Путями тьмы (СИ) - Шелинс Елена

Одри чуть наклонила голову и, наконец, сделала столь долгожданный для ряда присутствующих глоток. С недоумением облизнула губы, пытаясь классифицировать непривычный вкус.

Стив чуть подался вперед, испытующе глядя на дочь. Он окончательно утвердился в роли безгласного наблюдателя, смотрящего на Одри сквозь непробиваемую прозрачную стену, вставшую между ними.

— Вкусно, — тихо пробормотала девушка. — Спасибо.

Она допила содержимое бокала крупными глотками. Когда ставила его на стол, я перехватила ее взгляд.

Зрачки девушки расширились, а по щекам разлился нежный румянец.

Адриан молча придвинул к ней второй бокал.

И это все? Никаких пояснений его стороны, никаких вопросов с ее?

Какой-то штиль перед бурей. Сердце сжалось в недобром предчувствии.

— Адриан! — тихий но звонкий голос заставил подпрыгнуть.

Я не успела поймать момент, когда у нашего столика выросла тонкая девушка с короткими густыми волосами, бунтарски взъерошенными и зафиксированными лаком. Большие ореховые глаза на миловидном треугольном личике горели смесью негодования и растерянности.

— Какого черта ты вообще здесь забыл! — наконец, выдала она, без спроса двинула пустой стул соседнего столика и рухнула на него в непосредственной близости от хозяина. — Жить надоело? Весь город на ушах…

В нижней пухлой губе, красовался пирсинг, не помешавший, впрочем, безукоризненно нанести помаду сочного темно-вишневого оттенка.

— И тебе привет, Эльза, — Адриан изобразил что-то вроде улыбки. — Все так плохо?

Девушка демонстративно закатила глаза.

— Шутишь?.. Выбери себе склеп подальше, и ляг в спячку лет этак на двести. Нет, лучше триста. У любого преступления есть срок годности, возможно, Древние еще сжалятся, когда подостынут…

— Не все столь великодушны, как твоя мать. Кстати, где она?..

— Нет уж, давай задавать вопросы по очереди. Я, чур, буду первой. Откуда у тебя эта вещь?..

Эльза кинула монету на стол. Та брякнула, покатилась по кругу и легла рядом с ладонью Адриана.

На металле с трудом угадывались очертания полустертого женского римского профиля.

— Последнюю дарственную монету Амелия вручила какому-то выдающемуся смертному с полвека назад. Не помню, то ли он ее увековечил на полотне, то ли написал дурацкую сонату, как будто бывают другие… Но что я отлично помню — ты никаких особенных услуг Амелии не оказывал, чтобы требовать помощи или защиты.

— Монету дала мне Деви.

Эльза грязно выругалась.

— Это не лезет ни в какие ворота, Адриан! Вы чихать хотели на все традиции! Знаешь, кем бы мы были, если бы отреклись от всего, что еще сохранилось в нашей культуре? Разрозненной кучкой бессмертных идиотов!

Волосы девушки воинственно топорщились, когда она в такт словам эмоционально дергала головой.

— Так значит человеческие сонаты дурацкие, но вампирскую… культуру с ее традициями надо хранить? — я слегка запуталась в логике Эльзы.

— Не вижу противоречий! — безапелляционно заявила она, кинув на меня такой взгляд, словно только что заметила. — Куда лопатой на этом шарике не ткни, везде наткнешься на очередной результат человеческой жизнедеятельности… А что остается после нас, горстки пепла? Человечество поглощает и присваивает себе любое наше наследие. А, пустое! Я не обязана здесь распинаться. Монета — грязный ход, Адриан. Я пришла сюда, но совершенно не обязана спасать твою задницу, хотя бы потому, что это — не в моих силах. Никаких долгов у моей семьи перед твоей нет. И ты не беспомощный смертный, а взрослый вампир. Да черт побери, ты меня даже старше!

— Тише, Эльза. Монету дала мне Деви, но лишь для того, чтобы я смог вызвать тебя, не привлекая особого внимания.

— Говорю же, грязный ход, — ухмыльнулась вампирша. — Окей. Так зачем я тебе понадобилась?

— Нам нужна Амелия.

— Окей. Так зачем тебе понадобилась Амелия?…

Адриан глубоко вздохнул и откинулся назад. В последнее время ему категорически не везло в общении с женщинами, которые, словно сговорившись, безжалостно терзали его нервы.

— Как бы тебе объяснить… Я хочу воспользоваться последней возможностью обелить свое имя. И Амелия — единственная ниточка к тому, кто может мне помочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глаза Эльзы сузились, а пальцы медленно забарабанили по поверхности стола. Повторять или разжевывать необходимости не было, вампирша поняла сразу, к чему вел хозяин.

— О, так значит, ты действительно не собирался отправить на тот свет Древних? — она недоверчиво мотнула головой. — Забавно. Ты хоть знаешь, что произошло за то время, пока тебя искали?… У тебя появились соратники. Представляешь? Наметившейся раскол на нашей хрупкой фарфоровой чашки мира громко хрустнул, и те, кто нашел идею избавится от старейших вампиров привлекательной, шушукаются по углам, восхищаясь твоей смелостью. При удачном раскладе ты мог бы стать этаким лицом мятежа, но, увы… Видимо, ты их разочаруешь.

— Разочарую, — после повисшей паузы произнес Адриан. — Если смогу достичь цели до того, как слепое правосудие Древних доберется до меня.

— Что ж, ты знаешь, на чей стороне буду я, если придется выбирать. И мне бы очень не хотелось, чтобы из тебя ненароком сделали мученика за “правое” дело. Если Старейший расставит все по местам, возможно, это сбавит пыл особо ярых отступников, которые начинают сколачиваться в группировки… — Эльзы задумчиво прикусила губу. — Да, это было бы лучшим исходом.

— Так ты поможешь?

— Помогу. Но пообещай мне, что выживешь и найдешь Старейшего как можно быстрее.

В тоне вампирши просочились нотки сожаления. Адриан вопросительно поднял бровь, и та призналась:

— Серые тени отправили за мной шпиона. Видишь ли, наше приятельство давно известно, а все ищут тебя… Через несколько минут тут станет жарко.

— Эльза!! — в ярости прошипел хозяин, вскакивая с места.

Одри, на время беседы вампиров принявшую ту же каменную позу, что и Стив, испуганно дернула рукой и опрокинула пустые бокалы. В реве музыки они беззвучно разбились у нас под ногами.

— Песчаный храм, Адриан. Ищи Амелию в Песчаном храме.

Эльза змеей скользнула со стула, чтобы через несколько мгновений растворится в толпе. Монета со стола исчезла.

— Она же поначалу зубы нам заговаривала, — с неприятным озарением процедила я.

Адриан беспардонно поднял Одри с ее места. Та сжалась испуганным котенком, которого собрались утопить.

— Что расселись?!.. Жить надоело?.. — Голос Адриана едва не взорвал мне мозг.

Толкая плечами посетителей, мы пробились к лестнице, чудом не сбили официантку на ступенях и вспороли плотную толпу. На нас почти не обращали внимания, наслаждаясь кульминационным моментом концерта.

Солист на сцене зашелся душераздирающим гроулингом, приводя разгоряченную публику в экстаз. Откуда-то по бокам от сцены хлынули плотные волны дыма, и лучи прожекторов окрасили их в алый цвет. Красные клубы окончательно смазали лица, превращая людей в дергающихся кукол. Я смутно узнавала то древнее, звериное, что вспыхивало в воздухе и звало двигаться, кричать, отдаться ритму…

Адриан остановился первым, не выпуская руку Одри.

Он оцепенело смотрел на вход, где двое явно новых посетителей высматривали кого-то в толпе.

Немой приказ двигаться назад, в кровавую пелену. Там, где запасной выход, за которым на улице нет любопытных человеческих глаз, там, где нас определенно тоже ждали.

Даже будучи загнанным в ловушку, Адриан пекся о сохранении секрета существования ему подобных. Я взревела от бессильной злости, и мой рев утонул в реве вокалиста, усиленным микрофоном.

У заветной двери Адриан развернулся и вложил в мою руку безвольную ладонь Одри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

“Ты знаешь, что делать”.

“Да пошел ты!”

Естественно, свое послание я благоразумно оставила при себе.

Пока хозяин медлил перед дверью, по моим догадкам, слишком рано проматывая в голове прошедшую жизнь, я взглянула на Стива. Обмяклый, несобранный, он смотрел вперед тусклым взглядом.