Империя Оствер. Трилогия - Василий Сахаров

Каним бросил на меня долгий изучающий взгляд и сказал:

— Граф Ройхо, подойдите.

После этих слов следовало приблизиться вплотную к ступеням, и я сделал шаг, другой, третий. Великий герцог, крупный широкоплечий мужик в сером однотонном плаще и таком же камзоле с нашитым на груди родовым гербом — скорпионом с человеческой головой, встал и спустился с пьедестала. Рядом с ним возник герольд, держа в руках лакированную коробочку и перевязанную синей тесьмой грамоту. С поклоном он передал главе рода Канимов бумагу, и тот, развернув её, зачитал:

— «За преданность Его Императорскому Величеству, проявленное в боях мужество, отвагу и храбрость достойный сын древнего и славного остверского рода граф Уркварт Ройхо награждается… — Герцог сделал паузу, осмотрел тронный зал и закончил: — Орденом Верности!»

Награду мне вручают не впервые, и о том, что за ночной бой в Старом дворце, когда мятежники пытались добраться до императора, мне полагается орден, я знал. Но за своими делами и суетой про это совсем забыл и, видя перед собой великого герцога, никак не мог подумать, что мой вызов в замок вызван таким приятным поводом. Однако, несмотря на некоторое замешательство и то, что голова была забита совершенно иными мыслями, я всё сделал как надо. На автомате сомкнутым правым кулаком я коснулся груди в области сердца и громко произнёс:

— За Анхо и империю!

Ферро Каним, один из заседателей Верховного Имперского Совета, лично приколол на мой мундир усыпанный мелкими бриллиантами орден — прямой белый крест в круге и сказал:

— Служи честно, граф Ройхо. В тревожное время, в какое мы живём, император надеется на твою верность и храбрость подобных тебе людей.

Каним хлопнул меня ладонью по плечу и сделал полоборота влево. На этом награждение можно было считать оконченным, и, снова отдав староимперское воинское приветствие, я отошел назад и присоединился к Вереку. После чего мы повернули к стене, от трона далеко уходить не стали, а затесались в группу придворных, которые расступились передо мной и магом, и я быстро вспомнил всё, что знал о врученной мне высокой награде.

Орден Верности является одной из десяти высших наград империи Оствер. Он не даёт никаких благ и привилегий, кроме одной: я могу в любое время дня и ночи потребовать аудиенцию у императора. Хм. Предполагалось, что кавалер этого ордена должен быть готов к тому, чтобы умереть за государя. Но вот в чём парадокс: среди пяти герцогов, которые некогда шли убивать Квинта Первого, четверо имели точно такой же орден, какой сейчас на моей груди. И лично мне пока доступ к телу Марка Четвёртого не нужен. А там кто знает, вдруг и пригодится привилегия. Впрочем, сейчас не об этом. Мысли о награде пришли и ушли, и я прислушался к словам моего сюзерена Гая Куэхо‑Кавейра, который дождался, пока его отец займёт своё место, встал и начал говорить:

— Мои верные вассалы! — Ломкий и пока ещё неокрепший голос подростка разнёсся по залу. — Настала пора тяжёлых испытаний! Империя в опасности! Враги нашего государства наступают на нас со всех сторон! Они уничтожают наши святыни, вырезают всех этнических остверов и подвергают позору наших женщин! Потоки крови льются на землю, и ею можно заполнить море. Погибают верные сыны империи. Цветущие хозяйства и богатства нашей родины разграблены. И хотя наше государство имеет силы, дабы отразить врага, мы не можем быть сильными везде. Пользуясь тем, что основные силы имперских вооружённых сил находятся на Мистере, республиканцы рвутся вперёд, к самому сердцу нашей любимой родины, Грасс‑Анхо.

«А путь к столице лежит через владения твоего батюшки», — отметил я, и к остальным словам Гая особо уже не прислушивался. Мне было совершенно ясно, к чему клонит герцог: к тому, что надо отправить на восток новых добровольцев и всех профессиональных наёмников, не только по приказу, но и по зову души. И хотя мне искренне жаль мирных людей, которых республиканцы в самом деле вырезают под корень, я понимаю, что моя война будет вестись здесь, на севере. Мои две‑три сотни воинов и «шептуны», которые могли бы отправиться на битву с восточными захватчиками, ничего не решат и погоды не сделают. А зимой в наши края придут нанхасы, и здесь начнёт литься кровь, а затем, по весне, нагрянут ваирцы, и герцогство Куэхо‑Кавейр может прекратить своё существование. Так что патриотизмом меня не возьмёшь, и лично я никуда отправляться не собираюсь. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Тем временем Гай говорил, говорил и говорил. Речь его была грамотной, явно её писал образованный человек, а юноша хорошо всё выучил, и по лицам многих баронов было заметно, что они готовы хоть сейчас рвануться в бой. И когда герцог завершил своё выступление и объявил, что отправляет часть своих воинов на восток, добрая половина дворян и чиновников кинулась выражать сюзерену свою готовность положить жизнь на алтарь Отечества или послать на это дело кого‑то из своих подчинённых. И мне пришлось ухватить за полу мантии Верека, который тоже в патриотическом порыве возжелал записаться добровольцем, и на его недоуменный взгляд тихо выдохнуть:

— Молчи! Потом поговорим!

— Но…

— Заткнись!

Маг втянул голову в плечи и пятнадцать минут, пока шла запись готовых оставить свои владения и отправиться на фронт, где большая часть из них наверняка погибнет, насупившийся Верек молчал и о чём‑то напряжённо думал. А я в это время вслушивался в речи местного дворянства и чиновников и прикидывал количество воинов, которых лишается герцогство Куэхо‑Кавейр. Это почти все наёмники герцога, тысяча конников. Часть гарнизонных войск, прежде находившихся на службе Григов, минимум пять сотен бойцов. Дружины семнадцати баронов, ещё восемьсот мечей. Городское ополчение Изнара в количестве трёхсот пятидесяти человек и полторы сотни стражников. Ополчение прочих острожных городков выставляет восемьсот — девятьсот бойцов. И так, по мелочи, ещё около полутысячи сборных сил. Итого: почти четыре тысячи человек. Хреново! А кто зимой с нанхасами воевать станет? Граф Уркварт Ройхо и неполная тысяча герцогских и баронских вояк да крестьяне, которые, чуть на них нажми, разбегутся по лесам? Пожалуй, так и есть. И хотя Ферро Каним пообещал, что к зиме основная часть добровольцев, как настоящих, так и вынужденных, вернётся домой, я чувствую, что это полная чушь. Республиканцы вцепились в нас, словно клещи, и натиск ослаблять не станут. А значит, рубилово на востоке Эранги и юго‑востоке Мистира будет идти до тех пор, пока одна из противоборствующих сторон не выдохнется, а случится это только через год‑другой.