правде говоря, я приехал сюда с целью шантажа.

– Шантажа?

– Девушка, правду я говорю?

Девушка сняла металлический чайник с керосиновой печки, стоявшей перед стеллажом, и, наливая кипяток в большой фарфоровый чайник, застыла в этой позе, не собираясь отвечать. Но именно это молчание и было красноречивее любых слов.

Называвший себя братом с безучастным видом продолжал:

– Сегодня я заранее предупредил, чтобы для меня был приготовлен чек… хозяин сбежал, куда – не представляю, а девица есть девица, упрямо твердит: ничего, мол, не знаю, ничего не ведаю… но только все это, девушка, шито белыми нитками и никакой пользы не принесет. Каждый лишний день только проценты нарастают, вот и все. Поняли? Вы и хозяину это растолкуйте. У меня времени сколько угодно – буду ездить хоть каждый день.

Девушка, сохраняя самообладание, с замкнутым видом ставит на стол две грубые чашки, наполненные до краев жидким чаем, и молча возвращается на свое место. Кто бы подумал, что такая упорная девушка.

– Да, неласковая девица. Может быть, у нее сложилось обо мне превратное представление? Тот, кто шантажирует, – негодяй, верно, но и тот, кого шантажируют, ничуть не меньший негодяй – вот ведь в чем дело.

Встретившись с ним всего второй раз, я уже застиг его врасплох, и, несмотря на это… он без всякого смущения, в открытую заявляет, что занимается шантажом… какие же нервы нужно иметь… я и с самого начала относился к нему настороженно, но, когда он нанес мне такой наглый, неожиданный удар, я сразу же превратился в муху, утонувшую в горшке с патокой. Действительно, у меня было тайное желание, если представится случай, сорвать с него маску – это правда. Но создавшееся положение не вселяло надежды, что он позволит мне это сделать. Так или иначе, он – частица заявительницы, он – обитатель привилегированной запретной зоны. И к чему бы ему помогать мне подловить его? Просто трюк, может быть?.. но с какой же целью? А вдруг он просто любитель саморазоблачений?.. слишком уж мало я его знаю.

– То, что вы делаете, – плохо само по себе, но, кроме того, это вообще не занятие. – И, понимая, что здесь доброжелательность, наоборот, может принести вред: – Во-первых, я уже начинаю сомневаться, насколько чистосердечным было заявление о розыске.

– Почему?

– Слишком много вы скрываете. У меня и в мыслях не было, что на топливной базе провинциального городка могут оказаться такие неожиданные находки. Для настоящей сцены она мне казалась чересчур грубо сколоченной.

– Но если вмешиваются шантаж, вымогательство, тогда…

– Да, и к тому же тот, кто шантажирует, – родственник пропавшего…

Продолжая смотреть на меня исподлобья, он поднес чашку к губам и, отхлебывая чай, заговорил:

– Так я и думал. Вы весьма проницательны. Но и обезьяна, бывает, падает с дерева. Я вас не собираюсь обманывать. Вам не за что уцепиться, и понадобилась моя голова, но вы просчитались. С чего же я должен начать объяснения? Прежде всего с цели, правда? Итак, зачем мне потребовалось прибегать к шантажу?..

Неожиданно его прерывает резкий автомобильный гудок. Работающий точно с одышкой мотор принадлежит трехколесному пикапу довольно старой модели. Может быть, моя машина мешает погрузке и выгрузке баллонов? Потом снаружи доносится голос: «Простите, вы машину не подадите вперед?» Я направляюсь к двери, он вслед за мной тоже встает и поспешно надевает пиджак. Ну что ж, с этим я сегодня и уезжаю… в пиджаке он снова превращается в черную стену… проходя мимо девушки, неожиданно протягивает руку и хватает ее за нос. Она вскакивает со стула, стул падает, но девушка не издает ни звука.

– Не забудь, передай хозяину. – И, сняв пальто, висевшее на гвозде, и перекидывая его через руку: – Сколько бы он ни тянул – мне все равно: проценты, которые причитаются, я получу, тютелька в тютельку.

Поднялся ветер. Небо развевается, точно черное одеяло. Когда, обменявшись с рабочими нечленораздельными приветствиями, я сажусь в машину, человек, называвший себя братом, как само собой разумеющееся, берется за ручку дверцы и ждет. Включаю мотор, и он тут же садится ко мне в машину. Сильно жму на акселератор, но остывший мотор лишь мелко дрожит – кажется, что тебя разбил паралич и ты уже никуда не годен.

А этот самый братец невозмутимо продолжает:

– Нет, нет… важнее не цель, а средство… итак, почему я пошел на шантаж? Мне нужны деньги… верно… одни только расходы по розыску, который вы ведете, – тридцать тысяч в неделю… пособие, которое получила сестра, – это же сущая мелочь… тридцать тысяч в неделю… значит, в месяц – сто двадцать тысяч… одной честной работой разве добудешь такую сумму?..

– В месяц… вы собираетесь и дальше продолжать розыски?

– Конечно. Я ведь сам занимался ими целых полгода. Неужели же вы могли рассчитывать, что справитесь за какую-то неделю? Да из одного самолюбия я достану деньги. Если потребуется, пусть хоть год… ничего, посмотрим, кто из нас упорнее…

Он слегка улыбается, а я не знаю, что и подумать. Продолжение розысков… но где же моя способность хватать на лету, хотя и достаточно подпорченная… спички с черной головкой и спички с белой головкой в одном коробке… намеренно случайная встреча на автостоянке перед кафе «Камелия»… еще более намеренно случайная встреча на топливной базе М…признание в шантаже… если он просто подозрительная темная личность, тогда все понятно, но он без конца лезет вперед, нет, он не просто подозрительная личность… закурю, пожалуй… бесконечное продолжение?.. двигатель работает с перебоями… включаю отопление… раскаиваюсь ли я?.. а что, если заявители не на словах, но на самом деле хотят узнать правду, хотят узнать истинное положение вещей?.. как бы там ни было, нужно еще раз встретиться с этой женщиной и еще раз четко наметить границы карты… стоя спиной к лимонной шторе и книжной полке и нервно теребя бескровными пальцами скатерть на углу стола, она сосредоточенно ждет чего-то. То же ли это «что-то», на которое надеется брат, – вот что необходимо узнать прежде всего.

Точно поняв мое состояние, он слабо улыбается и грустным голосом, в котором слышится насмешка над самим собой:

– Непростительно я себя веду… подобное поведение может быть терпимо… даже обыкновенный жулик, когда он порывает с прошлым, и тот старается не давать волю рукам… если вам не удастся добраться до сути, мы, конечно, в претензии не будем… здесь уж ничего