Ниже нуля - Али Хейзелвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я все еще растеряна, напугана, голодна и виновата. Но когда я поднимаю взгляд на Йена, возможно, мне становится немного менее холодно.
Это просто растяжение, я почти уверена. Но если говорить о вывихах, то это плохой вывих.
Ян верен своим обещаниям и вытаскивает меня из расщелины всего за пару минут, но как только я оказываюсь на поверхности, я пытаюсь хромать, и… это выглядит не очень хорошо. Моя нога касается земли, и боль пронзает все мое тело, как молния.
— Фу… — Я прижимаю руку к губам, пытаясь спрятать свой вздох в ткани перчаток, и изо всех сил стараюсь удержаться на ногах. Я уверена, что громкий шум ветра заглушает мое хныканье, но я мало что могу сделать, чтобы остановить слезы, заливающие мои глаза.
К счастью, Йен слишком занят сбором веревки, чтобы заметить это. — Я на секунду, — говорит он, и я радуюсь этой отсрочке. Возможно, он только что спас меня от превращения в десерт для белого медведя, но по какой — то причине мне неприятна мысль о том, что он видит меня плачущей и слабой. Ладно, хорошо: Я нуждалась в спасении, и, возможно, сейчас я выгляжу не очень. Но мой болевой порог обычно довольно высок, и я никогда не была нытиком. Я не хочу давать Йену повод думать иначе.
Кроме.
Кроме того, что эти две одинокие слезы открыли шлюзы. Позади меня Йен загружает свое альпинистское снаряжение в рюкзак, его движения практичны и экономны, а я… Я не могу заставить себя предложить какую — либо помощь. Я просто неловко стою, пытаясь уберечь свою пульсирующую лодыжку, на одной ноге, как фламинго. Мои щеки горячие и мокрые от падающего снега, и я смотрю вниз на свою дурацкую расщелину, думая, что еще минуту назад — пока Йен, мать его, Флойд не спас меня — это было последнее место, которое я видела. Последний кусочек неба.
И тут же меня пронзает стремительный ужас. Он сбивает надуманную тишину моего марсианского океана, и огромные масштабы того, что чуть не случилось, всего того, что я люблю, что я могла бы упустить, если бы Йен не пришел за мной, проносятся по моему мозгу, как грабли.
Собаки. Три часа ночи летом. Сэди и Мара — абсолютные идиотки, а я смеюсь над ними. Походы, чай со льдом из киви, греческий ресторан, который я так и не попробовала, элегантный код, следующий сезон 'Stranger Things', действительно хороший секс, публикация в Nature, возможность увидеть людей на Марсе, концовка 'Песни льда и пламени'…
— Нам пора в путь, пока буря не усилилась, — говорит Йен. — Ты…
Йен смотрит на меня, и я даже не пытаюсь спрятать лицо. Я уже далеко не в том состоянии. Когда он подходит ближе, хмурясь, я позволяю ему поймать мой взгляд, приподнять пальцами мой подбородок, осмотреть мои щеки. Его выражение лица меняется от срочного, обеспокоенного до понимающего. Я делаю вдох, который превращается в глоток. Глоток, к моему ужасу, превращается во всхлип. Два. Три. Пять. А потом…
Потом я просто в полном беспорядке. Рыдаю жалобно, как ребенок, и когда теплое, тяжелое тело обхватывает меня и крепко прижимает к себе, я не оказываю никакого сопротивления.
— Прости, — бормочу я в нейлон куртки Йена. — Прости, прости, прости. Я… я понятия не имею, что со мной не так, я… — Я просто не знала. Внизу, в расщелине, я могла притворяться, что ничего не происходит. Но теперь, когда я выбралась наружу, и я больше не чувствую оцепенения, все возвращается, и я не могу перестать видеть их, все вещи, все то, что я почти…
— Шшш. — Руки Йена кажутся невероятно большими, когда они двигаются вверх и вниз по моей спине, обхватывая мою голову, поглаживая мои влажные от снега волосы, выбивающиеся из — под шапки. Мы находимся в ледяной середине бури, но так близко к нему я чувствую себя почти спокойно. — Шшш. Все хорошо.
Я прижимаюсь к нему. Он позволяет мне рыдать в течение долгих мгновений, которые мы не можем себе позволить, прижимая меня к себе без воздуха между нами, пока я не чувствую биение его сердца сквозь толстые слои нашей одежды. Потом он бормочет 'Чертов Мерел' с едва сдерживаемой яростью, и я думаю, что было бы так просто свалить все на Мерела, но правда в том, что во всем виновата я.
Когда я наклоняюсь назад, чтобы сказать ему об этом, он закрывает мне лицо. — Нам действительно нужно идти. Я понесу тебя к побережью. У меня есть легкий бандаж для твоей лодыжки, просто чтобы не испортить ее еще больше.
— Побережье?
— Моя лодка менее чем в часе езды.
— Твоя лодка?
— Пойдем. Нам нужно идти, пока не выпало еще больше снега.
— Может быть, я смогу идти. Я могу хотя бы попытаться…
Он улыбается, и от мысли, что я могла бы умереть… могла бы умереть, если бы мне не улыбнулся вот так этот человек, у меня дрожат губы. — Я не против нести тебя. — Появляется ямочка. — Постарайся сдержать свою любовь к расщелинам, пожалуйста.
Я смотрю на него сквозь слезы. Как выясняется, это именно то, чего он от меня хочет.
Йен несет меня почти всю дорогу.
Сказать, что он делает это, не покладая рук, в белом свете усиливающейся метели, при температуре минус десять градусов по Цельсию, было бы, пожалуй, преувеличением. От него пахнет солью и теплом, когда он усаживает меня на одну из коек на нижней палубе судна — небольшого экспедиционного корабля M/S Sjøveien. Я замечаю маленькие капельки пота тут и там, они блестят на его лбу и верхней губе, прежде чем он вытирает их рукавами своего пальто.
Тем не менее, я не могу прийти в себя от относительной легкости, с которой он более часа пробирался по ледниковым плато, пробираясь по старому и свежему снегу, обходя скальные
