Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения - Леонид Михайлович Баткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
194
Веселовский А.Н. Указ. соч., с. 193.
195
Castiglione В. Op. cit., lib. I, cap. 15, p. 106.
196
Bruni L. Ad Petrum Histrum, p. 82–84 etc.
197
Ibid., p. 68–80, 82–84, 90 etc.
198
M.A. Гуковский сомневался в том, что в диалоге Бруни дано «окончательное решение» о «триумвирах», полагая, впрочем, что важнее всего критическое отношение к ним в первых («simulate») речах Никколи. Автор констатировал отсутствие «прямого ответа на вопрос» и в диалоге Бруни «О знатности», и в диалогах Поджо Браччолини. См: Гуковский М.А. Итальянское Возрождение. Л., 1961, т. II, с. 154, 162–163, 165.
199
Bruni L. Ad Petrum Histrum, p. 74, 79.
200
Bracciolini P. De avaricia // Prosatori latini… p. 268–270, 274 etc., 266, 264.
201
Ibid., p. 276–300, p. 278–280.
202
Landino Ch. Disputationes camaldulenses, p. 724–788 (далее ссылки в тексте).
203
См., например: Брагина Л.М. Этические взгляды итальянского гуманиста второй половины XV в. Кристофоро Ландино // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. 1965, № 5, с. 61.
204
Seigel J. Civic Humanism or Ciceronian Rhetoric? // Past and Present, 1966, № 34, p. 3–48; Baron H. Leonardo Bruni: Professional Rhetorician or Civic Humanist? // Past and Present, 1967, № 36, p. 21–37; Robey D. P.P. Vergerio the Elder: Republicanism and Civic Values in the Work of an Early Humanist // Past and Present, 1973, № 58, p. 3–37.
205
Robey D. Op. cit., p. 31.
206
Prosatori latini… p. 804–822.
207
Garin E. L'umanesimo italiano, p. 87.
208
Prosatori latini… p. 796–800 etc.
209
Pico della Mirandola G. Opera omnia, p. 393, 401.
210
Ibid., p. 379.
211
Poliziano A. Opera, p. 451–461.
212
Врач Никколо Лиочени обратился к Полициано с письмом, в котором признавался, что сам он далек от studia humanitatis, но, познакомившись с сочинениями Полициано, увидел, что находится «не на чужом поле». Ибо он обнаружил в них изящное и ученое объяснение не только поэтических и ораторских, но и медицинских и философских сентенций. Это внушает ему, Никколо, надежду, что Полициано возьмется изложить «общую философию» (philosophia universa), которая «у варваров сделалась варварской», на ясной и чистой латыни. Ведь ты, Полициано, изучал в юности, у опытных наставников, Платона и Аристотеля. Ты мог бы быстро достичь в «sapientiae» тех же вершин, которых уже достиг «in oratoria ac poetica facultate» (Ibid., p. 117). В сущности, Никколо взывал к alter ego Полициано и искал в нем философа точно так же, как Барбаро искал в Пико ритора.
213
Supplementum ficinianum, vol. II, p. 278–279.
214
Valla L. Opera. Basiliae, 1543.
215
А.И. Хоментовская писала по этому поводу, что Никколи «пытается превратить в шутку» выступление Панормиты (Хоментовская А.И. Указ. соч., с. 44). Но указание на провокационный характер антитезы характерно вообще для диалогов XV в. Валла никого не «наводит на ложный след», а просто следует законам жанра. Что касается отношения к Панормите, то Никколи лишь повторяет то, что писали почти все гуманисты, в том числе благочестивейшие Маффео Веджо и Гуарино Веронский (см.: Fois M. Il pensiero cristiano di Lorenzo Valla del quadro storico cultural del suoambiente. Roma, 1969, p. 25–31).
216
Valla L. Opera, p. 731.
217
Ibid., p. 897. См. наблюдения Франко Гаэты (Gaeta F. Lorenzo Valla // Filologia e storia nell'umanesimo italiano. Napoli, 1955, p. 25–26.) над стилем трактата, в котором действительно чутко введены различия между сухо-логическим, строгим, уснащенным специальной терминологией изложением стоической части и живым, обычным, без научного аппарата языком эпикурейской части. Между прочим, почему самые добродетельные из гуманистов ничуть не были скандализованы «Гермафродитом» Бекаделли и приветствовали его появление? Потому, что Бекаделли хорошо вошел в непристойный стиль, уместный для его темы. Марио Фоис упрекает этих набожных и славившихся примерным поведением людей за то, что для них стилистические достоинства легких, изящных, искусных стихов Панормиты оказались важней христианской морали (Fois M. Op. cit., p. 30). Но дело обстояло гораздо сложней. Во-первых, гуманисты не считали противоречащим морали откровенное изображение человеческого тела и разоблачение природы. Во-вторых, сочинение Бекаделли воспринималось как феномен культуры, а не быта и не отождествлялось с прагматической программой поведения. В-третьих, в этом сказалась склонность гуманистов к культурному перевоплощению, к вхождению внутрь даже той духовной ситуации, которая для них самих, казалось бы, чужда. Не потому ли исполненный серьезности и достоинства Гуарино, не колеблясь, восклицает в защиту «Гермафродита»: «Посреди лупанария я хвалю развратный стих» (Guarino Veronese. Epistolario, № 346, p. 505).
218
Интересно сравнить двух Никколи, валловского и бруниевского (т. е. «Ad Petrum Histrum» и «De voluptate»). У Бруни Никколи поочередно защищает две противоположные точки зрения, у Валлы – совмещает их одновременно. Возможность сосуществования разных истин у Бруни подтверждена тем, что их с одинаковым пылом защищает один человек, у Валлы – тем, что взгляды двух людей примиряются в голове третьего. Но следовательно: «эклектизм» валловского Никколи и «притворство» бруниевского Никколи – одного логического происхождения. В первом случае «эклектизм» на деле означает столкновение истин в форме их единства; во втором случае – единство истин в форме их столкновения.
219
Castiglionchio L. da. Dialogue de curiae commodis // Prosatori latini… p. 174–206 etc.
220
Тема ренессансного «единства истины» сжато и точно суммирована в кн.: Kristeller P. Renaissance Concept of Man and Other Essay. N.Y., 1972, p. 43–63.
221
См.: Библер B.C. Мышление как творчество: Введение в
