Земля обетованная - Барак Обама

с Махатмой Ганди. Наряду с Линкольном, Кингом и Манделой, Ганди оказал глубокое влияние на мое мышление. В юности я изучал его труды и обнаружил, что он озвучивает некоторые из моих самых глубоких инстинктов. Его понятие о сатьяграхе, или преданности истине, и силе ненасильственного сопротивления, способного пробудить совесть; его настойчивое утверждение о нашей общей человечности и единстве всех религий; его вера в то, что каждое общество обязано в рамках своих политических, экономических и социальных механизмов признать равную ценность и достоинство всех людей — каждая из этих идей нашла во мне отклик. Действия Ганди взволновали меня даже больше, чем его слова; он испытал свои убеждения на прочность, рискуя жизнью, попав в тюрьму и полностью посвятив себя борьбе своего народа. Его ненасильственная кампания за независимость Индии от Великобритании, которая началась в 1915 году и продолжалась более тридцати лет, не просто помогла преодолеть империю и освободить большую часть субконтинента, она запустила моральный заряд, который пульсировал по всему миру. Она стала маяком для других обездоленных, маргинализированных групп — в том числе для чернокожих американцев на Юге времен Джима Кроу, — стремящихся добиться своей свободы.

В начале поездки у нас с Мишель была возможность посетить Мани Бхаван, скромное двухэтажное здание, расположенное в тихом районе Мумбаи, которое на протяжении многих лет было местом жительства Ганди. Перед началом экскурсии наш гид, любезная женщина в голубом сари, показала нам гостевую книгу, которую доктор Кинг подписал в 1959 году, когда он приехал в Индию, чтобы привлечь внимание мировой общественности к борьбе за расовую справедливость в Соединенных Штатах и отдать дань уважения человеку, чьи учения его вдохновили.

Затем гид пригласил нас подняться наверх, чтобы осмотреть личные покои Ганди. Сняв обувь, мы вошли в простую комнату с полом из гладкой узорчатой плитки, двери на террасу были открыты, чтобы впустить легкий ветерок и бледный, туманный свет. Я уставился на спартанскую кровать и подушки, коллекцию прялок, старомодный телефон и низкий деревянный письменный стол, пытаясь представить себе Ганди, присутствующего в комнате, — невысокого смуглокожего мужчину в простом хлопковом дхоти, сложившего под себя ноги, составляющего письмо британскому вице-королю или намечающего следующий этап Соляного марша. И в тот момент у меня возникло сильнейшее желание сесть рядом с ним и поговорить. Спросить его, где он нашел силы и воображение, чтобы сделать так много, имея так мало. Спросить, как он оправился от разочарования.

На его долю выпало больше, чем нужно. При всех своих необыкновенных дарованиях Ганди не смог исцелить глубокие религиозные расколы на субконтиненте или предотвратить его разделение на преимущественно индуистскую Индию и подавляющий мусульманский Пакистан — сейсмическое событие, в результате которого несметное число людей погибло в результате насилия на религиозной почве, а миллионы семей были вынуждены собрать все, что могли унести, и мигрировать через недавно установленные границы. Несмотря на все его труды, он не смог разрушить удушающую кастовую систему Индии. Но каким-то образом он маршировал, постился и проповедовал до семидесяти лет — до того последнего дня в 1948 году, когда по дороге на молитву его в упор застрелил молодой индуистский экстремист, который расценил его экуменизм как предательство веры.

Во многих отношениях современная Индия считается историей успеха, пережив неоднократную смену правительства, ожесточенную вражду политических партий, различные вооруженные сепаратистские движения и всевозможные коррупционные скандалы. Переход к рыночной экономике в 1990-х годах высвободил необыкновенные предпринимательские таланты индийского народа, что привело к стремительным темпам роста, процветанию высокотехнологичного сектора и неуклонному росту среднего класса. Как главный архитектор экономических преобразований в Индии, премьер-министр Манмохан Сингх казался подходящим олицетворением этого прогресса: представитель крошечного, часто преследуемого религиозного меньшинства сикхов, который поднялся на самый высокий пост в стране, и сдержанный технократ, завоевавший доверие людей не путем обращения к их страстям, а путем повышения уровня жизни и поддержания заслуженной репутации не коррумпированного человека.

У нас с Сингхом сложились теплые и продуктивные отношения. Хотя он мог быть осторожным во внешней политике, не желая слишком сильно опережать индийскую бюрократию, которая исторически подозрительно относилась к намерениям США, наше совместное времяпровождение подтвердило мое первоначальное впечатление о нем как о человеке необычайной мудрости и порядочности; и во время моего визита в столицу Нью-Дели мы достигли соглашений об укреплении сотрудничества с США в области борьбы с терроризмом, глобального здравоохранения, ядерной безопасности и торговли.

Я не мог понять, представляет ли приход Сингха к власти будущее индийской демократии или это просто аберрация. В наш первый вечер в Дели он и его жена, Гуршаран Каур, устроили званый ужин для меня и Мишель в своей резиденции, и прежде чем присоединиться к другим гостям во дворе, освещенном свечами, у нас с Сингхом было несколько минут, чтобы пообщаться наедине. Без привычной стаи надсмотрщиков и записчиков, нависших над нашими плечами, премьер-министр более откровенно говорил о тучах, которые он видел на горизонте. По его словам, его беспокоит экономика. Хотя Индия лучше многих других стран пережила финансовый кризис, глобальный спад неизбежно затруднит создание рабочих мест для молодого и быстро растущего населения Индии. Кроме того, существует проблема Пакистана: Его продолжающаяся неспособность сотрудничать с Индией в расследовании террористических нападений на отели и другие объекты в Мумбаи в 2008 году значительно усилила напряженность в отношениях между двумя странами, в частности потому, что террористическая организация "Лашкар-и-Тайиба", ответственная за это, как полагают, имела связи с пакистанской разведкой. Сингх сопротивлялся призывам нанести ответный удар по Пакистану после терактов, но его сдержанность дорого обошлась ему в политическом плане. Он опасался, что рост антимусульманских настроений усилил влияние главной оппозиционной партии Индии, индуистской националистической Бхаратия Джаната Парти (БДП).

"В нестабильные времена, господин президент, — сказал премьер-министр, — призыв к религиозной и этнической солидарности может быть пьянящим. И политикам не так уж трудно использовать это в своих целях, как в Индии, так и в любом другом месте".

Я кивнул, вспомнив разговор с Вацлавом Гавелом во время моего визита в Прагу и его предупреждение о растущей волне нелиберализма в Европе. Если глобализация и исторический экономический кризис подпитывают эти тенденции в относительно богатых странах — если я наблюдаю это даже в Соединенных Штатах с "Чайной партией", — то как Индия может быть застрахована от этого? Ведь правда заключалась в том, что, несмотря на устойчивость ее демократии и впечатляющие экономические показатели последнего времени, Индия все еще мало походила на эгалитарное, мирное и устойчивое общество, которое представлял себе Ганди. По всей стране миллионы людей продолжали жить в нищете, запертые в