Флакон императора - Наталья Александрова

Тут он догадался, что ищут эти страшные люди. Наверняка тот самый ларец, о котором спрашивала настырная корреспондентка. Экспонат под инвентарным номером 24–67.

Почему этот экспонат вдруг всех заинтересовал – это отдельный вопрос, но сейчас он не стоит на повестке дня. Сейчас важно отделаться от этих ужасных гостей.

– Я понял, что вы ищете! – выпалил Викентий Павлович. – Я понял, о каком ларце речь! Но его здесь нет…

– Что значит – нет? – мрачно осведомился блондин и поднял огромный кулак.

– Я его… я его продал… – выдохнул Викентий Павлович, виновато опустив глаза.

– Продал? – переспросил блондин и повернулся к своему спутнику. – Ты слышал, Серый, что он сказал?

– Слышал, – кивнул прилизанный тип, – не глухой.

– Как думаешь – он гонит?

– Нет, не думаю. Он не стал бы нас обманывать. Правда? Ты бы не стал нас обманывать? – Прилизанный тип пристально взглянул на Викентия Павловича.

– Не стал бы, – пролепетал тот и для верности помотал головой.

– Видишь, Вася, он бы не стал. Он ведь себе не враг.

– Не враг! – испуганно подтвердил заместитель директора музея.

– А если так, червяк навозный, говори – кому ты его продал? Кому ты продал наш ларец?

– Антону… – ответил Викентий Павлович.

– Что за Антон?

– Он перекупщик… – отозвался хозяин кабинета. – Такой… с длинными волосами…

– Перекупщик? Антон? С длинными волосами? – Прилизанный тип прищурился. – Наверное, это Слизняк… как ты думаешь, Вася? Похоже на Слизняка?

– Однозначно, Слизняк! – согласился блондин.

– Придется с ним побеседовать… – вздохнул прилизанный и снова взглянул на Викентия Павловича. – Ты ведь нам не соврал?

– Нет… это правда…

– Ну, смотри… если ты соврал, мы вернемся! Ты ведь это понимаешь?

– Пони… понимаю! – Викентий Павлович снова закивал, как китайский болванчик.

Тощий тип заметил у него на столе фотографию собачки, взял ее в руки и осклабился:

– Симпатичный песик! Как его зовут?

– Артур… Артурчик… – выдавил Викентий Павлович.

– Симпатичный! – повторил бандит. – Жалко будет, если придется его поджарить! Вася, как ты думаешь, как будет лучше – поджарить его на гриле или запечь в духовке?

– Вы… вы этого не сделаете! – проблеял Викентий Павлович.

– Не сделаем – если ты не соврал.

– Я не соврал…

– Ну вот, мы это и проверим… кстати, ты, таракан, понимаешь, что о нашем визите никому не нужно говорить? Понимаешь, что нас здесь вообще не было?

– Понимаю…

– Ну, вот и молодец! – Прилизанный тип снова повернулся к своему напарнику: – Вася, ну так и быть – приложи его на прощание.

– С удовольствием!

Блондин снова ударил Викентия Павловича в солнечное сплетение. Гораздо сильнее, чем прежде. У того глаза полезли на лоб от боли, дыхание перехватило.

– Это чтобы ты все как следует запомнил!

Двое страшных посетителей вышли из кабинета, плотно притворив за собой дверь. А Викентий Павлович еще долго сидел, глядя прямо перед собой.

Как было бы хорошо, если бы визит этой ужасной пары ему только приснился, померещился! Но нет, боль в солнечном сплетении однозначно доказывала, что это было на самом деле.

Кроме этой ноющей боли Викентия Павловича мучили два вопроса. Во-первых, что же это за ларец под инвентарным номером 24–67? Что в нем такого особенного, если им на протяжении одного дня интересовались сначала настырная журналистка, а потом парочка настоящих головорезов? И не продешевил ли он, когда продал этот ларец Антону? И во‑вторых, узнает ли Антон, что это Викентий Павлович навел на него двух уголовников? Ведь если он об этом узнает, на их плодотворном сотрудничестве можно будет поставить крест…

Покинув музей, криминальные напарники отправились на Лиговский проспект, на знаменитую петербургскую Лиговку. Тут, в старом пятиэтажном доме на углу Лиговки и Свечного переулка, располагалось заведение, пользующееся дурной славой, – рюмочная «Дружба», более известная под неофициальным названием «Колыма».

В полутемном помещении тусовались мрачные и подозрительные личности, густо разукрашенные татуировками. Причем татуировки были не из тех, которые наносят в модных салонах за большие деньги, а из тех, которые делают на зоне, без наркоза и антисептиков.

За стойкой возвышался здоровенный детина лет пятидесяти с грубой физиономией, украшенной несколькими шрамами. Это был владелец заведения Коля Колыма. Именно от его прозвища рюмочная получила свое неофициальное название. По другую сторону стойки дремал, уронив голову на столешницу, толстяк с круглой розовой лысиной.

Войдя в рюмочную, криминальные напарники подошли к стойке.

– Здорово, Коля! – обратился к хозяину тощий прилизанный субъект. – Как поживаешь?

– Я тебя знаю? – осведомился Колыма, окинув взглядом посетителя.

– Меня, может, и нет, но Сундука точно знаешь, а я с ним кантуюсь. Вместе с друганом, – прилизанный кивнул на своего широкоплечего спутника.

– Сундука знаю, – кивнул Коля. – Увидишь – привет ему передай.

– Обязательно передам.

– Чего вам с друганом налить?

– Пока ничего не надо. Мы вообще-то по делу…

– По делу или не по делу, у меня здесь рюмочная, а не кружок кройки и шитья. Выпьете по рюмке – тогда будет разговор…

– Ну ладно, наливай!

– Опять спрашиваю – чего вам налить?

– А что у тебя есть, кроме водки?

– Кроме водки – ничего, но водка есть трех сортов: «Пшеничная», «Столичная» и «Царская».

– И чем они отличаются?

– Ценой. «Пшеничная» – по сто рублей, «Столичная» – по двести, «Царская» – по триста.

– Давай две «Столичных».

– Правильный выбор. – Колыма осклабился. – Значит, вы и не жмоты и не лохи, не сорите деньгами попусту…

Он налил в две рюмки холодную водку, пододвинул две тарелки с квашеной капустой и солеными огурцами:

– Закуска за счет заведения!

Напарники лихо выпили, захрустели огурцами.

Колыма довольно усмехнулся и проговорил:

– Ну, и какое у вас ко мне дело?

– Человечка одного найти нужно, – ответил прилизанный, подхватив щепотку капусты.

– Какого человечка?

– Тошу Слизняка.

– Слизняка? – Колыма удивленно поднял брови. – На что он вам сдался? Слизняк – он и есть Слизняк!

– Значит, нужен! – процедил прилизанный, надкусив второй огурец.

– Слизняк ко мне давно не заходил! – Колыма нахмурился. – Месяца три уже его не видел!

– Может, кто из твоих знает, где его можно найти?

Вдруг толстяк, до сих пор дремавший, уронив лысую голову на стойку, подал голос:

– Две тыщи дашь?

Голову он при этом не поднимал и, казалось, вообще не просыпался.

– Это ты мне? – осведомился прилизанный.

– Тебе, тебе, кому же еще! Дашь две тыщи, если я скажу, где можно найти Слизняка?

– Почему не дать? – Прилизанный достал кошелек, вытащил оттуда две купюры, пошуршал ими возле уха толстяка.

Тот шевельнул рукой, и деньги исчезли.

– Ну, и где же он?

– У Люськи! – отозвался толстяк.

– У какой еще Люськи?

– Известно, у какой – у Люськи Трехрублевки, Кузнечный переулок, дом семь, квартира четырнадцать!

– Ну, ты прямо как горсправка! – восхитился прилизанный, но толстяк снова сделал вид, что спит.

Напарники простились и покинули заведение.

Как только дверь за ними закрылась, толстяк, не отрывая головы от стойки, нашарил в кармане мобильный телефон, набрал номер и вполголоса проговорил:

– Люся, здорово! Это я… да я, я! Ты вот что… Слизняк сейчас у тебя? Да знаю, что у тебя! Короче, за ним сейчас двое придут… крутые такие. Ты его предупреди. Скоро придут, совсем скоро! И вот еще что… с тебя за предупреждение две тыщи. Я сказал, две! Ты меня знаешь – со мной лучше дружить!

Не дожидаясь ответа, он спрятал телефон в карман и снова сделал вид, что заснул.

Напарники перешли Лиговский проспект, дошли до Кузнечного переулка и остановились перед мрачным домом из красного кирпича.

Скоро дверь подъезда открылась, и оттуда выдвинулся человек необыкновенной толщины. Прилизанный придержал дверь и вместе с напарником проскользнул внутрь. Лифт, разумеется, не работал. Напарники поднялись на четвертый этаж, позвонили в квартиру номер четырнадцать.

Какое-то время за дверью ничего не происходило. Потом послышались шаги, и недовольный женский голос проговорил:

– Кого там черти принесли?

– К тебе, Люсенька! – ответил прилизанный сладким, как мед, голосом.

– Понятно, что ко мне! – Голос за дверью немного смягчился. – Да ты-то кто такой?

– Я в Питере проездом, Коли Колымы дружбан! Коля мне сказал, что у тебя остановиться можно, что ты баба добрая…

– К кому добрая, а к кому и нет! – отозвалась женщина, еще немного потеплев голосом.

– А от чего это зависит?

– Известно, от чего: есть у тебя деньги или нет!

– Ну, на этот счет можешь не беспокоиться: денег у меня хватит!