Словарь-справочник по психоанализу - Валерий Лейбин

Третья стадия – локомоторно-генитальная, связанная с инициативой против чувства вины. Она соответствует «эдиповой» стадии, связана с введением деспотического правления морального чувства, задает направление движения к реальному и возможному, которое позволяет мечты раннего детства связать с целями активной взрослой жизни.

Четвертая стадия – латентная, соотносящаяся с трудолюбием против чувства неполноценности. На этой стадии ребенок учится завоевывать признание, занимаясь полезным и нужным делом, но в то же время сталкивается с опасностями, состоящими в чувстве неадекватности и неполноценности. Это «наиболее решающая в социальном отношении стадия».

Пятая стадия – подростковый возраст и ранняя юность, где наблюдается идентичность против смешения ролей. В рамках данной стадии происходит интеграция в форме идентичности Я в сочетании с тождественностью и непрерывностью значения индивидуума для других. Но опасность состоит в смешении ролей, проецировании образа собственного Я на других. Это – психологическая стадия «между детством и взрослостью, между моралью, уже освоенной ребенком, и этикой, которую еще предстоит развить взрослому.

Шестая стадия – ранняя взрослость, характеризующаяся близостью против изоляции. На этом уровне «новоиспеченный взрослый» готов к близости с другими, способен связывать себя отношениями интимного и товарищеского характера. Опасность этой стадии – изоляция, то есть избегание контактов, которые обязывают к близости. «В психопатологии это нарушение может приводить к тяжелым «проблемам характера».

Седьмая стадия – взрослость, где имеет место генеративность против стагнации. Генеративность – это заинтересованность в устройстве жизни и наставлении нового поколения. Она является важной стадией как психосексуального, так и психосоциального развития. Однако на этой стадии развития возможна регрессия к «обсессивной потребности в псевдоблизости, часто с глубоким чувством застоя и обеднением личной жизни», и ранняя физическая и психологическая инвалидность, становящаяся средством сосредоточения заботы человека на самом себе.

Восьмая стадия – зрелость, соотносящаяся с целостностью Я против отчаяния. Целостность Я – это накопленная уверенность человека в своем стремлении к порядку и смыслу, «постнарциссическая любовь» как переживание опыта, передающего некий мировой порядок и духовный смысл, принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни, как того, чему суждено было произойти. При отсутствии или утрате этой целостности Я превалирует страх смерти. Отчаяние выражает сознание того, что «времени осталось мало, слишком мало, чтобы попытаться начать новую жизнь и испытать иные пути к целостности».

С точки зрения Э. Эриксона, целостность Я – это итог постепенного вызревания плода предшествующих семи стадий развития человека, адаптировавшегося к победам и поражениям, проявляющего заботу о делах и людях, являющегося продолжителем рода и производителем материальных и духовных ценностей. В конечном счете суть отношений между целостностью взрослого и младенческим доверием, то есть жизненный цикл человека, можно выразить, сказав, что «здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти».

СТАДИЯ ЗЕРКАЛА – инфантильный этап развития человека, сопровождающийся целостным восприятием самого себя как телесного единства и первичным опытом самоотождествления, способствующим становлению Я и формированию субъекта.

Представление о стадии зеркала, как важном этапе развития ребенка, было введено в научную литературу французским психоаналитиком Ж. Лаканом (1901–1981). В 1936 г. на психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде он вступил с докладом, в котором впервые изложил концепцию стадии зеркала. Тринадцать лет спустя на ХVI Международном психоаналитическом конгрессе в Цюрихе он выступил с докладом, опубликованным под названием «Стадия зеркала и ее роль в формировании функции Я в том виде, в котором она предстает нам в психоаналитической практике» (1949).

Выдвигая концепцию стадии зеркала, Ж. Лакан исходил из особенности поведения ребенка, выявленной данными сравнительной психологии. Эта особенность состоит в том, что на ранней стадии развития ребенок способен узнавать свое отражение в зеркале в качестве своего собственного. При этом он не только усваивает образ своего отражения в зеркале, но и может совершать ряд жестов, с помощью которых в игровой форме соотносится с дублируемой реальностью – со своим собственным телом, другими людьми и предметами, отражающимися в зеркале и попадающими в поле его зрения в отраженной форме. По словам Ж. Лакана, не умеющий даже держаться на ногах, а не то чтобы ходить, поддерживаемый кем-нибудь из взрослых, малыш «озабоченно рвется, вне себя от радости, из своих помочей и, наклонившись вперед, застывает, стараясь зафиксировать в поле зрения мгновенную картину собственного отражения».

С точки зрения Ж. Лакана, стадия зеркала характерна для развития ребенка в возрасте от шести до восемнадцати месяцев. На этой стадии осуществляется процесс идентификации, происходящий с ребенком при освоении им своего собственного образа. Усвоение ребенком своего собственного зрительного образа является идеальной ситуацией для изучения символического и воображаемого пластов субъекта, благодаря которым впоследствии осуществляется идентификация с другими людьми и становление Я.

Зеркальный образ собственного тела с его индивидуальными особенностями оказывает формирующее воздействие на ребенка. Он не только способствует формированию представления о телесном единстве и отождествлению с отражением, но и расширяет познавательное поле человека, вписываясь, как полагал Ж. Лакан, в наши представления о «параноидальном познании». На стадии зеркала проявляется способность человека к пространственному овладению своим собственным образом, в результате чего устанавливается связь между телом и его имаго, организмом и его реальностью. Посредством идентификации с образом себе подобного на завершающей стадии зеркала возникают предпосылки для развития диалектики, связывающей Я с социально обусловленными ситуациями жизни, способствующей вхождению индивида в историю и ведущей к параноидальному отчуждению, возникающему при обращении «от Я зеркального к Я социальному».

В конечном счете, как подчеркивал Ж. Лакан, стадия зеркала «представляет собой драму, чей внутренний импульс устремляет ее от несостоятельности к опережению – драму, которая фабрикует субъекта, попавшего на приманку пространственной идентификации, череду фантазмов, открывающуюся расчлененным образом тела, а завершающуюся формой его целостности, которую мы назовем ортопедической, и облачения, наконец, в ту броню отчуждающей идентичности, чья жесткая структура и предопределит собой все дальнейшее его умственное развитие».

СТРАСТЬ – вожделение человека, не поддающееся контролю и оказывающее значительное воздействие на его мышление и поведение.

З. Фрейд уделял основное внимание рассмотрению бессознательных влечений человека. В одних работах он проводил различие между влечением и инстинктом, в других понятия «влечение» и «инстинкт» рассматривались в качестве равнозначных. Его представления о человеческих страстях входили в остов размышлений о влечениях и инстинктах как таковых, и в этом отношении сами страсти воспринимались как изначально присущие человеку, подобно влечению к деструктуивности или инстинкту агрессии.

Переосмысливая взгляды З. Фрейда на природу влечений человека, часть психоаналитиков по-иному подошли к трактовке человеческих страстей. Так, американский психоаналитик Э. Фромм (1900–1980) предложил такое видение человека, которое включало в себя культурные и социальные детерминанты. В работе «Бегство от свободы» (1941) он подчеркнул, что бессознательные стремления человека, включая любовь, ненависть, жажду власти, тенденцию к подчинению, влечение к чувственному наслаждению или страх перед ними, являются продуктами социального процесса формирования личности. Словом, «страсти человека и тревоги его – это продукт культуры».

В работе «Человек для себя» (1947) Э. Фромм подчеркнул, что большую часть «человеческих страстных влечений» невозможно объяснить силой инстинктов, а индивид обладает такими страстями, которые могут быть сильнее стремления к самосохранению. В книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1973) он провел различие между инстинктами и страстями. Инстинкты, или естественные влечения, коренятся в физиологических потребностях человека, в то время как человеческие страсти – в его характере. Произрастающие из характера страсти (потребность в любви, нежности, свободе, разрушении, садизм, мазохизм и др.) соответствуют экзистенциальным потребностям человека. Если инстинкты – это ответ на физиологические потребности человека, то страсти – ответ на его экзистенциальные потребности. В отличие от инстинктов страсти являются специфически человеческими. «Хотя экзистенциальные потребности одинаковы для всех людей, индивиды и группы отличаются с точки зрения преобладающих страстей».