Cлово президента - Том Клэнси

– Люди умирают каждый день, Джек, – напомнила ему первая леди.

– Но не от ракет «воздух – воздух». – Райан положил донесение на ночной столик и выключил свет, надеясь, что сон все-таки придет, и думая о том, чем кончится встреча в Тегеране.

Началось с рукопожатий. Чиновник Министерства иностранных дел встретил их у входа. Французский посол представил всех, и они быстро вошли внутрь, чтобы избежать назойливых телевизионных камер, хотя на улице было пустынно. Кларк и Чавез исполняли свои обязанности, стоя недалеко от государственного секретаря, но не слишком близко, и нервно оглядывались по сторонам, как от них и ожидали.

Государственный секретарь последовал за иранским чиновником. За ними шли остальные. Французский посол остался в приемной вместе с сопровождающими, а Адлер и чиновник вошли в скромно обставленный кабинет духовного главы Объединенной Исламской Республики.

– Приветствую вас с миром, – сказал Дарейи, поднимаясь из-за стола, чтобы поздороваться со своим гостем. Он говорил через переводчика. Это был обычный прием при встречах такого рода, поскольку давал время для более точного перевода каждого слова, а если что-то потом оказывалось не так, всегда можно сослаться на ошибку переводчика. Это предоставляло обеим сторонам удобный выход из положения. – Пусть Аллах благославит нашу встречу.

– Мы благодарны вам за то, что вы нашли возможность принять нас, хотя вас предупредили за столь короткое время, – ответил Адлер, опускаясь в кресло.

– Вы проделали дальний путь. Я надеюсь, ничто не осложнило его? – вежливо осведомился Дарейи.

Весь ритуал будет вежливым, во всяком случае его начало, подумал Адлер.

– Наше путешествие прошло спокойно, – ответил он. Чтобы подавить зевоту и не обнаружить усталости, он еще в посольстве выпил три чашки крепкого французского кофе, хотя желудок отреагировал на них бурчанием. Дипломаты во время серьезных встреч должны держаться, как хирурги в операционной, и Адлер давно научился не выдавать своих эмоций, что бы ни происходило с его желудком.

– Сожалею, что мы не можем показать вам весь наш город. В нем заключено столько истории и красоты. – Оба ждали, пока переводчик закончит перевод. Переводчиком был тридцатилетний мужчина, его лицо выражало напряжение и, увидел Адлер…, страх перед Дарейи? Скорее всего это сотрудник Министерства иностранных дел, на нем был несколько помятый костюм – в противоположность аятолле, который был в просторном халате, что подчеркивало его национальную и религиозную принадлежность. Лицо Махмуда Хаджи было строгим, но не враждебным, и, как ни странно, он, казалось, не проявлял ни малейшего любопытства.

– Может быть, мне удастся познакомиться с вашим городом во время следующего визита. Дружеский кивок.

– Да, конечно. – Эти слова Дарейи произнес по-английски, это напомнило Адлеру, что аятолла понимает язык своего гостя. В этом не было ничего необычного, заметил государственный секретарь.

– Прошло много времени с тех пор, как между нашими странами осуществлялись прямые контакты, тем более на гаком уровне. – Это верно, но мы приветствуем такие контакты. Чем могу служить вам, секретарь Адлер?

– Если вы не возражаете, мне хотелось бы обсудить проблему стабильности в нашем регионе, – Проблему стабильности? – с невинным удивлением повторил Дарейи. – Что вы хотите этим сказать?

– Создание Объединенной Исламской Республики породило в этом регионе новую огромную страну. Это не может не вызывать некоторого беспокойства.

– По моему мнению, это способствовало стабильности в регионе. Разве иракский режим не оказывал дестабилизирующего влияния на соседние страны? Разве не Ирак начал две агрессивные войны? Мы не делали ничего подобного.

– Это верни. – согласился Адлер.

– Ислам – это религия, проповедующая мир и братство, – продолжал Дарейи тоном учителя, которым и был в течение ряда лет. Наверно, он был строгим учителем, подумал Адлер, за мягким голосом у него скрывался стальной кулак.

– И это верно, однако в человеческом мире те, кто зовут себя верующими, не всегда следуют религиозным правилам, – напомнил американец.

– Другие страны не принимают правление Бога так, как это делаем мы. Только признание верности этого правления вселяет людям надежду найти мир и справедливость. Недостаточно только произносить слова. Следует жить в соответствии со словами.

Спасибо за преподанный урок воскресной школы, подумал Адлер, уважительно кивая. Тогда какого черта вы поддерживаете «Хезболлах»?

– Моя страна всего лишь стремится к миру в этом регионе – и не только в нем, а во всем мире.

– Такова воля Аллаха, выраженная словами Пророка, – кивнул Дарейи.

Адлер увидел, что аятолла строго придерживается сценария. Когда-то, много лет назад, президент Джимми Картер послал своего эмиссара для встречи с наставником этого человека, Хомейни, который жил тогда в изгнании, в скромном домике во Франции. В то время правление шаха переживало тяжелые времена, и было решено прощупать оппозицию, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Boзвратившись домой после встречи, посланец сказал президенту, что Хомеини «святой». Картер согласился с докладом своего эмиссара, что привело к свержению Муххамеда Реза Пехлеви. Его место занял «святой».

Следующей американской администрации пришлось иметь дело с этим «святым», что привело к скандалу и насмешкам над американцами всего мира.

Адлер принял твердое решение не повторить этих ошибок.

– Одним из принципов нашей страны является сохранность международных границ. Уважение к территориальной неприкосновенности является непременным условием региональной и глобальной стабильности.

– Секретарь Адлер, все люди – братья, такова воля Аллаха. Братья могут время от времени ссориться, но Аллах отвергает войну. Как бы то ни было, содержание ваших высказываний вызывает у меня некоторое беспокойство. Мне начинает казаться, что вы хотите сказать, будто у нас враждебные намерения по отношению к нашим соседям. Почему вы так считаете?

– Извините меня, мне кажется, вы меня не правильно поняли. Я не говорил ничего подобного. Я приехал сюда только для того, чтобы обсудить взаимные трудности.

– Ваша страна и ее союзники находятся в экономической зависимости от этого региона. Мы не хотим нарушать установившиеся связи. Вам нужна наша нефть. Нам нужны товары, которые можно приобрести на деньги, полученные за проданную нефть. Наша культура традиционно зиждется на торговле. Вам это известно. Кроме того, наша культура – исламская, и мне причиняет острую боль, что Запад никак не может понять содержания нашей веры. Несмотря на утверждения ваших еврейских друзей, мы не варвары. Более того, у нас, по сути дела, нет религиозных расхождений с евреями. Местом рождения их патриарха, Авраама, является этот регион. Они были первыми, кто заявил о существовании истинного Бога, и потому между нами должен существовать мир.

– Мне приятно это слышать. Как можем мы достичь такого мира? – спросил Адлер, пытаясь вспомнить, когда последний раз кто-то не просто предложил ему оливковую ветвь мира, а обрушил ему на голову целое оливковое дерево.

– С помощью времени и переговоров. Возможно, самым лучшим будут прямые контакты. Они тоже являются торговой нацией, помимо того что их религия мало отличается от нашей.

Адлер попытался понять, что имеет в виду Дарейи. Прямые контакты с Израилем? Это реальное предложение или всего лишь подачка, брошенная американскому правительству?

– А ваши исламские соседи?

– У нас одна религия. У нас, как и у них, есть нефть. У нас общая культура. Мы уже являемся единой нацией во многих отношениях.

Кларк, Чавез и посол Франции сидели в приемной. Иранский персонал, предложив им напитки и легкую закуску, старался не обращать на них внимания. Местные охранники стояли в приемной, не глядя на гостей, но и не упуская их из поля зрения. Для Чавеза это была возможность увидеть новый мир. Он заметил, что мебель тут была старомодной и, как ни странно, потертой, словно ничто в здании не менялось, после того как его покинуло прежнее правительство – а это произошло давным-давно, напомнил он себе, – не то чтобы все казалось ветхим, нет, скорее просто не было современным. Впрочем, здесь ощущалось какое-то напряжение. Американский персонал отнесся бы к подобным посетителям с любопытством. Шестеро же иранцев, находившиеся в приемной, просто игнорировали их. Почему?

Кларк ожидал этого. Его не удивляло такое отношение. Они с Дингом были охранниками и потому представляли собой что-то вроде мебели, были недостойны их внимания. Находившиеся здесь люди были доверенными помощниками и секретарями главы государства, преданными своему боссу, на них падало отражение частицы его власти. Гости, что сидели в приемной, могли утвердить эту власть на международной арене либо угрожать ей, но, несмотря на важность этого для личного благосостояния каждого из них, они не могли ни на что повлиять, как не могли повлиять на погоду. Поэтому они делали вид, что просто не замечают их присутствия, за исключением охранников, в обязанности которых входило рассматривать всех как потенциальную угрозу, хотя дипломатический протокол и лишал их возможности оказывать физическое давление на иностранцев, что было бы предпочтительней.