Пригоршня праха - Ивлин Во

Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.

В соседней комнате говорили:

- А где сегодня ее мистер Бивер?

- Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит - все боится, как бы самолет не разбился.

- Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил...

- Не предпринимайте ничего в четверг, - говорила миссис Норткотт.

- Ничего?

- Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру.

- А о любви там ничего не говорится?

- Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого пальца к подъему означают любовников.

- Да, да, расскажите еще...

Доложили о приходе княгини Абдул Акбар.

- Где Бренда? - спросила она. - Я думала, она здесь.

- Ока у миссис Норткотт.

- Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу.

- Джок прелесть... Слушай, а с какой стати ты оставила его внизу?

- Нет, нет, он пришел по очень важному делу. Ему необходимо увидеть Бренду наедине.

- Господи, как таинственно, она скоро выйдет. Им нельзя мешать. У миссис Норткотт пропадет весь настрой.

Дженни рассказала им о случившемся.

А в соседней комнате за дверью у Бренды уже начала зябнуть нога.

- Четверо мужчин определяют вашу судьбу, - говорила миссис Норткотт. Один - верен и нежен, но он еще не открыл вам своей любви, другой - пылкий и властный, и вы его боитесь.

- О господи, - сказала Бренда, - как интересно! Кто бы это мог быть?

- Одного вы должны избегать - он вам не принесет добра: он жестокосерд и алчен.

- Это наверняка мой мистер Бивер, господь с ним. Внизу Джок сидел в маленькой комнате окнами на улицу, где гости Полли обычно собирались перед обедом. Было пять минут седьмого.

Вскоре Бренда натянула чулок, надела туфлю и вышла к дамам

- Весьма увлекательно, - объявила она. - Послушайте, почему у вас такой странный вид?

- Джок Грант-Мензис хочет с тобой поговорить - он внизу.

- Джок? Какая неожиданность. Ничего страшного не случилось, ведь нет?

- Ты лучше спустись, поговори с ним. И тут Бренду напугала странная обстановка в комнате и непривычные выражения на лицах подруг.

Она опрометью кинулась вниз, в комнату, где ее ждал Джок.

- В чем дело, Джок? Говори быстрей, мне страшно. Ничего ужасного не случилось, нет?

- Боюсь, что да. Произошел несчастный случай.

- Джон?

- Да.

- Умер?

Джок кивнул.

Она опустилась на жесткий ампирный стульчик у стены я села тихо-тихо, сложив руки на коленях, как благовоспитанный ребенок, которого привели в компанию взрослых. Она сказала:

- Расскажи мне, как это было. Откуда ты узнал?

- Я не уезжал из Хеттона после воскресенья.

- Из Хеттона?

- Разве ты не помнишь? Джон сегодня собирался на охоту.

Она нахмурилась, до нее не сразу дошли его слова.

- Джон... Джон Эндрю... Я... слава богу... - и она разрыдалась. Она беспомощно плакала, отвернув от Джока лицо и уткнувшись лбом в золоченую спинку стула.

Наверху миссис Норткотт держала за ногу. Суки де Фуко-Эстергази.

- Вашу судьбу, - говорила она, - определяют четверо мужчин. Один верен и нежен, но он не открыл еще вам своей любви...

VII

Прорезав тишину Хеттона, около комнаты экономки прозвенел телефонный звонок и был переключен на библиотеку. Трубку взял Тони.

- Это Джок. Я только что видел Бренду. Она приедет семячасовым поездом,

- Как она, очень расстроена?

- Разумеется.

- Где она сейчас?

- Она со мной. Я звоню от Полли.

- Мне поговорить с ней?

- Не стоит.

- Хорошо, я ее встречу. Ты тоже приедешь?

- Нет.

- Ты был просто замечателен. Не знаю, что бы я делал без тебя и миссис Рэттери.

- Все в порядке. Я провожу Бренду.

Бренда уже не плакала, она сидела съежившись на стуле. Пока Джок говорил по телефону, она не поднимала глаз. Потом сказала:

- Я поеду этим поездом.

- Нам пора двигаться. Тебе, наверное, надо взять на квартире какие-то вещи?

- Моя сумка... наверху. Сходи за ней. Я не могу туда вернуться.

По дороге она молчала. Она сидела рядом с Джоком - он вел машину - и глядела прямо перед собой. Когда они приехали, она открыла дверь и первой прошла в квартиру. В комнате не было почти никакой мебели. Она села на единственный стул.

- У нас еще много времени. Расскажи, как все было. Джок рассказал.

- Бедный мальчик, - сказала она. - Бедный, бедный мальчик.

Потом открыла шкаф и уложила кое-какие вещи в чемодан, раз или два она выходила в ванную.

- Вещи упакованы, - сказала она. - Все равно еще слишком много времени.

- Не хочешь поесть?

- Нет, нет, ни за что, - она снова села, поглядела на себя в зеркало, но не стала приводить лицо в порядок.

- Когда ты мне сказал, - начала она, - я не сразу поняла. Я сама не знала, что говорю.

- Я знаю.

- Я ведь ничего такого не сказала, нет?

- Ты знаешь, что ты сказала.

- Да, знаю... Я не то хотела... Я думаю, не стоит и стараться - что тут объяснишь. Джок сказал:

- Ты ничего не забыла?

- Нет, там все, что мне понадобится, - она кивнула на чемоданчик, стоявший на кровати. Вид у нее был убитый.

- Тогда, пожалуй, пора ехать на станцию.

- Хорошо. Еще рано. Но все равно.

Джок проводил ее к поезду. Была среда, и в вагоны набилось множество женщин, возвращавшихся домой после беготни по лондонским магазинам.

- Почему бы тебе не поехать первым классом?

- Нет, нет, я всегда езжу третьим.

Она села посредине скамьи. Соседки с любопытством заглядывали ей в лицо - не больна ли она.

- Почитать ничего не хочешь?

- Ничего не хочу.

- А поесть?

- И поесть не хочу.

- Тогда до свидания.

- До свидания.

Отталкивая Джока, в вагон протиснулась еще одна женщина, обвешанная пестрыми свертками.

Когда новость дошла до Марджори, она сказала Аллану:

- Зато теперь мистеру Биверу конец. Однако Полли Кокперс сказала Веронике:

- Насколько я понимаю Бренду, это конец для Тони. Захудалые Ласты были потрясены телеграммой. Они жили на большой, но убыточной птицеферме неподалеку от Принсес-Рисборо. Никому из них и в голову не пришло, что теперь в случае чего Хеттон перейдет к ним. А если б и пришло, они горевали бы ничуть не меньше.

С Пэддингтонского вокзала Джок отправился прямо в Брэттклуб. Один из мужчин у стойки сказал:

- Какой кошмарный случай с парнишкой Тони Ласта.

- Да, я при этом был.

- Неужели? Кошмарный случай. Позже ему сообщили:

- Звонит княгиня Абдул Акбар. Она желает знать, в клубе ли вы?

- Нет, нет, скажите ей, что меня здесь нет, - распорядился Джок.

VIII

На следующее утро, в одиннадцать, началось следствие и быстро завершилось. Доктор, водитель автобуса, Бен и мисс Рипон дали показания. Мисс Рипон разрешили не вставать. Она была очень бледна и говорила дрожащим голосом, отец испепелял ее грозными взглядами с ближней скамьи; под шляпкой у нее скрывалась маленькая проплешина, там, где сбрили волосы вокруг ранки. В заключительной речи следователь отметил, что в случившемся несчастье, как явствует из свидетельских показаний, некого винить, остается только выразить глубочайшее соболезнование суда мистеру Ласту и леди Бренде в постигшей их тяжелой утрате. Толпа расступилась, образуя проход для Тони и Бренды. На следствие явились и полковник Инч, и секретарь охотничьего клуба. Следствие велось со всей деликатностью и уважением к скорби родителей. Бренда сказала:

- Погоди минутку. Я должна поговорить с этой бедняжкой, рипоновсиой дочкой.

И прелестно справилась со своей задачей. Когда все ушли, Тони сказал:

- Жаль, что тебя не было вчера. К нам приходило столько народу, а я совершенно не знал, что говорить.

- Как ты провел день?

- Тут была лихая блондинка... Мы немного поиграли в петуха и курочку.

- Петуха и курочку? Ну и как, успешно?

- Не очень... Даже не верится, что вчера в это время еще ничего не случилось.

- Бедный мальчик, - сказала Вренда.

Они почти не говорили друг с другом с приезда Бренды. Тони встретил ее на станции; когда они добрались до дому, миссис Рэттери уже легла, а наутро она улетела на своем аэроплане, не повидавшись с ними. Они слышали, как аэроплан пролетел над домом, Бренда - в ванне, Тони - внизу, в кабинете, где занимался письмами, что стало теперь необходимостью.

День редких промельков солнца и буйного ветра; белые и серые облака высоко над головой неподвижны, но голые деревья вокруг дома раскачиваются и сотрясаются, а во дворе конюшни вихрями крутится солома. Бен снял парадный костюм, который надевал на следствие, и занялся делами. Громобою вчера тоже досталось, и он немного прихрамывал на правую переднюю.

Бренда сняла шляпу и кинула ее на стул в зале.

- Нечего говорить, правда?

- Не обязательно разговаривать.

- Нет. Наверное, будут похороны.

- Как же иначе.

- Когда, завтра?

Она заглянула в утреннюю комнату.

- А они порядочно наработали, верно?