Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочка и сердце
В лихих девяностых, как принято щас говорить, мы переехали с Брянска в Москву, это были те самые времена, когда продукты и хлеб получали по карточкам. Посоветовавшись с друзьями решили торговать селёдкой на одном из Московских рынков. Супруг родом был с Камчатки, знал это дело досконально. Покупали на базе селёдку, засаливали в дубовых бочках из под вина. Соль, сахар, лавровый лист, чёрный перец, вот и все дела. Товар улетел с рук, как сдобные булочки по утрам. Продукты питания покупали там же, на базаре, у коллег, с которыми всегда поддерживали тёплые отношения. Однако бизнес есть бизнес и пока муж, после работы, торговался у чьего то лотка, я часто пропадала у торговца книгами. С детства помешанная на литературе — я лучше себе откажу от чего нибудь вкусненького или даже нужного, но не от книги. Муж наторговавшись вдоволь, человек он был очень добрый, южных кровей, с полной кошёлкой в руках незаметно подошёл и встал рядом со мной, присоединяясь к исследованию книг, в надежде найти ту единственную жемчужину, без которой немыслим никакой одинокий вечер после работы. Мимо прилавка проходила женщина, таща за руку небольшую девочку, в стоптанных башмаках которая плакала навзрыд, просила купить ей детскую книжку. Слёзы ручейками текли из под глаз, мать на нее шипела, по одежде было видно, что ко сну без ужина, им не привыкать. Муж купил книжку, это был Доктор Айболит Чуковского, догнал их и отдал её девочке. Ребёнок двумя руками прижал книжку к груди и сквозь бусинки слёз и слов благодарности с восторгом рассматривал супруга. Женщина, извиняясь поминутно отнекивалась, просила забрать книжку.
— Не спорьте со мной — попросил муж, не надо, у меня сердце больное. Может когда нибудь она станет доктором и вылечит меня — улыбаясь
Пройдут года и мы забудем эту историю.
Как то раз, на том же базаре, после смерти мужа, меня за руку остановила незнакомая мне женщина и присмотревшись ко мне, напомнила мне этот случай с детской иллюстрированной книжкой.
Потом она спросила про мужа и тронутая моим несчастьем, рассказала что девочка уже большая, учится в Санкт-Петербурге на врача кардиолога. Книжку она до сих пор хранит, усатого дядю, с голубыми улыбающимися глазами, который подарил ей книжку она не забыла, по прежнему помнит.
Когда я умер
Я умер. Нет, это не было неожиданностью для меня, я знал об этом давно, с точностью до умопомрачения, что когда нибудь помру, я верил, надеялся, что это произойдёт не так быстро, как это случилось. Не хотел, потому что было полно незаконченных дел. Надо было срочно отремонтировать протекающую крышу, заплатить счета за свет и воду, сходить в супермаркет за йогуртом, взять брюки из химчистки и туфли после ремонта у сапожника. Произошло это в понедельник, самый неподходящий день недели. Лучше бы я умер в воскресенье, во время отдыха, нет тоже некстати, на городском стадионе в это время шёл очень ответственный матч по футболу местной команды с приезжими итальянцами.
Жаль, что мы не можем выбирать день свей смерти. Сделал, все дела и помер себе на здоровье, живи в раю или в аду? В аду думаю будет веселее, с грешниками, чем в раю со школьными отличниками.
Зато я теперь могу всё, кроме как возвратится назад. До того как умереть, мне очень хотелось узнать как там устроен потусторонний Мир, я прекрасно понимал стоит только перейти эту невидимую границу бытия и обратного пути назад никогда не будет, поэтому это познание не было простым любопытством. Теперь я буду здесь жить, нет не жить, а существовать. Живём мы там, где жизнь, а здесь просто существуем. Здесь очень хорошо, тепло, красиво, вокруг непонятная разноцветная материя, какие то мягкие звуки напоминающие музыку и свет, много светлого света, очень много. Интересно где здесь мой покойный брат, как бы его найти. В солнечный летний день, когда вокруг всё цвело и пело, его не стало. Он ушёл от нас, даже не попрощавшись от овердозы метафетамина.
Странно, но здесь нет никого, однако мне всё равно хорошо. Что-то я забыл сделать, никак не могу вспомнить, вот память. Наконец я обрёл душевное равновесие и покой.
А какой сегодня день недели, ах да понедельник, мне надо поспешить и вовремя попасть на работу. Наверное я всё таки сплю, глаза не открываются.
Сквозь радужный свет ресниц я смотрю на окно, за которым живёт мой город. Он там, живой и шумный. Неужели и он захотел со мною расстаться, подумал я, неужели я так всем надоел. Розовые лучи восходящего солнца, ворвавшись в палату, озарили сначала, сплетение прозрачных трубок, капельницу с цветными крантиками, потом отца сидящего рядом с мной, мать нервно теребящую край вязанной кофты, поминутно вытирая слёзы бумажным платочком.
— Ты куда это собрался раньше меня — горько пошутил отец
Я посмотрел на окно, за которым росли деревья. Они тоже были живые, махали мне своими ветками, словно приветствовали моё возвращение.
Любовь из преисподней
Деревенское кладбище место особого почитания и трепета не только местных жителей, но случайных прохожих, путешественников, туристов, когда-то разбойников и лихих людей которые проездом оказались в этих глухих, но прекрасных своей первобытной красотой живописных местах. По устоявшейся традиции здешних жителей, гостей всегда приглашали посмотреть достопримечательности края: таежный лес, горы покрытые снегом и редким кустарником, бурную речку с мутной водой, в которой водилась щука, форель, заходил осетр. Когда же волею судьбы путешественники оказывались рядом с местным кладбищем, место отнюдь не веселое и не привлекательное, но почему то всегда вызывающие нездоровое любопытство у человека, то обращали внимание на странную могилку в самом конце.
Людям свойственно, при виде мест вечного упокоения, будь то могила Наполеона, городское кладбище или деревенский погост, всегда с интересом рассматривать могилы; хорошо ухоженные, со свежими цветами в горшочках; старые, заброшенные сплошь заросшие травой и
