Дегустация Индии - Мария Арбатова

– Напрасно столицу перенесли из Калькутты в Дели. По сравнению с Калькуттой Дели – это деревня. Убогий современный город, набитый малокультурными людьми, – морщится Шумит.

– Напоминает снобизм питерских по отношению к Москве! – отвечаю я.

Строить Нью-Дели британцы начали в 1911 году, понимая, что не могут справиться с освободительным движением в Бенгалии. Закладывать первый камень приехал король – Георг V. В честь него центральный проспект был назван «королевским». После изгнания британцев его переименовали в проспект Государства. Он идет к Виджай Чоук – Площади Победы, откуда виден Президентский дворец.

Кстати, Виджай – имя отца Шумита. По-нашему, Виктор – победитель. Имя моего первого свекра – наполовину украинца, наполовину грека – Владилен; номенклатурные родители фанатели от прихода большевиков. Имя моего второго свекра: наполовину украинца, наполовину немца – Тумай; дворяне-родители фанатели от Киплинга. Имя отца Шумита, бенгальца с португальской кровью, Виджай.

Похоже, что, будучи Марией Ивановной, я никак не могу рассчитывать на свекров с привычными именами – видимо, карма такая...

Русский культурный центр купался в буйном тропическом саду. Там что-то копал, стриг, утрамбовывал, ровнял, поливал и мыл батальон старательных индийцев. В Индии вообще создается впечатление всеобщей занятости. Прямо на улицах все что-то плетут, колотят, мешают, строгают, нанизывают, укладывают, расстилают, варят и лепят...

В здании царила советско-посольская стилистика, висело много Рериха, было просторно, прохладно и торжественно. Ранжана появилась, сверкая сногсшибательным сари, и познакомила нас с русскоговорящими профессорами и профессоршами.

Первые были в костюмах, вторые – в сари, но все подряд красавицы. Толпа журналистов, преподавателей, аспирантов и студентов окружила в холле столы для чаепития с вполне космополитичным угощением. В отличие от подобных западных конференций атмосфера казалась совершенно домашней, а улыбки настоящими.

Потом народ долго и тоже по-домашнему уговаривали зайти в зал, потом часа два ждали «больших людей». Наконец президиум наполнился пожилыми, иногда экзотически одетыми дяденьками, а красавицы профессорши, готовившие всю конференцию, стоя волновались в кулисах, как прислуга, подающая на стол. Через пару часов кому-то пришло в голову предложить им стулья. Это ужасно резало глаз после западных конференций.

Мероприятие, на которое мы приехали, организовывали Индийская ассоциация преподавателей русского языка, Российский культурный центр и наше посольство. Оно называлось «Россия на перепутье: язык, литература, культура и общество в XXI веке», то есть болтай про что хочешь. Самым уместным членом делегации был Игорь Чубайс, поскольку являлся директором центра по изучению России РУДН. Остальные попали сюда исключительно по капризу небесного диспетчера.

Наиболее пафосный дяденька в президиуме оказался министром развития людских ресурсов правительства Индии. Учитывая, что людской ресурс в Индии умирает в космических масштабах, но рождается в еще более космических, министр был человек занятой, но почему-то нашел время встретиться с людским ресурсом, озабоченным Россией. Остальные дяденьки оказались критиками, литературоведами, профессорами и писателями, так или иначе связанными с всеиндийским проектом по изучению русского, затеянным тетей Шумита Калпаной Датта.

– Шумит, а чем занимается Министерство людских ресурсов? – спрашиваю я.

– В России много природных ресурсов, потому есть Министерство природных ресурсов. В Индии очень много людей, так что существование Министерства людских ресурсов по этой логике оправданно. Россия строит экономику на нефти и газе, Индия – на людских мозгах и руках, – говорит Шумит. – Нефть и газ могут кончиться или смениться новым, более эффективным топливом, людской ресурс не обесценится никогда. Так что мы сделали более логичную ставку...

Наш импозантный посол-генерал Трубников, тот самый, за которым охотились террористы, зачитал приветственное послание от Людмилы Путиной. И зал зашептался (на двадцати двух официальных индийских языках и двухстах материнских, зарегистрированных переписью населения) о том, как она недавно приезжала, шесть часов ходила по местному рынку Яшка и купила мужу кожаный пиджак.

А министр развития людских ресурсов сложносочиненно развил мысль, что не только Россия и Индия, но все страны планеты перед выбором – национальная идентичность и суверенитет либо ассимиляция в многополярном мире. То есть на перекрестке находится не только Россия, но и весь мир!

Мы с Игорем Чубайсом ехидно переглянулись, уж нам было что про это сказать.

Однако не весь президиум оказался таким же продвинутым, как министр людских ресурсов, и следующий выступающий стал настаивать, что в нынешнем веке в России будет преодолено влияние постмодернизма и произойдет возвращение к истокам великой культуры, отразившейся в языке, литературе, искусстве и особом общественном укладе России.

В переводе на русский язык это означало: вы нам понятны в категории «ложки-матрешки», и, уж пожалуйста, нас не расстраивайте. И это выглядело бы обидно, если мысль сразу не цеплялась за то, что нам тоже понятней приехать в страну йогов и факиров, а не в державу, основным предметом экспорта которой являются компьютерные программы.

Это была первая индийско-русская конференция такого уровня за долгие годы, и, как первая пьеса, первый фильм и первая любовь, она, нервничая, пыталась вместить в себя весь мир.

Почетные гости в президиуме в рамках непонятного нам ритуала красиво зажгли свечи на сцене, опоясанной оранжевыми гирляндами цветов, приземленно именуемых в России ноготками. И начались изнурительно длинные протокольно-пафосные речи про то и про се... да еще и на английском, который я плохо знаю, а в индийском произношении знаю еще хуже.

На подобных мероприятиях я начинаю остро чувствовать, что жизнь проходит стороной, и пытаюсь это исправить. Не то что я не могу сидеть на конференциях и совещаниях или проводить их. Просто как «женщина-комбайн» (имеется в виду кухонный многооперационный комбайн) я привыкла их активнейшим образом рационализовывать, сокращая в них числители и знаменатели до реального смысла.

Телефон в зале не работал в принципе, так что в счастье поэсэмэсить с друзьями мне было отказано. Он, собственно, и в гостинице работал перебежками, не давая уловить причинно-следственной связи этих перебежек.

Местные утешали словами, что все русские телефоны в Индии делают что хотят от высокой влажности. В редкие минуты просветления мобильный готов был сотрудничать, но почему-то без цифры восемь и клавиши отключения.

Отключение я научилась дублировать более сложным способом. А цифра «восемь» напрягла меня, как нумерологически ориентированного человека, – восьмерка в коде рождения означает ангела-хранителя. Хорошенькое дело, остаться в Индии сразу и без ангела-хранителя, и без возможности позвонить по российскому федеральному номеру! Да еще буквы «ч, ш, ъ, ы», изъятые из употребления погибшей клавиши восьмерки, придавали моим эсэмэскам странный акцент: «В Дели невиносимо дусно, скусно, но сикарно!»

Короче, процедуры открытия конференции я бы не пережила, если бы не прикольный немолодой сосед в непротокольной бейсболке. На хорошем русском он шептал мне все три часа про то, как был в России, учился в МГУ, жил в высотке, ходил на демонстрации в 91-м и считает, что российская демократия дело и его рук. А вот теперь он бросил работу профессора в университете, понял, что для Индии сейчас важно другое, и возглавил структуру, защищающую права фермеров.

Увы, все мои попытки шепотом понять проблемы индийских фермеров успехом не увенчались, поскольку не имели ни малейших аналогов с проблемами российских фермеров. Из убежденного шепота собеседника я поняла только то, что, поскольку до 1948 года Индия состояла из 945 мелких и крупных феодальных княжеств, то каждое из них совершенно по-своему осваивало сельскохозяйственную тему. Поняла, что безграмотность тормозит развитие области больше, чем засухи. Что половину населения невозможно убедить, что навозом не топят печки, а удобряют землю. Что люди бедны и в основном никогда не выезжали из своих деревень. Что они беспрестанно рожают, не думая о том, смогут ли прокормить. И когда государственные агитаторы ездят по деревням в коляске велорикши и в громкоговоритель уговаривают их остановить рождаемость, закидывают просветителей камнями.

Что Индия самая густонаселенная страна мира, но если в городе люди как-то утапливаются в вертикальной геометрии домов, деревня горизонтальна. Дома строятся в центре распаханных земель, и строить их дальше некуда. Люди уезжают из деревни в города не из-за дефицита работы, а из-за дефицита жизненного пространства!