Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Видимо, видел, как из броневиков расстреливали милицию…
— Он как раз там был. Он все видел. Он оттуда выносил раненых из этого здания.
— Оно выгорело. Как Дом профсоюзов в Одессе.
Аля:
— Ну и через две недели он уехал в Донецк. В Мариуполе сложная была ситуация. То есть Мариуполь изначально сдавали, и все это понимали. Ну, это долго рассказывать, что Мариуполь оказался разменной монетой. И все ехали в Донецк. Все понимали, что Донецк будут удерживать, а Мариуполь рано или поздно сдадут. Поэтому много наших мариупольских ребят уехало в Донецк и не вернулось. У меня многие знакомые за эти семь лет там остались… И началась его служба.
Горит мариупольская милиция
— В мае Андрей приехал в Донецк. Если посчитать, 9 мая и две недели, то это двадцатые числа мая. В справке написано, что он 29 мая 2014 года вступил в ополчение. А 26 мая 2014 года был первый штурм Донецкого аэропорта, который возглавил Александр Ходаковский.
— Да, когда был авианалет.
— Украинский самолет расстреливал ополченцев. Только что собравшееся ополчение схватилось с частями регулярной киевской армии. Андрей участвовал в штурме?
— Смотрите, как получается. Вот вы в Донецк приезжаете, вы же не знаете, к кому идти. Там же не было четкой армии. Там же были разрозненные подразделения. Там был и «Оплот», и «Восток», и «Русская православная…», и еще куча разных подразделений. Это же не как сейчас. И все, кто приезжал, куда? В Мариуполе у нас был горсовет, там был штаб. Все шли туда. А в Донецке была захваченная обладминистрация, и все шли туда. И на разных этажах опять-таки с разными людьми. И вот мой брат попал на тот этаж и познакомился с теми людьми, кто относился к подразделению «Восток».
— Как раз его возглавлял Ходаковский… То есть на штурм аэропорта он не попал…
— Нет, не попал.
4. Под подпиской. Саур-Могила
— А на Саур-Могиле брат был?
— А вот там он воевал.
— И как?
— Но я вам сразу скажу, военные моменты я не знаю. Потому что мы с мамой жили в Мариуполе. У меня были проблемы, потому что мною интересовались эсбэушники. У меня была подписка, что я не веду антиукраинскую деятельность…
— Даже подписку отобрали.
— Подписку. Это лучше, чем поехать в аэропорт, где тюрьма[57]. Я вообще очень легко отделалась. И с братом у нас как бы такая связь: у тебя все хорошо, и не больше. Про какие-то военные моменты он мне не мог рассказывать.
— Легко отделалась…
— Это детективная история. Сначала меня один раз задержали эсбэушники при попытке выезда в Донецк. Они меня привезли, меня допрашивал майор СБУ. Он спрашивал, почему, зачем мне это надо, почему я не на стороне Украины? Ну, долго рассказывала…
— А где вас задержали?
— Смотрите, когда все началось, меня вывезли в Красный Луч. Это ЛНР. Но я там пробыла всего три дня и вернулась в Мариуполь. Потом уехала в Донецк, там волонтерила. Это уже в августе 2014-го. На поселок возили гуманитарку. А потом ближе к октябрю стало холодно, и мне нужны были зимние вещи. И пришлось как-то думать. Ну что, съезжу домой. А тогда еще не было блокпостов, как сейчас, граница. Тогда еще был свободный проезд. И я, никому ничего не сказав, у меня друзья в Донецке, ни им, ни брату, соответственно, ни маме, и я думаю: вечером в Мариуполь приеду, а рано утром уеду. И вот рано утром не получилось. Не знаю, кто меня сдал. Может быть, соседи. Я до сих пор не знаю. Никто не знал вообще, что я. То есть никакая-то электронная система. Еще что-то. Тем более сим-карта была поменяна, то есть невозможно было по телефону отследить. Я вечером приехала, а утром, когда я в автобус, зашли: «Панькина Алевтина Андреевна на выход». Под ручки. И все. И вот отвезли меня, как раз около здания сгоревшей милиции находился штаб СБУ. Привели, порасспрашивали, проверили мои контакты в телефоне и все, отвезли меня на вокзал, сказали: «Передай всем своим друзьям, что если они сейчас не сдадутся, то в Мариуполь они больше не вернутся». И все…
Комбат Панькин
— И взяли подписку.
— Нет, подписку с меня взяли в 2015 году 8 мая. Я же тогда через три месяца вернулась. И вот еще раз пришли эсбэушники ко мне: «Ну что, теракт делать будешь?» Я говорю: «Да, конечно, вот уже тротил лежит»…
— Понятно, приколистка…
— Тоже поговорили. Мне, на самом деле, повезло. Ко мне относились по-человечески. Не было таких моментов, я не могу сказать, что меня там… Ну, пугали. Потом два раза приходили эсбэушники по поводу брата. Уже не по поводу даже меня.
— А что они про брата спрашивали?
— Спрашивали: «Где служит? Зачем служит?» Мы говорим: «Не знаем. Вообще уехал в Россию. Не знаем ничего». Они понимали, что мы врем, но сделать-то ничего не могли.
— Вот вы до холодов были в Донецке. А оборона Саур-Могилы летом 2014-го. С июня по август.
— Я в Донецк приехала после этого.
— Понятно, в конце августа.
Аля:
— Единственное, что мне брат про Саур-Могилу рассказывал, это у него вырвалось: «Когда был артобстрел, я землю готов был грызть зубами, чтобы вкопаться…» Потому что было очень страшно. Там был ад…
Невзирая на непогоду, снег и мороз, я метался в поиске материалов о комбате по имени Марик. В гололедицу поехал под Воронеж в село Дмитриевку, где нашел мать гражданской жены Андрея Вали Галатовой.
Представившись «Ириной Александровной», она дополнила рассказ сестры Андрея:
— Андрей Панькин начал свой боевой путь еще в 2014 году, когда начались столкновения. Он сначала был далек от этого, а когда увидел, то стал защищать… Был на Саур-Могиле. Он говорил, что готовы уже были погибнуть. Целовали крестики…
Прислала фото подушечки с наградами и капитанскими погонами Панькина и отдельно фото самих наград и удостоверений. Среди наград я увидел медаль,
