Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Однако вернемся к событиям 1962 года.

Вот перечень встреч Пеньковского с его зарубежными коллегами, взятый из информации, фигурировавшей на судебном процессе. Начнем с конца мая. Можно отбросить состоявшуюся 31 мая на приеме в посольстве Великобритании встречу с курировавшей связь агента Анной Чизхолм. Пеньковский не мог тогда еще ничего знать.

2 июля и в последующие дни он находился в постоянном контакте с прибывшим из Великобритании коммерсантом Гревиллом Винном. Тут не возникло никаких трудностей, англичанин приехал по торговым делам, и переговоры с ним входили в служебные обязанности Пеньковского. В те дни, да и после ареста Винна, никто не догадывался, что он не коммерсант и не пешка-связник, а один из опытных британских разведчиков, опекун Пеньковского с той стороны.

Только через годы мы узнали, что Пеньковский и Винн условились: в случае провала постараться убедить следователей, что Винн только связник. О том, что допрашивавшие Пеньковского поверили ему, он должен был дать знак при встрече: провести особым образом по волосам или что-то вроде того. Следователи поверили. Обвиняемые обменялись соответствующими жестами. Винн остался в материалах суда мелкой сошкой.

К началу тех встреч информация о таинственной возне вокруг Кубы могла дойти до ушей Пеньковского, хотя до приезда Рауля Кастро она оставалась доступной лишь немногим. Но ведь Варенцов имел высший воинский чин маршала.

В конце августа Пеньковский просто не мог не знать о проводимой операции. Перемещались войска, десятками отходили в неизвестном направлении корабли. Кому придет в голову информацию, известную сотням людей, держать в секрете от одного из высших офицеров, к тому же доверенного лица самого начальника ГРУ.

А именно в конце августа, как зафиксировано в донесении службы наблюдения, Пеньковский, оформив должным образом разрешение, пошел в гости к сотруднику американского посольства Хорбели, где была назначена встреча с представителем ЦРУ Карлсоном. Там они имели возможность поговорить. Кроме того, Пеньковский передал Карлсону семь экспонированных микрофотопленок и данные о какой-то советской ракете. В этом подсудимый признался на суде. О чем он умолчал? Наверняка о многом.

После августовской встречи Пеньковского с представителями ЦРУ и МИ-6 у КГБ не осталось сомнений, что иностранный агент именно он. Контрразведка буквально повисла у него на хвосте. 5 сентября во время приема в американском посольстве предполагалась новая встреча с Карлсоном. Никаких разговоров, только мимолетная передача микрофотопленок в посольском туалете. Операция сорвалась, там торчал один из русских гостей. Ему было плохо, видно, «хватил лишнего».

Пришлось действовать по запасному варианту, предусматривающему перенос встречи на квартиру английского торгового советника Сениора, где очень кстати устраивался прием. И там им не удалось уединиться ни на минуту. Подвыпившие русские «друзья» не упускали из вида ни Пеньковского, ни Карлсона. Повторная неудача окончательно убедила Пеньковского, что дело идет к провалу. Он потребовал срочной эвакуации. На этот случай имелся неплохой сценарий. Винн на нескольких грузовиках начал путешествие с передвижной выставкой товаров своей фирмы из Венгрии в Советский Союз, с остановкой в Москве и далее в Хельсинки. Под днищем одного из трейлеров оборудовали тайник, где Пеньковский с относительным комфортом мог продержаться от Москвы до границы Финляндии. Однако операция и тут сорвалась.

В те июльские дни отец не знал ничего. Наши ракетные секреты казались упрятанными надежно. В середине июля проект соглашения о постановке ракет на Кубе, завизированный двумя министрами обороны: от Советского Союза маршалом Малиновским и от республики Куба майором Раулем Кастро — представили в верха. Отец одобрил текст. Иначе и быть не могло, ведь Малиновский по каждому казавшемуся ему мало-мальски важным пункту звонил отцу советоваться. Договор предусматривал, что ракеты всех видов: баллистические, фронтовые, зенитные, береговой обороны — остаются в подчинении советского командования.

Теперь следовало заручиться согласием Фиделя. 17 июля Рауль Кастро с проектом документа улетел домой.

На июль 1962 года на Северном флоте назначили грандиозные показательные учения. Туда собирался отец и все высшее руководство страны. Наше конструкторское бюро оказалось в центре внимания. Практически все крылатые ракеты флота вышли из стен челомеевского КБ. Лихорадочная подготовка шла по всему побережью от Мурманска до Архангельска. В конце июня меня послали в Североморск. Там готовились к боевым стрельбам.

Жили мы на плавучей базе подводных лодок, огромном сером корабле, служившем частично общежитием, частично ремонтной мастерской, частично складом. С моряками мы быстро нашли общий язык, подружились. Как-то за вечерним чаем в кают-компании командир сообщил офицерам, что после учений база отправляется в дальний многомесячный поход. О его цели и пункте назначения он пока говорить был не вправе, а может, и сам не знал. Все последующие дни заполнились обсуждением, догадками, предположениями. Фантазия разыгралась. Только обстоятельный боцман хранил таинственное молчание. Меня он посчитал человеком доверенным и как-то поделился, что получено легкое, тропическое обмундирование. Вывод он делал однозначный: база пойдет на Кубу.

При встрече, рассказывая отцу о днях, проведенных в Североморске, я не упустил и этот эпизод. Отец улыбнулся: «Никакой секрет не удержишь. В штабах запрещено упоминать Кубу, а боцман все знает!»

К этому времени оборону острова решили подкрепить еще и подводными лодками. Заодно решались наши собственные проблемы, осложнявшие дежурство лодок у берегов США. С появлением возможности базироваться на Кубе до боевых позиций становилось рукой подать.

О том, как на этот шаг отреагируют американцы, особенно не задумывались. Считалось, что если все благополучно пройдет с ракетами, то на базу подводных лодок никто не обратит особого внимания. Стоят же американские корабли в Шотландии, Италии, Греции и в других европейских портах.

В июле началась грандиозная операция по переброске на Кубу, по сути дела, нескольких советских дивизий. Весь месяц комплектовался личный состав: кто переодевался в гражданскую одежду, кто получал форму кубинских революционных вооруженных сил. На Кубе не должны были появляться советские военнослужащие. Солдаты и офицеры камуфлировались в технических специалистов, туристов и не знаю в кого еще. Войска и технику незаметно подтягивали к портам погрузки. Основной поток пришелся на черноморские порты: Феодосию, Николаев, Поти. На закрытой от посторонних глаз Севастопольской военно-морской базе грузилась сводная ракетная дивизия стратегического назначения генерала И. Стаценко. Ее собрали из наиболее подготовленных, набравшихся опыта учебно-боевых пусков полков. Один из полков этой дивизии год назад, в июне 1961 года, из района Воркуты с полевой стартовой позиции «обстрелял» ядерными зарядами Новоземельский полигон. Выпустили две ракеты: одну с атомным, другую с термоядерным зарядами. Мощность взрыва соответствовала расчетам. Теперь им предстояло показать себя на Кубе. Для сохранения секретности решили избежать приема на борт турецких лоцманов, обычно сопровождающих суда через проливы Босфор и Дарданеллы. Для них заготовили подарки — бакшиш. Его вручали прямо в лоцманском катере, в ответ делалась соответствующая отметка в судовом журнале, и стороны расставались довольные друг другом.