Смерть в медовый месяц - Лоуренс Блок

Надо дать успокоиться и Краузе. Сейчас он настороже. Полиции он ничего не скажет, но знает, что мы охотимся за ним, поэтому будет оглядываться на каждый шорох. А через три дня убедит себя, что одного убийства нам хватило с лихвой, что мы запаниковали, убив Ругера, и смотались из города. Пусть расслабится.

— А как мы его найдем?

— Найдем, можешь не беспокоиться.

— Телефонный справочник нам не поможет. Даже если у него есть телефон, в справочнике миллион Краузе, и мы не знаем его имени[8]. Почему его прозвали Даго? Краузе — не итальянская фамилия, не так ли?

— Нет. Мы его найдем.

— Как?

— Мы его найдем. Так или иначе, но найдем.

Они провели в номере весь день. В полдень он сходил в аптеку, купил журналы, утренние газеты. Об убийстве Ругера написали все, но без подробностей. Отмечалось, что в перестрелке не пострадал никто из прохожих. Появление Джилл на Лорринг-авеню с происходящим не увязали, так что версий, связанных с ревностью не выдвигалось. Газеты сходились в том, что Ругера убил нанятый кем-то профессионал. Подчеркивали, что в преступной среде такая смерть — обычное дело. Описания очевидцев во многом противоречили друг другу. С их слов получалось, что Дэйву никак не меньше тридцати двух лет, он ниже ростом, куда более плотный. Разошлись очевидцы и в числе убийц. Один утверждал, что стреляли двое из окна дома и из-за стоящей у тротуара машины. Старуха, что пустила Дэйва в комнату Ругера, заявила репортерам, что убийца предъявил удостоверение Федерального Бюро Расследований.

Они прочитали все статьи, вдоволь посмеялись, потом он сложил газеты, вынес их в коридор и выбросил в большую корзину для мусора.

— Я так и думал. Они могли поймать нас на месте преступления. Теперь же мы в полной безопасности, — подвел он итог.

На ленч они зашли в кафе, долго сидели над чашечками с кофе, курили. Потом прогулялись по Сорок второй улице. В кинотеатре «Победа» показывали два фантастических фильма, дневной билет стоил меньше доллара. От такого подарка отказываться не хотелось. В зал они вошли на середине английского фильма о забытой колонии на Альфа Центавра, сели на балконе. Половина мест пустовала. Фильм закончился, показали ролик новостей, три мультфильма, потом начался второй фильм, о морских чудовищах, угрожавших смести человечество с лица земли. Вновь мультфильмы, потом начало английского фильма об Альфа Центавра.

В кинотеатре им понравилось. Темнота успокаивала. Они чувствовали, что здесь им ничего не грозит и вскоре стали думать лишь о происходившем на экране.

По пути в отель они купили вечерние газеты. Он пролистал их, пока Джилл ходила в ванную, чтобы простирнуть белье и чулки. Не рассчитывая найти что-нибудь интересное, он методично просматривал страницу за страницей. В заметках практически слово в слово повторили утреннюю информацию. Если что и добавилось, так сведения о криминальном прошлом Ругера и намеки на проведение полицейского расследования. И лишь последний абзац вознаградил его дотошность:

«Среди прочих допрашивался и Филип «Даго» Краузе, по утверждению полиции, давний друг к напарник убитого. Краузе, который живет в доме № 2792 на Двадцать третьей авеню в районе Астория, в прошлом неоднократно арестовывался. После допроса его отпустили…»

С газетой в руке он вышел в коридор, чтобы показать ее Джилл.

— Посмотри, — радостно воскликнул он. — Я говорил тебе, мы его найдем. Эти идиоты сами вывели нас на него.

Вечером они пообедали в хорошем ресторане в восточной части Тридцать шестой улицы. Вернулись в отель, выпили «V.O.». Пиво давно кончилось. Он пил виски неразбавленным, она добавляла воды. Они сыграли в кункен, полистали журналы. Она постирала ему носки, повесила сушить на перекладину для занавесок. Пошутила, что уже вошла в роль молодой жены в медовый месяц. Он улыбнулся. Впервые один из них произнес эти слова вслух. «Медовый месяц».

Наутро, в субботу, они вновь купили утренние газеты. В большинстве ни убийство Ругера, ни расследование не упоминались. Лишь одна напечатала пространную статью, из которой им не удалось почерпнуть ничего ценного. Из отеля они выходили только перекусить.

В воскресенье она начала проявлять нетерпение желая как можно скорее с этим покончить.

— Лучше подождать, — пытался урезонить ее Дэйв. — Хотя бы пару дней. Не так уж это и много.

День они провели в другом кинотеатре на Сорок второй улице, пообедали в «Синей ленте», на Сорок четвертой. Они выпили до обеда, запивали пивом, к кофе заказали бренди. Так что из ресторана вышли навеселе. Он хотел вернуться в отель, она предложила зайти в джаз-клуб. Он согласился… Они сели за круглую стойку, послушали пианиста. Внезапно она наклонила голову, обняла его за талию.

— Не оглядывайся.

— А что такое?

— На другой стороне стойки мужчина, которого я видела у Лублина. Имени не помню, но он там был. На нем красный галстук. Только не смотри на него в упор. Он к нам не приглядывается.

Дэйв понял, о ком она говорит, искоса посмотрел на мужчину. Тот не обращал на них ни малейшего внимания.

— Наверное, он меня не узнал, — прошептала она. — Я тогда выглядела иначе, а он, насколько я помню, крепко выпил. Он смотрит на нас?

— Нет.

— Нам лучше уйти. Я первая, — она соскользнула с высокого стула. Он оставил на стойке мелочь и последовал за ней. На улице она привалилась к стене, тяжело дыша. Он взял ее под руку и увлек к мостовой. Рядом остановилось такси. Они залезли в кабину и молча доехали до отеля.

— Это опасно, — молчание она нарушила уже в номере. — Чем дольше мы остаемся в городе…

— Я знаю, — он закурил. — Завтра.

— Не рано?

— Нет. Я собирался подождать до вторника иль среды, но ты права, не стоит нам здесь задерживаться. Мы обязательно на кого-нибудь наткнемся. Если он тебя не узнал, будем считать, что нам крупно повезло.

— Это точно.

— Хорошо еще, что ты заметила его.

Он оставался с ней до полуночи. Потом покинул отель. Один. Прошел с дюжину кварталов. На темной боковой улице нашел «шеви», изготовленный два года тому назад, с номерными знаками штата Нью-Джерси. К автомобилю они крепились винтами. Монеткой он отвернул винты, снял номерные пластины, спрятал под рубашку, вернулся в отель.

Они запаковали все вещи за исключением револьвера и коробки с патронами. Он зарядил револьвер пятью патронами, а остальные отнес на другую темную улицу. В коробке их оставалось пятнадцать. Патроны он разбросал в канализационные решетки, коробку разорвал и засунул в мусорный ящик.

И семь утра он вновь вышел из отеля и зашагал к гаражу. Заплатил служителю три с половиной доллара, выехал из гаража, припарковал «форд» в трех домах от отеля. Поднялся в номер за вещами. Спустился вниз вместе с Джилл. Револьвер лежал в ее сумочке. Чемоданы они уложили в багажник, Дэйв запер его на ключ. Сел за руль, она — рядом. По Вест-Сайд-драйв они доехали до Девяносто пятой улицы, затем попетляли по маленьким улочкам между Бродвеем и Вест-Сайд-авеню, пока не оказались рядом с каким-то складом. Он заехал за склад, поменял номерные знаки: «родные» убрал в багажник, на их место поставил снятые с «шеви». Потом поехал к мосту Триборо. Джилл выполняла роль штурмана, то и дело сверяясь с карманным атласом. Один раз они свернули не там, где следовало. Осознали ошибку, лишь проехав три квартала. Развернулись и более с пути не сбивались. Сначала они нашли квартал, где жил Краузе, потом его дом. Дэйв сбросил скорость, ища место для парковки. Они дважды объехали квартал, прежде чем заметили просвет у тротуара. Дэйву с трудом удалось втиснуть в него «форд».

Дэйв заглушил двигатель, вылез из автомобиля. Пока обходил его, Джилл перебралась на сиденье водителя. Он сел на ее место. Сумочка с револьвером лежала между ними. Подъезд дома Краузе был у него как на ладони: они стояли у тротуара на той же стороне улицы, на расстоянии в полквартала.

Краузе был дома. Темно-серый «понтиак» дожидался хозяина напротив дома, на противоположной стороне улицы. Оставалось только ждать, когда же он выйдет из подъезда.

Дэйв повернулся к жене.

— На этот раз мы все сделаем, как надо.

Она кивнула. Ее пальцы сжимали рулевое колесо, смотрела она прямо перед собой. Дэйв предложил ей сигарету, но она отказалась.

Он опустил стекло, оглянулся.

— Слушай, подай назад до упора и выверни руль, чтобы быстро выехать отсюда. А то еще зацепимся за кого-нибудь.

Она подала назад, пока не уперлась бампером в стоящую сзади машину, вывернула руль. Он курил, сбрасывая пепел через открытое окно.

Ждать труднее всего, думал он. Действовать — проще. Многое, если не все, выполняешь автоматически. Не надо все взвешивать, копаться в себе, волноваться, оправдываться перед самим собой. А ожидание требует внутренней дисциплины. Надо заставить себя свыкнуться с мыслью, что время это не потеряно зря, иначе на месте не усидишь.